Лазурный берег, или Поющие в терновнике 3 - Сторидж Пола (книга жизни .TXT) 📗
Кроме того Патрик, воспитанный в строгой католической традиции, никогда бы не посмел выдворить из своего дома ближайших родственников покойной жены – хотя ему хотелось этого все больше и больше – пропорционально визитам Антонии.
После внезапной смерти Джулии, когда кривая жизненных успехов Патрика резко пошла вниз, Антония набросилась на него, понимая, что у ослабленного от житейских невзгод человека вырвать Уолтера и Молли будет куда легче…
– О, Боже! – прошептал Патрик, отодвигая кресло, на котором только что сидела Александра, – когда это кончится? Или может быть, прав Стив – послать бы мне этих вздорных баб подальше и жить своей жизнью, никого и ни о чем не спрашивая?
Размышления Патрика прервал телефонный звонок – резкий, пронзительный.
Рука О'Хары автоматически потянулась к блестящей пластмассовой трубке.
– Алло…
С той стороны провода послышалось:
– Привет!
Патрик, который мысленно все еще был в своих тягостных семейных проблемах, сперва даже не мог понять, кто это звонит.
– А кто это?
– Как не стыдно! Неужели ты не узнаешь родного брата?
Звонил Стив, младший брат Патрика.
Стив являл собой полнейшую противоположность старшему брату – в отличие от него, он был куда более практичен, оборотист и обладал той житейской сметкой, которая постоянно, невзирая ни на какие передряги, позволяла ему оставаться на плаву.
К Патрику Стив относился с чувством некоторого превосходства, смешанного с братским состраданием; несмотря на свои двадцать девять, Стив был устроен куда лучше Патрика – и хотя он вот уже три года официально нигде не работал, однако жил в неплохом трехэтажном доме на окраине (не слишком шикарном, но зато выплаченном), имел какие-то акции, которые приносили ему прибыль, и почти каждый год менял автомобиль (хотя всякий раз покупал подержанную машину) – теперь Стив разъезжал на перламутровом «олдсмобиле».
На вопросы брата о том, чем он занимается, Стив обычно говорил, что умному человеку не надо работать, надо только уметь заработать деньги, а ходить на службу для этого вовсе не обязательно.
Патрик подозревал, что его младший брат ведет не слишком честную жизнь, однако всякая попытка поговорить с ним о его делах заканчивалась тем, что Стив оборачивал дело в шутку…
Конечно же, он был прекрасно осведомлен о взаимоотношениях Патрика с сестрами покойной жены, и искренне, неподдельно сочувствовал брату.
– А послал бы ты их куда-нибудь подальше, – говорил он обычно, выслушав взволнованный монолог Патрика о последнем визите в его дом Антонии с сестрами, – кто они тебе такие? Ну, ответь?
В подобных случаях Патрик лишь смущенно опускал глаза и отвечал:
– Ну, Стив, так нельзя говорить… Все-таки, она, Антония, сестра покойной Джулии…
– Но ведь она тебе – ни жена, ни мать, короче – никто!
– Тем не менее, она постоянно дает понять, что Уолтеру и Молли у нее было бы гораздо лучше…
Стив, прекрасно разбиравшийся в людях, сразу же, может быть, еще раньше брата, понял, для каких именно целей Антония стремится заполучить детей.
– Конечно же, малолетняя прислуга, да еще тихая и бессловесная – это хорошо, – говорил он, – тем более, что и платить не надо… Тарелка супа и консервированные сосиски несколько раз в день – это в сумме получается куда дешевле, чем нанимать кого-нибудь…
– Вот этого-то я и боюсь, – отвечал Патрик. – Антония от меня не отстанет…
– Гони ее прочь! А если у тебя мужества не хватает, то я сам это сделаю!
Несколько раз Стив предлагал брату свои услуги – мол, доверься мне, я поговорю с этой Антонией так, что она навсегда забудет к тебе дорогу, однако Патрик, прекрасно понимавший, в какой именно манере будет вестись разговор, всякий раз просил, чтобы Стив не лез не в свое дело…
После непродолжительной паузы Стив спросил:
– Ну, узнал?
– Узнал, – вяло ответил Патрик.
– А что это у тебя голос такой печальный? – осведомился тот. – Что-нибудь случилось?
– Да нет, все в порядке, – соврал Патрик, – это тебе просто так кажется…
– Нет, я ведь тебя отлично знаю… Ну что, признайся честно – опять она приезжала?
Стив обычно избегал называть Антонию по имени, предпочитая именовать ее не иначе, как в третьем лице; наверное, это было одним из проявлений той неприязни, которую он испытывал к этой особе с самого первого дня знакомства.
Обманывать дальше не было смысла, тем более подобное вранье, да еще близким людям, никогда не приветствовалось Патриком, и потому он признался:
– Да, только что уехали…
Стив немного помолчал, а затем добавил:
– Короче, вижу, что тебя посетила печаль… Никуда не выходи, я буду через полчаса…
– Хорошо, – ответил Патрик и положил трубку на рычаг…
А сам, тяжело вздохнув, отправился на кухню и, открыв холодильник, печальным взглядом окинул его внутреннее пространство.
Продуктов, даже при самой зверской экономии (а Патрик, как правило, экономил только на себе), должно было хватить только на три дня – не более.
Денег не было и впредь не предвиделось.
А ведь брата надо будет чем-нибудь угостить…
– Проклятая бедность, – в отчаянии прошептал О'Хара, со всего размаху хлопнув дверью холодильника.
Стив приехал как и обещал – ровно через полчаса, и даже чуточку раньше.
Зайдя в комнату, он протянул брату объемистый бумажный пакет.
– Держи…
– Что это?
– Ну, мы ведь с тобой давно не виделись… Действительно, Стив не появлялся в доме старшего брата вот уже три недели.
– Ну да, давно…
– Надо бы как-нибудь отметить встречу… Недовольно поморщившись, Патрик произнес:
– Тебе бы только отмечать…
По своей натуре тихий, совестливый человек, Патрик не очень-то жаловал застолья, до которых был так охоч его младший брат; впрочем, это вовсе не означало, что старший О'Хара был примерным трезвенником; иногда, не чаще раза в три-четыре месяца, когда тягостные воспоминания о безвременно умершей Джулии и мысли о теперешней беспросветной жизни, подобно ядовитому черному смогу окутывали его душу, он, уложив детей спать пораньше, чтобы те не стали невольными свидетелями его падения, запирался на кухне и до утра пил крепчайший джин. Иногда впадая в трех-четырехдневный запой – когда становилось невмоготу и хотелось зверски запить – Патрик, как правило, на короткое время переселялся жить к младшему брату.
Может быть Патрик и стал бы алкоголиком, каких немало в Ирландии, если бы не одно обстоятельство: он слишком любил Уолтера и Молли, чтобы так опускаться.
А Стив уже хлопотал на кухне.
– Ну что, давай, посидим…
Подойдя к нему, старший брат произнес:
– Ну, давай… Только не очень долго… Вопросительно посмотрев на брата, Стив с улыбкой поинтересовался:
– Детей боишься?
Патрик отрицательно покачал головой.
– Нет.
– Так что же?
– Понимаешь, они видели меня выпившим только единожды в жизни… И то – не абсолютно пьяным, а всего только выпившим… Но – хорошо выпившим. Это случилось где-то полгода назад, я, как свинья, напился в годовщину смерти… – и Патрик глазами указал на огромный портрет Джулии, висевший на стене. – Я напился до такой степени, что не мог самостоятельно добраться до постели, и мои дети довели меня, раздели… И знаешь, когда я вспоминаю это, мне становится нестерпимо стыдно…
– Ну, хорошо, – произнес Стив, – тогда позови детей, отправь их наверх, пусть там играют или занимаются каждый своим делом… А мы с тобой посидим, поговорим… Дело есть…
Патрик, недоуменно подняв на младшего брата глаза, спросил:
– Дело?
Тот кивнул утвердительно.
– Ну да…
– Что ж, хорошо…
Спустя пятнадцать минут Уолтер и Молли уже были в своей комнате наверху – по случаю приезда Стива, чтобы как-нибудь занять детей, Патрик дал Молли на растерзание еще несколько старых простыней (Стив нашел очень простой выход, отлив для смазки швейной машины немножко масла из мотора своего автомобиля), а Уолтеру – давно уже испорченное автомобильное магнето для разборки; к неописуемой радости последнего.
