Дворец в истории русской культуры. Опыт типологии - Никифорова Лариса Викторовна (онлайн книги бесплатно полные txt) 📗
Проблема синтеза искусств как преодоления утраченной целостности, была понятна советским художникам и искусствоведам. М. В. Алпатов говорил, что в отношении египетского искусства такая постановка вопроса неправомерна, поскольку искусство не отделено от культа, религия от повседневности [706] . Он полагал, что поиск синтеза начинается в античной Греции, предвосхищая в некотором смысле Т. Адорно и М. Хоркхаймера, начинавших историю европейской модернизации с рациональности античной мифологии.
Советское искусство и советское искусствознание завершили процесс поиска целостности, не только хронологически, но стратегически. Синтеза искусств полагалось достичь научными, рациональными методами. Основания желаемой целостности были заданы извне – идеологией. Не только конкретными директивами, но всей совокупностью социальных ожиданий, выраженных и в банальных лозунгах, и в произведениях искусства, и в партийных документах, и в философско-политологических работах классиков. Большое целое, «большое произведение», к созданию которого было устремлено искусство социалистического реализма, следует понимать не как произведение собственно искусства, но как совершенное мироустройство, в пределе – коммунизм. «Большое произведение искусства» с центром во Дворце Советов СССР было лишь его проекцией.
Создание «большого произведения» началось значительно раньше Дворца Советов. По существу, любая художественная группировка и до 1932 года работала над тем же самым – над оформлением новой жизни. Формальные принципы, как частные методы, могли различаться, но главные цели, сверхцели художественной работы, в общем, совпадали.
Дворец Советов, «выражающий идеологию в наиболее совершенных по красоте формах» [707] , все же стал художественным центром «большого произведения». Произведения живописи и скульптуры, выполненные в духе социалистического реализма, были как бы предназначены универсальному общественному зданию, которое строят «трудящиеся для самих себя» в преддверии грядущего счастья. Все то, что мы сегодня квалифицируем как социалистический реализм, – это составляющие «большого произведения», кульминационным центром которого должен был стать Дворец Советов.
Дворец Советов СССР, работа над которым началась вместе с созданием советского государства и закончилась к 1961 году возведением Кремлевского Дворца съездов, можно считать метапроизведением советской культуры. Дворец Советов это не памятник и не произведение искусства в традиционном понимании, это не материальный объект и даже не «бумажная архитектура» как совокупность проектных решений. Это сам процесс создания метапроизведения, каким должно было стать советское государство, сами принципы принятия решения, система ценностных ориентиров, направлявших творческий поиск и критерии его оценки. Дворец Советов является не только памятником советской культуры, но феноменом модернизма в максимально широком понимании его как целостности посттрадиционной культуры. Феноменом модернизма и его финалом.
Типология советских дворцов как репрезентация аксиосферы культуры
Типология дворцов советской эпохи это лишь отчасти типология общественных зданий, это, в первую очередь, типология имен. Все советские дворцы – это, по существу, один и тот же универсальный тип общественного здания с залом для массовых собраний, «тихим» рабочим сектором и развитым «пространством общения», предназначенным для множества людей одновременно. Вне зависимости от архитектурной стилистики, которая на протяжении семидесяти лет менялась неоднократно, вне зависимости от доминирования того или иного сектора, структурная основа «советского дворца» оставалась узнаваемой.
Уже шла речь о том, что дворцами называли общественные здания, которые задумывались как памятники. Но памятниками служили не только их стены, не только архитектура – в первую очередь памятниками были сами учреждения, для которых создавались советские дворцы. Типология дворцов это типология учреждений, которые понимались как исключительно советские, нигде больше невозможные и потому уже памятники – революции, труду, советской власти и ее героям.
Наиболее прочно название дворцов закрепилось за дворцами культуры. Эти учреждения, которым отводилась роль среды, где формируется новый человек [708] , справедливо считаются символом советской эпохи, «храмами» советской культуры. Имя дворца культуры несло в себе понимание культуры, во-первых, как деятельности активной, во-вторых, как совокупности различных видов творческой деятельности, единства искусства, науки, техники, образования. И одновременно культуры как высокого уровня воспитания, образования, творчества, достижение которого требует усилий и труда.
Комплексный или синтетический подход к проблеме воспитания нового человека был практической реализацией новой выстраивавшейся научной парадигмы, которую с высоты сегодняшнего дня следовало бы назвать культурологической. «Начало века – это эпоха, когда идея культуры стала стержнем отечественной философско-исторической мысли и эстетического опыта» [709] . Расцвет русской культур-философской мысли рубежа веков, художественная теория и практика русского авангарда с ее мечтой о синтезе искусств, синтезе искусства и жизни, а также теория и практика культурного строительства советской эпохи – все это части единого процесса «культурологического расширения сознания» (выражение Ю. Асояна и А. Малафеева).
Верно замечено, что культурология 1960-х началась буквально с тех же проблем, на которых остановились в 1920-е изгнанные или репрессированные философы [710] . Деятельность дворцов культуры перекидывает мост через этот «разрыв».
Дворцы культуры не только сыграли роль среды, где воспитывался новый советской человек, но и среды, в которой вызрели оппозиционные настроения. Произошло это во многом благодаря высокому творческому накалу клубной работы и благодаря ее массовости. С клубами дворцами культуры связаны художественные процессы «оттепели» 1950-х – 1960-х годов: спектакль «Весна в ЛЭТИ» (клуб ЛЭТИ), художественные выставки во дворце культуры им. Газа в Ленинграде (т. н. газоневская культура), студии авторской песни (дворец культуры им. Ленсовета в Ленинграде), рок-клубы и литературные студии.
Аналогичны дворцам культуры по своим функциям дворцы пионеров и дворцы молодежи, посвященные приоритетным возрастам индустриального общества.
Деятельность дворцов пионеров выросла из клубной работы, они уже в 1920-е годы стали самостоятельными учреждениями, в 1930-е получили собственные здания. Пионеры, «форотряды» детского населения страны, не только требовали особых, отличных от взрослых клубов методов работы, но и сами играли важную роль в структуре агитационно-массовой и культурно-просветительской деятельности. Именно клубы пионеров вовлекали в организованный досуг своих сверстников, вели огромную и эффективную работу с беспризорными [711] .
В 1922 году была создана пионерская организация, в 1925 году уже существовали многочисленные самостоятельные клубы пионеров. Здесь проводили беседы и читали научно-популярные лекции, работали пионерские театры (ПИТы), студии пионерских корреспондентов (пикорские студии), санитарные, естественно-научные, производственные кружки. Кроме всего прочего в клубах юных пионеров регулярно проводились медосмотры [712] . В 1930-е, когда пионерская организация охватила практически все школьное население страны, появились дворцы пионеров в Ленинграде, Свердловске, Тбилиси, Харькове, Киеве, Иркутске и многих других городах [713] . Под дворцы пионеров отдавали лучшие здания, их реконструкцией занимались лучшие художники и архитекторы.
В 1935 году был организован Ленинградский дворец пионеров им. А.А. Жданова в Аничковом дворце, бывшем прежде резиденцией наследника престола. В главном корпусе дворца разместились сектора отдыха и развлечений, в «Кабинете», выходящем на Фонтанку – художественный и технический сектор. В главном корпусе был устроен зрительный зал на 1000 человек, танцевальный зал, бывшие парадные залы превратились в фойе и игровые комнаты, кабинет Александра III стал библиотекой– читальней [714] .
