Честь - Шафак Элиф (версия книг TXT) 📗
Если сравнивать человеческую жизнь с жизнью бриллианта, она покажется быстротечной, как летний дождь. Человек, достигший восьмидесяти лет, превращается в дряхлую развалину. А для бриллианта такой возраст можно считать младенческим. Джамиля предполагала, что с тех пор, как ее камень извлекли из земных недр, огранили и отшлифовали, миновало три-четыре столетия. Он все еще молод. И проживет еще тысячу лет, если не больше.
Испокон веков бриллианты возбуждают в людях страстное стремление завладеть ими. Страсть эту невозможно насытить, ею одержимы и богатые, и бедные. Тот, у кого нет бриллианта, мечтает о нем. Тот, у кого уже есть бриллиант, жаждет получить еще. Несмотря на свою молодость, ее бриллиант много раз становился свидетелем людской жестокости, коварства и алчности. Как и все редкие камни, он обречен на кровавую историю. Купцы, странники, пилигримы, солдаты и разбойники убивали и обманывали друг друга, чтобы присвоить его. Когда бриллиант попадал в чей-то дом, там все изменялось: муж чувствовал себя настоящим мужчиной, жена любила его более преданно, и даже слуги почтительнее относились к своим хозяевам. Сомнения развеивались, влюбленности заканчивались браком, друзья становились врагами, враги собирались в войско. Подобно солнечному лучу, который, отражаясь от убеленной чистым снегом земли, становится ярче, бриллиант медового оттенка делал ярче жизнь, которая его окружала. Но он нес не только свет, но и тьму. Джамиля знала: за такой дивный камень люди способны продать душу. И наверняка делали это множество раз.
Бриллиант подарил ей бек. Человек, который привык, что все прочие люди склоняются перед ним в почтительном поклоне, трепеща от благоговейного ужаса. Джамиля спасла жизнь его единственного сына. Доктора сказали, что надежды нет, но она сумела вернуть мальчика из царства Азраила. Это было не менее трудно, чем вытащить сани из проруби, но ей удалось. Когда мальчик впервые открыл глаза и заговорил, бек заплакал. Точнее, завыл, как это делают многие мужчины, непривычные к слезам.
Бек предложил ей денег. Джамиля отказалась. Тогда он предложил ей золото. Землю. Пасеку. Шелковичную ферму. Джамиля в ответ лишь молча качала головой. Она уже собиралась уходить, когда он извлек бриллиант. «Янтарный возлюбленный» – так он его называл. Джамиля не могла отвести глаз от камня. Ее заворожила не его баснословная цена, но тайны, которые он скрывал. Она чувствовала, что камень исполнен тайн.
– Говорят, на нем лежит заклятие, – сказал бек. – Его нельзя купить, нельзя отнять силой. Нельзя украсть. Его можно лишь принять в дар, если кто-то дарит от всего сердца. Именно так он попал ко мне. Теперь он твой.
Джамиля мгновенно ощутила, что между нею и камнем существует связь – глубокая мистическая связь, непостижимая разумом. Тем не менее она нашла в себе силы вновь покачать головой, отказываясь от подарка. Но бек был умен. Он понял, что камень пленил Джамилю и в то же время испугал ее. Она боится, что, став владелицей такого сокровища, подвергнет свою жизнь опасности. Одна из причин, по которой Джамиля не боялась грабителей и бандитов, орудующих в долине, состояла в том, что в ее доме брать было нечего. Поэтому бек не стал настаивать. Но в тот же вечер он послал ей бриллиант с доверенным гонцом. С той поры Джамиля приняла Янтарного возлюбленного в свой дом.
В людях много странного и необъяснимого. Они считают насекомых отвратительными, но, когда божья коровка садится им на руку, радуются этому как счастливой примете. Они ненавидят крыс, но белки вызывают у них умиление. Грифы-стервятники кажутся им мерзкими, а за полетом орла они наблюдают с восхищением. Мух и москитов они убивают сотнями, а светлячками любуются как великим чудом. Золото они сделали предметом благоговейного культа, хотя для хозяйственных надобностей куда важнее железо и медь. На камни под ногами они не обращают внимания, а из-за отшлифованных самородков сходят с ума.
Размышляя об этом, Джамиля пришла к выводу, что человечество избрало себе в мире природы нескольких фаворитов, которых удостоило своей любви. Люди не способны понять, что предметы и явления, вызывающие их антипатию, важны для великого круговорота жизни не менее их любимцев. В этом мире каждая былинка, каждая мошка имеет свое предназначение. В глазах Творца водяной комар так же значителен, как светлячок, и медь ничем не уступает золоту. Аллах, этот великий ювелир, создал вселенную таким образом, что каждому в ней нашлось свое дело.
Громкий, настойчивый стук вернул Джамилю к реальности. Кто-то колотил в дверь дома. Джамиля поспешно убрала бриллиант в шкатулку. Может, стучат уже давно, а она не слышала? Тяжело переводя дух, она поднялась по лестнице. Стоило ей поднять дверь-люк, ведущую в комнату, по ушам ударил крик:
– Открывай! Повитуха-девственница, ты дома?
Джамиля, упершись руками в пол, выбралась наружу, закрыла дверь-люк, раскатала сверху ковер и расправила его складки. Только после всех этих приготовлений она пошла открывать.
К своему удивлению, она увидела на пороге контрабандиста, у жены которого приняла роды вчера. Отца полутора младенцев. Она уже собиралась спросить, как себя чувствуют роженица и ребенок, как вдруг увидела за его плечом голову другого человека. Густые темные волосы, лицо в крови. Судя по всему, контрабандист приволок своего раненого товарища на спине.
– Джамиля… сестра… помоги ему, – взмолился контрабандист.
Она все поняла без лишних объяснений. Они пересекли границу с Сирией. Товары несли на себе. Чай, табак, шелк, возможно, наркотики. Ситуация сложилась не так, как предполагалось. Они попали в засаду. Один из них был ранен. Они могли бросить его, но не сделали этого. По очереди несли его на спинах. Но раненый потерял слишком много крови; душа его уже готовится выскользнуть из тела. Джамиле не нужно было осматривать раненого, чтобы определить: он умирает.
– Прости, но я ничем не смогу помочь, – сказала она. – Его надо везти в больницу.
Контрабандист пососал кончик усов. Он не выглядел ни сердитым, ни слишком опечаленным, но в глазах его плескалось нетерпение.
– Ты же знаешь, мы не можем отвезти его в больницу.
С этими словами он вошел в комнату и, словно они с Джамилей обо всем договорились, положил раненого на диван.
– Если он умрет, зажги в саду костер, – направляясь к двери, сказал он. – Мы увидим огонь и придем, чтобы похоронить его.
На вытянутом, угловатом, с высокими скулами лице раненого застыло страдальчески-угрюмое выражение. Худощавый, узкий в кости, он казался человеком без возраста. На взгляд Джамили, ему могло быть и под тридцать, и за сорок. Впрочем, теперь, когда щеки его покрывала мертвенная бледность и по жилам струилась смерть, гадать о его возрасте не имело смысла.
Она постаралась устроить его как можно удобнее, положила под голову подушку. Голова его оказалась до странности тяжелой и в то же время легкой. Он издал короткий стон, приглушенный и какой-то нечеловеческий, словно в груди у него был ком, а в горле застряла еще одна пуля. Струйка крови потекла у него из ноздрей. За свою жизнь Джамиля навидалась всякого, тем не менее, глядя на умирающего, она неожиданно для самой себя ощутила приступ ужаса.
Милосерднее всего помочь ему умереть, решила она. Даже лошадь со сломанной ногой заслуживает достойной смерти. Для человека в таком состоянии будет достаточно щепотки сушеного болиголова. Старый добрый яд. Удивительно, как часто люди принимают болиголов за дикий укроп, фенхель, беззаботно жуют зеленые травинки, а после никто не может догадаться о причине их внезапной смерти. Местные жители называют болиголов «дыхание шайтана», но Джамиля придумала название лучше: «пурпурный туман». Если бы только ей удалось заставить раненого проглотить щепотку болиголова, он погрузился бы в сладкую дремоту, от которой уже никогда не очнулся бы. Два раза в жизни Джамиля была близка к самоубийству: после того как похитители вернули ее отцу, сохранив ее девственность, но навсегда покрыв ее позором, и после того, как Эдим попросил руки Пимби. Но каждый раз она отказывалась от своего намерения: страх после смерти попасть в ад и желание еще раз увидеть восход солнца пересиливали отчаяние.
