Корсар и роза - Модиньяни Ева (библиотека книг .txt) 📗
Глава 11
— Я хочу работать, Тоньино, — сказала Лена, погасив свет на ночном столике.
— Но у тебя и так много дел, — возразил Тоньино, имея в виду не только занятия в школе, где его жена училась на «отлично», но и композиции из засушенных цветов, которые она продавала на рынке. Лена умела со вкусом и выдумкой составлять букеты и гирлянды из цветов и лесных ягод в сочетании с пестрыми ленточками. Они очень нравились городским дамам, покупавшим украшения для своих домов.
— С тех пор как твоя мать взяла на себя все заботы по дому, у меня много свободного времени. Прошлой зимой ты мне говорил, что мечтаешь уехать в Америку. Помнишь?
— Мне казалось, ты не согласна, — удивился Тоньино.
— Я тут кое-что прикинула. Если к тому, что нам приносят поля в Котиньоле, прибавить мои маленькие сбережения, мы можем хоть сейчас открыть счет в банке. Ты теперь помощник управляющего и зарабатываешь куда больше, чем нам требуется на жизнь. И если бы я тоже могла найти какую-нибудь работу, за пару лет мы бы скопили приличную сумму и могли бы пуститься в путь, — объяснила Лена.
Она была решительно настроена покинуть Луго. Ей казалось, что, если бы океан пролег между нею и Спартаком, это помогло бы ей освободиться от мучительно преследующего ее желания.
— Посмотрим, — ответил Тоньино.
Теперь он знал, почему Лена так страстно мечтает уехать, и был ей благодарен за преданность и нежную заботу. С тех пор как она выписалась из больницы, у них больше не было близости, хотя предписанные хирургом сорок дней воздержания давным-давно истекли. Тоньино не решался прикасаться к ней.
Он все чаще спрашивал себя, как еще долго Лена будет дарить ему радость, позволяя считать ее своей женой. Эта мысль ранила его как острый нож.
— Давай спать, — сказал он, склоняясь над ней и целуя ее в щеку.
Лена заснула. Услышав ее легкое размеренное дыхание, Тоньино прошептал:
— Храни тебя господь, всегда и всюду…
Он проснулся на рассвете и спустился в кухню. Лена и его мать хлопотали у очага, вполголоса перебрасываясь между собой короткими фразами. В кухне приятно пахло готовящимся завтраком, смолой от весело потрескивающих в очаге поленьев и подвешенными к потолочной балке засушенными цветами. Тоньино взглянул на двух женщин, составлявших его семью, весь круг его сердечных привязанностей, и горько вздохнул об отце, которому так и не успел сказать, как сильно он его любил. Нет, с матерью он не повторит той же ошибки. Он подошел к ней и поцеловал ее в волосы.
Джентилина обернулась и улыбнулась ему, протягивая полную кружку горячего молока. Тоньино присел к столу, там, где Лена оставила стянутую широкой резинкой стопку учебников. Было воскресенье, все утро ей предстояло заниматься в школе.
— Давай я тебя подвезу на телеге, — предложил Тоньино.
— В этом нет нужды, — возразила Лена. — Я охотно пройдусь пешком.
— Мне все равно надо на станцию, забрать груз, прибывший вчера вечером из Рима. Это рояль графини, — объяснил он.
— Рояль! — в изумлении воскликнула Лена. — Я их видела только в кино. Они такие огромные. — Ее любопытство было взбудоражено интересной новостью.
— Все верно, придут двое рабочих мне помочь.
— А можно мне с тобой? — спросила Лена.
— Конечно. А потом я провожу тебя в школу, — согласился Тоньино.
Они вместе отправились на станцию, но Лене так и не удалось увидеть громадный концертный рояль: он был со всех сторон защищен деревянной обшивкой. Громадный ящик, выгруженный из товарного вагона, казалось, занял всю платформу маленького вокзала.
— Ну, ладно, тогда я пойду в школу, а то еще опоздаю, — разочарованно протянула Лена, пока трое мужчин, к которым присоединился еще и вокзальный носильщик, суетились вокруг гигантского ящика.
— Осторожнее, прошу вас, — раздался женский голос у них за спиной.
Одетта Сфорца лично прибыла на станцию, чтобы проследить, не повредят ли при транспортировке ее драгоценный «Бехштейн».
Лена попятилась, надеясь проскользнуть к выходу незамеченной.
— Тебя зовут Леной, верно? — остановила ее графиня Сфорца.
— К вашим услугам, — поклонившись, ответила молодая женщина, немного удивленная тем, что графиня все еще ее помнит.
— У тебя одно из тех лиц, которые не забываются, — пояснила Одетта с обаятельной улыбкой, словно угадав ее мысли.
Лена отметила про себя элегантность и ослепительную красоту графини. Ей припомнились ходившие одно время слухи о любовной связи между супругой графа Сфорцы и Спартаком Рангони, и она ощутила в сердце болезненный укол ревности, с грустью признавая, что не может состязаться с такой соперницей.
— С вашего позволения, мне нужно идти, госпожа графиня, — сказала Лена, пытаясь отступить достойно.
— В школу идешь? — спросила Одетта, указывая на книги, которые Лена держала под мышкой.
— Да, синьора, — подтвердила Лена.
Ей было не по себе под пристальным оценивающим взглядом графини.
— Ну, так я тебя провожу, — решила Одетта.
Прежде чем уйти, она предупредила рабочих:
— Позаботьтесь, чтобы мой рояль прибыл в Котиньолу в целости и сохранности.
Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как граф и графиня Сфорца окончательно покинули столицу, променяв ее на небольшую деревушку в Романье. Отсюда они иногда совершали более или менее длительные путешествия, однако граф Ардуино категорически отказывался возвращаться в Рим, утверждая, что тамошний воздух вреден для его здоровья. В действительности он просто хотел держаться подальше от Муссолини и его фашистов. Инакомыслящие подвергались жестоким преследованиям, поэтому граф Ардуино, не желая смешиваться с массами, восторженно носившими на руках своего дуче, почел за благо уехать подальше из столицы, якобы для поправки пошатнувшегося здоровья. И теперь, поскольку особняк в Риме был окончательно закрыт и прислуга распущена, Одетта решила перевезти в Котиньолу свой любимый рояль.
— Что ты изучаешь? — спросила она у Лены, беря ее под руку.
Одетта не забыла, что Спартак дал своей любимой лошади имя этой хорошенькой крестьяночки. Романтическая история разожгла ее любопытство: в первые месяцы жизни в деревне ей очень не хватало злословия римских салонов, однако впоследствии она стала находить сельские сплетни еще более занимательными и пикантными, хотя их героями выступали не сиятельные особы, а простолюдины.
— Мне надо сдавать экзамен за третий класс гимназии, — потупившись, ответила Лена.
— Ты просто необыкновенная женщина, — восхищенно заметила Одетта.
— Кто? Я? Не смею спорить с госпожой графиней, но поверьте, синьора, во мне ничего необыкновенного нет, — возразила Лена.
— Но ты ведь не станешь отрицать, что крестьянки, как правило, не изучают латынь, — пояснила графиня.
— Ох, это как раз мое слабое место, — со вздохом призналась Лена. — Мне с таким трудом даются неправильные глаголы… Не говоря уж о переводах с итальянского на латынь.
Они подошли к зданию школы, куда уже стекались со всех сторон группки учащихся. Многие из них здоровались с Леной.
— А ты не хотела бы поработать у меня? — вдруг спросила Одетта.
— Работа мне бы очень пригодилась, но мы живем в Луго. От Котиньолы это довольно далеко. — Лена изо всех сил старалась не выдать голосом своего волнения.
— Ты могла бы возвращаться в Луго каждое воскресенье. Мне нужна камеристка.
— А что такое «камеристка»? — в замешательстве спросила Лена.
— Личная горничная. Служанка, уделяющая все свое внимание только мне и никому другому. Это простая работа и совсем не обременительная, — пообещала Одетта.
— А как же моя школа?
— Ладно, будешь возвращаться в Луго на субботу и воскресенье. На неделе у тебя будет свободное время, чтобы готовить уроки. Я даже могла бы помочь тебе с неправильными глаголами. Что скажешь?
Судьба в эту минуту уже стучала в ее дверь. Лена решила, что примет предложение. Но необходимо было соблюсти приличия.
