Серебряные крылья - Кузнецов В. А. (читать книги .txt) 📗

успокаивает руководителя. Он отдает указание, берет микрофон и... разрешает посадку.

Осмотр самолета на земле подтвердил предположение летчика: действительно была

неисправность.

Майор Губский в этом полете проявил мужество и волю. В холодном ночном небе он принял

ответственное решение. Можно было, конечно, сразу оставить самолет и самому спасаться на парашюте.

Но какой летчик бросит своего «боевого коня», не приложит всех сил, чтобы спасти машину!

Так и поступил Губский. Высокая выучка и мастерство, любовь к своей профессии, выдержка и

правильное выполнение указаний с земли помогли ему с честью выйти из очень трудного испытания.

Командир высоко оценил мужество и искусство летчика и объявил ему благодарность.

Этот случай живет в моей памяти до сих пор. Вместе с молодыми летчиками мы много говорили о

трудной посадке. Правильно ли поступил летчик, приняв очень рискованное решение садиться ночью с

ненадежно работающим двигателем? Может быть, это было неблагоразумно?

Зуб и Белов, да и многие другие молодые офицеры, были целиком на стороне Губского.

— Мы тоже использовали бы все до последней возможности, чтобы посадить самолет.

Я пытался поставить вопрос как можно острее:

— Но допустим, что летчик или руководитель полетов немного просчитался и полет закончился, к

примеру, аварией. Как бы вы оценили действия Губского в данном случае?

— Если летчик уверен, хорошо знает свой самолет, просчеты исключены.

Пожалуй, летчики правы. Губский поступил правильно. Твердое знание техники, трезвая оценка

обстановки позволили ему пойти на разумный риск. Принимая решение посадить самолет, он не просто

рисковал, а учитывал все факторы, способствующие достижению цели. Достаточная высота, отсутствие

дальнейшего ухудшения в работе двигателя при удачно подобранном режиме, видимость старта и

помощь с земли дали возможность Губскому успешно осуществить свой смелый замысел.

Впоследствии и на нашем аэродроме складывались довольно сложные условия посадки. Но

разговор, проведенный с офицерами вокруг нескольких фактов, наглядно показавших смелость и

разумный риск летчиков, помог молодежи в трудную минуту.

Во всяком случае, можно считать, что проблема смелости и риска молодежью усвоена.

* * *

У самого начала взлетной полосы, чуть в стороне, прилепился к рулежной дорожке низенький

домик. Кому из летчиков он не знаком? Это дом дежурного звена, или, как зовут его многие, дежурный

домик.

С разными чувствами проходят мимо него летчики, техники. Лишь немногим разрешается

заходить внутрь, а тем более далеко не всем предоставляется право заступить на боевое дежурство. К

дежурству допускаются только самые умелые.

Летчики-перехватчики давно сроднились с домом. Здесь они проводят значительную часть своей

службы.

Молодежь смотрит на домик и его обитателей с нескрываемой завистью. Когда же наконец им

выпадет честь заступить на боевое дежурство?

От дверей дома через палисадник к стоянке самолетов ведут две дорожки: одна протоптана

техниками и тянется с той стороны помещения, где располагается обслуживающий состав, другая

соединяет комнату летчиков с самолетами.

Обычно в дежурном домике и вокруг него бывает, очень тихо. Часовой медленно вышагивает возле

самолетов, старательно обходя лужицы, уже подернутые тонкой кромкой льда. А летчики отдыхают либо

играют в шахматы и домино.

Но это внешнее спокойствие обманчиво. Личный состав дежурного звена всегда настороже. Лишь

только раздастся сигнальный звонок, все стремглав бегут к самолетам. Скорее, скорее сесть в кабину и

пристегнуть привязные ремни, как можно быстрее запустить двигатели.

Самое неожиданное и самое ответственное задание можно получить только в дежурном звене.

Трудности и романтика вызывают у летчиков интерес. Оттого так и рвется молодежь на боевое

дежурство.

И вот пришел этот долгожданный час. На дежурство заступили Юрий Шепелев и Владимир Зуб.

Мимо окон дежурного домика проходят товарищи летчиков, они машут руками.

«Может, подойти к ним? — думает Владимир. — Друзьям хочется поговорить, узнать, как

проходит первое дежурство». И Зуб выходит к товарищам.

— Здравствуйте, ребята!

Голос у него неторопливый, немного самовлюбленный. Зуб гордится: он в числе первых молодых

летчиков заступил на боевое дежурство.

— Ну как, Володя, обстановка?

— Нормально. Обстановка отличная. — Зуб улыбается и продолжает уже шутя: — О вас коечки

плачут: ждут не дождутся молодых.

— Ничего, Володя, дождутся. Вот сходим сегодня еще разок на высоту и тогда придем...

Зуб мрачнеет. Ему-то сегодня летать вряд ли придется. Это плохо. Но ничего не поделаешь.

— Может, и меня поднимут, — с надеждой восклицает Зуб.

— Ну что же, удачного полета!

Летчики идут на стоянку самолетов, а в окне дежурного домика Владимир видит Шепелева.

Командир звена зовет Зуба. Владимир бежит в дом.

— Это твоя кислородная маска? — спрашивает командир звена.

— Моя.

— Ее место не здесь. Пойдем к самолету, я покажу, где и что должно лежать во время дежурства.

У Зуба много вопросов: где хранить перчатки и шлемофон, как лучше уложить привязные ремни и

лямки парашюта. Вопросы не случайны: у летчика все должно быть продумано до мелочей, тогда он

сможет быстро подготовиться к полету, в считанные секунды запустить двигатель и взлететь по тревоге.

Командир звена помог начинающему боевому летчику познать некоторые премудрости дежурства.

— Ну а теперь пошли, а то прохладно, — говорит Шепелев и направляется в домик.

Зубу не хочется уходить от самолета. Он с любовью поглаживает холодную обшивку истребителя

и снова думает о том, что хорошо бы именно сегодня проверили боевую готовность дежурного звена. Он

не ударит в грязь лицом и покажет товарищам, чему научился за несколько месяцев пребывания в полку.

Мысли прервал шум возле дежурного домика. К самолетам бежали летчики и техники. «Так и есть

— тревога».

Зуб засуетился возле самолета. Техник помог занять место в кабине и запустить двигатель.

Шепелев уже рулит к взлетной полосе, а Зуб еще не закрыл фонарь. Быстрее, быстрее! Отлетели колодки

из-под колес, загерметизирована кабина, и Зуб догоняет Шепелева на рулежной дорожке. Шепелев рулит

тихо, ожидает ведомого.

Пара уходит на перехват цели. Стремительно набирают высоту истребители. С командного пункта

информируют: быть готовыми уничтожить аэростат. Больше летчикам не говорят ничего.

А тем временем на КП идет напряженная работа. Приказано уничтожить оторвавшийся аэростат.

На нем подвешены важные метеорологические приборы. Чтобы их сохранить, аэростат нужно сбить как

можно быстрее. Об этом и думают на командном пункте.

— По цели действует пара соседей, — услышал Зуб знакомый голос штурмана наведения. — Вам

курс двадцать градусов, высота максимальная!

«Эх, не везет, — пронеслось в голове Владимира. — Ну конечно же, соседи собьют шарик с

первой атаки. А он, Зуб, останется лишь созерцателем поединка». И тут же другой, внутренний, голос

осуждает: «Задержался со взлетом, теперь смотри, как действуют другие».

Зуб осматривает воздушное пространство. Слева в вышине показался двойной инверсионный след.

Это соседи начинают атаку.

Ведомый летчик сильно отстал. «Действуют одиночно», — думает Зуб. По голосу и позывным он

узнал в ведущем летчика Чернова, в ведомом — Бирюкова.

Чернов быстро сближается с целью. Пора открывать огонь! Но залпа не последовало, и самолет

проскочил ниже цели.

Зуб внимательно следил за атакой, и, когда самолет промчался мимо аэростата, двойственное

чувство еще сильнее овладело летчиком. В душе теплилась надежда: может, и ему удастся атаковать. И в