Желая тебя - Монро Люси (электронные книги бесплатно .txt) 📗
Джози аккуратно переписала полученную информацию, и впервые с тех пор, как отец исчез из больничной палаты, вздохнула с облегчением, даже несмотря на то, что его память по-прежнему оставалась для нее под вопросом.
— Мне тридцать два.
Джози так увлеклась, что даже вздрогнула, услышав голос Даниэля позади себя. Она крутанулась на стуле, ее пульс участился:
— Что?
Мужчина стоял, скрестив руки на груди и небрежно привалившись к дверному косяку, а его иссиня-черные волосы подчеркивали мужественные черты лица.
— Мне тридцать два года, — повторил Даниэль.
— А мне двадцать шесть. И что дальше?
— А то, что все остальные уверены, что мне уже тридцать четыре.
— Все?
— Да, кроме старшины Корделла.
— Почему?
— Потому что именно так я всем и сказал.
— О?!
Это она сошла с ума или он? Большинство людей врали о возрасте, чтобы прослыть моложе, чем были на самом деле, но уж никак не старше.
— Я завербовался в армию, как только мне исполнилось шестнадцать, поэтому, чтобы меня взяли, пришлось солгать. И, в отличие от тебя, я мастерски лгу. У меня большая практика.
Джози была не вполне уверена, что правильно понимает его слова:
— Но твое свидетельство о рождении…
— Подделка.
— Я так полагаю, ты хочешь мне что-то сказать, но не совсем понимаю, что именно.
Каждая черточка лица Даниэля буквально источала дикое напряжение, которое ему удавалось пока держать под контролем.
— Я сбежал из дома в шестнадцать лет, потому что отец избивал меня всякий раз, когда приходил в ярость. Выпивка делала его особенно жестоким, а пил он все больше и больше.
Даниэль как-то сказал, что его мать умерла. Может, отец топил свое горе в вине. Некоторые мужчины так поступали.
— Твоя мама тогда уже умерла?
— Нет. Но сбежал я из-за нее.
Джози ощутила, как от нехороших предчувствий ее желудок словно завязался в тугой узел:
— Почему?
— Они все время спорили из-за меня. Мама хотела, чтобы я пошел в колледж, добился чего-то в жизни. А отец от этого приходил в ярость. Упрекал ее, дескать, она считает его неудачником, потому что у него самого нет образования. — Даниэль оттолкнулся от косяка и прошел в комнату, во всей его фигуре чувствовалось возросшее напряжение. — Гром вырос в резервации. Он был приверженцем старых традиций, занимался народным промыслом и, чтобы хватало на жизнь, продавал свои работы заезжим туристам в местной сувенирной лавке.
— Твоя мама была этим недовольна?
На какие-то доли секунды черты лица Даниэля исказилось, а потом снова разгладились, сложившись в привычную непроницаемую маску.
— Не совсем так, ведь она попала в резервацию в шестнадцать лет, когда с ее родителями произошел несчастный случай — они погибли на морской прогулке. Поэтому ей и пришлось перебраться к моему прадеду.
— Там они и познакомились?
— Да. Мать никогда не жаловалась на свою жизнь, но хотела, чтобы я повидал мир за пределами резервации. Она верила, что место, где родился человек, не должно предопределять его судьбу.
Как это было знакомо Джози, ведь и она сама боролась за то же самое. То, что она родилась дочерью военного, еще не делало ее саму солдатом.
— Умная леди.
— Не слишком-то и умная, раз не ушла от него. Отец говорил, будто бы мама хотела, чтобы я отрекся от своих корней и уехал из резервации потому, что, мол, наш образ жизни не был достаточно хорош для нее. И всякий раз, когда он напивался, одними криками и обвинениями дело не заканчивалось.
— Он бил ее?
— Иногда только орал, а порой вопил до тех пор, пока полностью не срывал голос и тогда набрасывался на маму. У него всегда был вспыльчивый характер, но все же главным образом это моя вина. Если бы я не сбежал в поисках лучшей доли, он вряд ли обезумел бы до такой степени.
Сердце Джози болезненно сжалось, когда она расслышала в голосе Даниэля подлинное страдание и искреннюю веру в то, что он нес ответственность за нехватку самообладания у отца или за добровольный выбор матери терпеть весь этот кошмар.
В глазах Даниэля застыла боль, и девушка мучилась оттого, что не могла утешить его.
— Но хуже всего то, что я так и не оправдал маминых надежд. Я ведь всегда хотел быть солдатом: еще с тех пор, как был совсем маленьким. Я мечтал научиться сражаться и всегда выходить из схватки победителем, чтобы отец не мог и дальше избивать нас.
— Что было потом?
— После того как я отслужил свой первый контракт, мама попросила меня уйти из армии и вернуться домой, в резервацию, чтобы заботиться об отце. Он уже очень сильно пил, и ему стало тяжело работать.
— Но ты отказался.
— Я стал рейнджером и впервые в жизни гордился собой. Я просил маму уйти от отца, говорил, что позабочусь о ней, но она отказалась. Твердила, что любит его.
Последние слова Даниэль произнес с таким презрением, что Джози наконец-то поняла, почему он не верил в любовь.
Его мать использовала это прекрасное чувство как оправдание своему желанию и дальше оставаться в унизительном положении, которое в конце концов разрушило ее семью и разлучило с сыном.
— А спустя год, уже подписав второй контракт, я узнал, что отец, в очередной раз выйдя из себя, швырнул маму об стену. Она ударилась о какой-то выступ, потеряла сознание и впала в состояние глубокой комы. Я тотчас же вылетел домой и просидел у больничной койки три дня, но она умерла, не приходя в сознание.
Значит, Даниэлю было отказано даже в том, чтобы попрощаться и сказать, как сильно он ее любил. Глаза Джози защипало от слез.
— Ты ни в чем не виноват. Твоя мама сама не захотела прекратить эту разрушительную связь. Она понимала, чем рискует, но все равно осталась.
— Будь я дома, смог бы остановить отца. Я должен был уйти из армии и оберегать ее, но я совершенно никчемен, когда дело касается заботы о ком-то.
— Твоя мама не просила, чтобы ты вернулся домой и защитил ее. Наоборот, она хотела, чтобы ты приехал и стал опекать пьяницу-отца, — запальчиво произнесла Джози, — разве не так?
— Так, — глухо ответил Даниэль.
— Твоя мать хотела защиты для отца, а не для себя, но, думаю, ты не стал бы следовать ее желанию, а вмазал бы ему хорошенько, когда он в очередной раз распустил бы руки. А уж после этого она точно выставила бы тебя из дома, обвинив в недостатке терпимости.
У Джози имелся небольшой опыт общения с жертвами семейного насилия, так как Клер привела ее как-то в один из женских реабилитационных центров, чтобы она дала пару уроков самозащиты этим бедолагам.
Большинство находившихся там женщин хотели бы изменить свою жизнь, но их абсолютно неверное представление о природе подобных отношений никак не позволяло им покончить с ролью жертвы.
Даниэль двинулся к ней с мрачным выражением лица:
— Ты неправа. Я уже был взрослым. И если бы я тогда поторопился вернуться домой, если бы меня больше заботила безопасность матери, чем моя чертова гордость, то я наверняка сумел бы убедить ее уйти от отца.
— Нет. Ты хороший человек, Даниэль, и должен строить свою жизнь без оглядки на родителей, иначе попадешь в тот же уродливый замкнутый круг, в котором прошла вся их жизнь.
— Вот поэтому я и не женюсь: чтобы со мной ничего подобного не случилось. Хотя я, в отличие от отца, никогда не подниму руку на женщину.
Теперь для Джози многое прояснилось. Даниэль никогда ее не отвергал. Наоборот, он отвергал себя как мужчину, рядом с которым она могла бы быть в безопасности. Он винил себя в том, что не смог уберечь мать, и до сих пор не считал себя способным кого-либо защитить. И это Даниэль, который долгие годы, рискуя жизнью, спасал людей, сражаясь в составе отряда рейнджеров, специализировавшихся на освобождении заложников.
Это могло бы даже показаться забавным, если бы только его убежденность не была такой искренней. Снова прокрутив в уме его последние слова, Джози поняла кое-что еще: Даниэль не противился длительным отношениям с ней, а испытывал неприязнь к самому институту брака.
