Правда сталинских репрессий - Кожинов Вадим Валерьянович (читаем бесплатно книги полностью txt) 📗
Выше уже упоминался нынешний страстный приверженец Троцкого, В.З. Роговин, который, в частности, стремится представить своего кумира человеком, якобы не желавшим власти, пытавшимся (хотя, мол, и тщетно) отказываться от навязываемых ему ЦК и Политбюро высоких постов. И Роговин даже упрекает послереволюционную власть за недостаточное внимание к призывам Троцкого. Он пишет, например, что "после Октябрьской революции большевики, как мне представляется, недооценили силу и глубину антисемитских настроений… Поэтому они не проявили достаточной осторожности при выдвижении евреев, как и других «инородцев», на руководящие посты, невольно открывая тем самым возможность своим противникам играть на чувствительных национальных струнах масс".
Но это рассуждение в сущности абсурдно, ибо для реализации «программы», предлагаемой Роговиным, необходимо было, например, чтобы сам Троцкий (а также Зиновьев и Каменев) покинул состоявшее в 1919-м — начале 1922 года из пяти верховных властителей Политбюро!.. И, между прочим, Троцкий однажды, по сути дела, «проговорился» об истинном смысле своих неоднократных отказов от руководящих постов (например, главы НКВД): "Если в 1917 г. и позже, — писал он, — я выдвигал иногда свое еврейство как довод против тех или других назначений, то исключительно по соображениям политического расчета".
Этот "политический расчет" Троцкого — очень существенная и весьма интересная тема, на которой необходимо остановиться подробнее. Как ни неожиданно для многих это прозвучит, Троцкий в 1918–1926 годах более чем ктолибо из тогдашних «вождей» стремился доказывать, что Октябрьская революция имеет национальный, русский характер и смысл.
В этом он, в частности, кардинально отличался от русского по происхождению «вождя» — Н. И. Бухарина. 23 апреля 1920 года в «Правде» были опубликованы статьи Бухарина и Троцкого, посвященные 50-летнему юбилею Ленина. В бухаринской статье все сводилось к тому, что "Ленин, как никто более, воплотил… существо революционного марксизма", что он — "живое воплощение теоретического и практического разума рабочего класса", добивающегося "мировой победы" и т. д. Совершенно иную сторону дела выдвинул на первый план в своей опубликованной в том же номере газеты статье Троцкий. Бегло отметив, что "интернационализм Ленина не нуждается в рекомендации", Лев Давидович провозгласил: "Ленин глубоко национален. Он корнями уходит в новую русскую историю, собирает её в себе, дает ей высшее выражение…" В частности, у Ленина, по словам Троцкого, "не только мужицкая внешность, но и крепкая мужицкая подоплека". И именно национальным содержанием личности Ленина объясняет Троцкий его главенствующую роль: "Для того, чтобы руководить таким небывалым в истории народов переворотом, какой переживает Россия, нужна, очевидно, неразрывная, органическая связь с основными силами народной жизни — связь, идущая от глубочайших корней".
Итак, для Бухарина Ленин — «воплощение» марксизма и «разума» всемирного пролетариата, а для Троцкого — "высшее выражение" истории России с её "глубочайшими корнями". Своего рода противостояние Троцкого и Бухарина в "русском вопросе" резко выявилось позднее в их оценке творчества Есенина. 20 января 1926 года Троцкий опубликовал в «Известиях» весьма сочувственную статью "Памяти Сергея Есенина", между тем Бухарин, выждав год после гибели поэта, обрушился на него на страницах «Правды» (12 января 1927 года, статья "Злые заметки") с беспрецедентными поношениями…
Но обратимся к «национальному» в Ленине. Ныне и более или менее точно установлено, и достаточно широко известно, что Ленин был человеком предельно «сложного» — русско-монгольско (конкретно — калмыцкого) — германско (немецкого и шведского) — еврейского — происхождения.
Однако для России с её "евразийским размахом" такое этническое сплетение не являет собой ничего необычного — о чем известно каждому знатоку российской генеалогии (родословия). Скажем, знаменитый современник Ленина, князь Феликс Юсупов (одновременно он имел и титул графа Сумарокова-Эльстон), знаменитый и тем, что он был женат на племяннице Николая II великой княгине Ирине Александровне, и тем, что он играл главную роль в убийстве Григория Распутина, имел точно такое же этническое происхождение, как и Ленин, то есть русскомонгольско-германско-еврейское: Юсупов был потомком мурзы Юсуфа, воеводы Сумарокова, выходца из Скандинавии Эльстона и видного дипломата крещеного еврея Шафирова.
Проблема наследственности, прямой зависимости от предков, предстает — по крайней мере пока, в настоящее время — в качестве довольно-таки туманной. По-видимому, нельзя полностью отрицать, что характеристики Ленина (чаще всего враждебные) как деспотического «Чингисхана», "рационалиста" в немецком духе или, наконец, человека, обладавшего "еврейской изворотливостью", в той или иной мере связаны с «наследием» предков; однако речь может идти только об определенных чертах характера, а не о самом «содержании» личности, которое создается все же воспитанием (в широком смысле слова) и непосредственным окружением.
Сравнительно недавно вполне точно, по документам, установлено, что дед Ленина, Николай Васильевич Ульянов (1764–1836), был крепостным крестьянином деревни Андросово Сергачского уезда Нижегородской губернии. Отпущенный в 1791 году помещиком на оброк, этот, по-видимому, весьма вольнолюбивый человек спустился вниз по Волге до устья, уже не захотел вернуться и в конце концов стал «вольным» астраханским мещанином. Здесь, в Астрахани, он женился на молодой, восемнадцатью годами его моложе, девушке, которая — хотя точных документальных сведений об этом нет — была, по всей вероятности, крещеной калмычкой. Ее опекал "именитый астраханский иерей" о. Николай Ливанов (вероятно, крестивший её), и её сын Илья Ульянов (18311886), в пятилетнем возрасте оставшийся без отца, смог получить гимназическое, а затем университетское образование: в результате за два поколения совершился характерный, пожалуй, только для России «скачок»; от беглого крепостного крестьянина до действительного статского советника, то есть штатского генерала! (Я, между прочим, знаю это российское «чудо» по истории своего собственного рода: мой прадед был полунищим ремесленником захолустного городка Белый Смоленской губернии, а его сын, отец моей матери Василий Андреевич Пузицкий (1863–1926), сделал точно такую же «карьеру», как и отец Ленина: окончив Смоленскую гимназию и Московский университет, был инспектором одной из лучших московских классических гимназий (2-й) и также действительным статским советником.)
В последнее время, впрочем, гораздо большее внимание привлекает материнская ветвь родословной Ленина; его теперь даже подчас именуют «Бланком» — по фамилии второго его деда. Но гораздо менее широкие круги знают, что уже отец этого деда, то есть прадед Ленина, Давид Бланк, не только принял Православие, но и отправил в 1846 году послание "на высочайшее имя", призывавшее создать такое положение, при котором все российские евреи откажутся от своей национальной религии. Тогдашний министр внутренних дел Л.А. Перовский счел необходимым сообщить Николаю I о предложениях этого ленинского прадеда, который, по словам министра, "ревнуя к христианству, излагает некоторые меры, могущие, по его мнению, служить побуждением к обращению евреев" (в Православие).
Сын Давида, Израиль Бланк (1799–1870), еще за полвека до рождения своего внука Ленина, в 1820 году, крестился с именем Александр Дмитриевич, окончил Императорскую медико-хирургическую академию, женился на дочери российского чиновника германского происхождения Ивана Федоровича Гросшопфа, служил врачом в Петербурге, а затем в Перми и Златоусте и обрел чин статского советника (равен чину полковника) и, соответственно, потомственное дворянство. В 1847 году, выйдя в отставку, он купил имение в глубине России, в приволжской деревне Кокушкино, где и жила до своего замужества (в 1863 году) его дочь Мария — мать Ленина.
В последнее время доводилось слышать разговоры о том, что она-де воспитывала сына в «иудейском» духе (хотя уже её дед "отрекся"!). Но для такого предположения нет ровно никаких оснований. Тут уж скорее уместно говорить о "германском духе", ибо Мария Александровна была воспитанницей своей тетки (сестры её рано умершей матери) — российской полунемки-полушведки Екатерины Ивановны Эссен и, в частности, свободно владела немецким языком. Однако из переписки Ленина известно, что только после тридцати лет, оказавшись в эмиграции, он основательно овладел немецким (с юных лет — как и все тогдашние образованные люди — он говорил по-французски); то есть и «немецкое» воздействие было не столь уж значительным.
