Гонки на выживание - Норман Хилари (прочитать книгу TXT) 📗
– Я пришла не за помощью. У меня есть вопрос.
– Валяй.
– Когда ты собираешься связаться со своим старым другом? Я имею в виду Алессандро.
Даниэль удивленно поднял голову.
– Почему ты вдруг сейчас о нем заговорила?
– Ты так явно счастлив, пуская тут корни, встречаясь со старыми друзьями, что это невольно приходит на ум.
Он начал перекладывать сметану в резную хрустальную вазочку.
– Какой же он старый друг? Я был мальчишкой, когда мы встретились, за это время столько воды утекло… целые океаны. – Даниэль перегнулся через стол и поцеловал ее в щеку. – Забудь об этом, дорогая.
Она отрицательно покачала головой.
– Ничего не выйдет. Я чувствую: он все еще важен для тебя. Мне кажется, если вы встретитесь снова, это поможет замкнуть круг.
Не было необходимости спрашивать, что она имеет в виду. Даниэль осторожно поставил хрустальную вазу на поднос.
– Может, ты и права. Я возобновлю знакомство… когда-нибудь. – Даниэль говорил медленно, словно нащупывая путь в темноте. – Воспоминание о нем для меня очень важно, но… не сейчас.
– А может, существует, – упрямо продолжала она, – какое-нибудь незнакомое мне народное поверье или правило, согласно которому ты не можешь возобновить знакомство с тем, кто спас тебе жизнь, пока у тебя нет возможности преподнести ему столь же драгоценный подарок?
Даниэль замялся, уже в который раз удивляясь способности Фанни точно поражать невидимую цель.
– Нет такого поверья, – сказал он.
– И все же ты считаешь, что, раз Алессандро спас твою шкуру, когда вы были детьми, ты должен взамен преподнести ему нечто экстраординарное при новой встрече? Ведь ты так думаешь?
– Да, наверное.
Фанни вдруг рассердилась.
– А тебе не приходило в голову, что, спасая тебя, он сам сделал себе подарок? Он стал героем, черт побери! Какой девятилетний мальчишка не мечтает о геройстве? И какой взрослый мужчина, даже автогонщик на пике своей карьеры, откажется от напоминания о том, что в детстве он совершил геройский поступок?
– Черт бы тебя побрал, Фанни! – Даниэль так рассердился, что даже стукнул кулаком по столу, заставив ее вздрогнуть. – Ты не можешь этого знать! Мы не знаем, что случилось, когда он вернулся домой в ту ночь. В сорок третьем году в Швейцарии не давали медалей тем, кто укрывал еврейских преступников!
– Не будь идиотом, Дэн. Ты никогда не был преступником.
– Ты так думаешь? – Он раскраснелся, в нем воскресли старые обиды. – Я нарушил не один закон, Фанни, пока Мишель Брессон не перевел меня на легальное положение!
– Успокойся, Дэн, ради всего святого, а то остальные услышат.
– Я спокоен! – Он опустился на стул. – Я просто пытаюсь тебе втолковать, что Алессандро, возможно, будет не так уж счастлив вновь меня увидеть. Может возникнуть неловкость.
Дверь открылась, и в кухню вошел Роланд.
– Мы сидим и гадаем, какие затруднения может испытывать специалист по обслуживанию банкетов с заранее приготовленным десертом. Ты что, ждешь, пока сметана скиснет?
– Угадал с первого раза, – заметила Фанни, проходя мимо него по пути обратно в столовую.
– С тобой все в порядке? – озабоченно спросил Роланд.
– Абсолютно, – ответил Даниэль, поднимаясь со стула. – Помоги мне сервировать вареники.
Жара на Манхэттене в то лето стояла невыносимая, как, впрочем, и всегда, повышенная влажность и духота заставляли горожан при любой возможности прятаться в зданиях с кондиционерами. Но Даниэль почти не замечал жары.
Фанни заключила сделку с их новым издателем еще до его возвращения в Нью-Йорк и выторговала для них обоих внушительный аванс в счет будущих гонораров за новый сборник под названием «Путеводитель Стоуна по ресторанам для людей с тонким вкусом». Посещение ресторанов должно было начаться только поздней осенью, а пока шла подготовительная работа по выбору заведений, подходящих для исследования.
– Тебе понадобится помощь, верно? – спросил Роланд у Даниэля, заглянув в контору «Харпер и Стоун» на Мэдисон-авеню в начале сентября.
– А я уж думал, ты никогда не предложишь.
– Почему же ты сам не спросил?
– После того, как я сбежал от тебя в прошлый раз? – Даниэль повернулся во вращающемся кресле и выглянул в окно.
– Я давным-давно тебя простил. И потом… жизнь без Зильберштейна кажется мне скучной.
– Забудь эту фамилию, Роли. – Даниэль повернулся в кресле обратно к другу. На этот раз на его губах играла усмешка. – В чем будет заключаться твоя помощь? В поглощении жратвы или в настоящей работе? И как насчет зарплаты? Мы оба знаем, деньги тебе не нужны, но…
– А Фанни не будет возражать?
– Она сама это предложила. Итак… – Даниэль потянулся к телефону, – может, мне позвонить моим адвокатам, и они составят контракт?..
Роланд поморщился.
– Контракты заставляют меня нервничать. Вечно забываю: связан я официальным контрактом с корпорацией моего папаши или нет?
– Никаких затруднений. – Даниэль взял автоматическое перо. – Должность?
– Менеджер. Мне до смерти хочется, чтобы меня называли менеджером. При одной мысли о том, что ее первенец будет называться менеджером, у моей мамаши печенка лопнет как минимум!
– Ну, значит, менеджер. – На столе зажужжал интерком. – Да, Кэт?
– Мисс Харпер на первой линии.
– Соедините ее со мной. – Он подождал. – Фанни?
– Видел вечернюю газету?
– Еще нет.
Повисла долгая пауза.
– Алессандро разбился вчера во время тренировочного заезда.
Даниэль не ответил. Его охватило ощущение нереальности происходящего. Он почувствовал себя отрезанным от окружающего мира.
– Дэн? – окликнула его Фанни. – Он не погиб, но состояние критическое.
Он продолжал молчать.
– Дэн, с тобой все в порядке?
– Да. Да, конечно. – Даниэль заставил себя выйти из оцепенения. – Спасибо, что дала мне знать. Я… куплю газету. Ты сегодня зайдешь?
– Не могу, дела. Если я тебе нужна, звони вечером домой.
– Хорошо. – Даниэль вспомнил о сидящем напротив Роланде. – Кстати, ко мне тут зашел Роли. Он хочет стать нашим менеджером.
– Вот как? Ну-ну. – Она помолчала. – Прости, что принесла тебе плохие новости, Дэн.
– Это же не твоя вина.
– Пока.
Он медленно положил трубку. Роланд смотрел на него вопросительно.
– Зачем тебе покупать газету?
Странное ощущение потери не покидало Даниэля. Он с трудом стряхнул его с себя.
– Кое-что случилось с одним моим старым знакомым.
Он ждал до трех утра, прежде чем позвонил в Италию и разузнал у международного оператора номер телефона больницы в Монце. Ему потребовалось двадцать пять минут, чтобы добиться соединения, и еще восемь, пока его не перевели на нужный этаж больницы.
– Я звоню из Соединенных Штатов. Хочу навести справки о друге, – прокричал Даниэль на спотыкающемся итальянском, стараясь пробиться сквозь помехи. – О синьоре Алессандро.
– Простите, кто говорит?
– Друг.
– Фамилию, пожалуйста.
Даниэль помедлил.
– Зильберштейн, – сказал он наконец.
Наступила пауза, заполненная треском разрядов.
– Синьора Алессандро все еще оперируют.
– Он сильно пострадал?
– У меня больше нет никакой информации, синьор. Хотите что-нибудь передать?
– Нет. Спасибо. – Даниэль повесил трубку.
В одиннадцать утра на следующий день, после бессонной ночи и проведенных в какой-то тупой тоске ранних утренних часов, Даниэль закрыл поплотнее дверь своего кабинета и снова позвонил в больницу.
– Состояние синьора Алессандро соответствует характеру полученных повреждений.
– Но он поправится? – спросил Даниэль.
– Нам разрешается давать информацию только близким родственникам, синьор.
– Я его старый друг! Друг детства! – в отчаянии закричал Даниэль. – Скажите мне хотя бы: его жизнь в опасности?
Телефонный голос сжалился над ним.
