Золотой тюльпан - Лейкер Розалинда (книги хорошего качества .TXT) 📗
— Мое положение в обществе не позволяет тебе появляться на банкетах в одном и том же бальном платье, даже если ты его оденешь всего второй раз. Чтобы избавить тебя от хлопот, я сам выберу ткань, а портниха придет завтра.
Спорить было бесполезно.
— Как скажешь.
Отдать должное, Людольф хорошо разбирался в тканях. Наверняка он подберет цвет, который хоть немного скроет ее измученное болезнью лицо и седеющие волосы. Что касается его честолюбивых устремлений, то Амалия всегда считала, что муж должен был родиться французским дворянином. В Голландии не было такого изысканного аристократического общества, как во Франции, здесь не были приняты пышные пиршества, и никто не выставлял напоказ свое богатство. Очень странной казалась скрытность Людольфа, который окутывал пеленой таинственности все свои дела в Париже. В последнее время он ни словом не обмолвился о полученных из Франции приглашениях.
— Когда ты устраиваешь карточную игру?
— На следующей неделе. Мы будем играть только вчетвером. Вчера вечером мы с Виссером уже играли после ужина. Должен заметить, этот человек любит серьезную игру.
Это значило, что ставки будут высокими.
— А ты уверен, что он может себе это позволить? Обычно художники имеют весьма скромные доходы.
— Ну, он-то как раз может. У него хороший дом и прекрасная еда за столом. Хотя я подозреваю, что все самое лучшее подавалось в мою честь. Особенно мне понравилось вино, а уж я знаю в этом толк. Кроме того, Виссер собирается послать старшую дочь на обучение в Делфт, а затем за ней последует и ее сестра. Всеми делами Виссера занимается де Хартог, который как никто другой знает наилучший способ выудить деньги у покупателя.
Людольф был доволен собой. Ему удалось нарисовать убедительную картину благополучия семьи Виссеров. Если бы он не узнал от своих агентов, что Хендрик умудряется легко обрастать долгами и жить на деньги, выигранные в карты, он бы и сам поверил, что финансовое положение художника вполне надежно. Людольф догадывался, что Франческа пытается контролировать своего неугомонного папашу, но ей приходится экономить каждый стивер, чтобы прокормить семью. Однако вскоре все для нее изменится. Поначалу сообщение об ее отъезде в Делфт очель расстроило Людольфа. Прежде всего нужно было еще написать его портрет, а потом он решит, как убрать так некстати подвернувшееся препятствие.
Амалия немного успокоилась, но все же встревожило упоминание о дочерях художника. Очень часто художники-игроки оказывались без средств к существованию и обрекали свои семьи на нищету. Ей совсем не хотелось, чтобы такая же участь постигла и Хендрика, тем более у нее в доме.
Когда Людольф ушел от жены, Нелтье принесла Амалии чай. Служанка знала, что ее госпожа должна прийти в себя после визита супруга. Иногда Амалии казалось, что можно найти забвение в вине, но она его терпеть не могла. Даже когда приходили гости, в ее бокал наливали сок, напоминавший по цвету вино.
— Как ты внимательна, Нелтье, — сказала Амалия, с благодарностью принимая из рук служанки чашку ароматного китайского чая.
— Я всегда стараюсь выполнять свои обязанности, мадам.
Такой обмен любезными фразами стал для них обычным в течение многих лет.
Нелтье было за сорок. Ее простое лицо не отличалось красотой. Служанка всегда носила безупречно чистый накрахмаленный чепец и фартук. Ее большие и сильные руки могли быть очень нежными, когда она ухаживала за своей беспомощной госпожой. Нелтье оказалась прекрасной собеседницей, и Амалия любила говорить с ней о прошедших годах и о своем покойном первом муже Стефанусе, хотя Нелтье его никогда не видела. В разговоре со старыми друзьями она тоже часто упоминала имя мужа. Но ведь прошло столько лет. После смерти Стефануса Амалия пять лет прожила вдовой, а затем вышла замуж за Людольфа, с которым они были женаты вот уже десять лет.
Ее первый брак устроили родители. Стефанус давно овдовел и был в три раза старше своей пятнадцатилетней невесты. Однако он оказался добрым и порядочным человеком, и Амалия его полюбила. Разумеется, ее любовь не была похожа на пылкую юношескую страсть, которая обошла ее стороной. Может быть, именно поэтому она потеряла голову из-за Людольфа и решилась расстаться со своим вдовством. Людольф осыпал Амалию лестью и комплиментами, не отходил от нее ни на шаг и, наконец, уговорил стать его женой. Преданные друзья удерживали ее, говоря, что об этом человеке ничего толком неизвестно. Уже тогда ходили слухи о его темных делах. Амалия старалась оправдать Людольфа перед друзьями, говоря, что он был вынужден вернуться в Амстердам после смерти родителей, а до этого путешествовал по дальним странам. Однако слова Амалии не убедили старых друзей.
Амалия была очень рада, когда Людольф представил ей двух купцов, которые очень высоко отзывались о коммерческих талантах Людольфа. Позже она поняла, что ее будущий муж просто нанял этих людей, так как она больше их нигде не встречала.
— Скоро будет еще один званый вечер, Нелтье, — вздохнув, сказала Амалия.
— Тогда вам следует хорошенько отдохнуть, мадам, — участливо сказала Нелтье.
Амалия грустно усмехнулась. Она только этим и занималась изо дня в день. Страшные приступы повторялись все чаще, но всякий раз ей приходил на помощь врач. Он говорил, что больная держится исключительно за счет силы воли, но никто не подозревал, что ненависть, которую Амалия испытывала к своему мужу, была для нее своего рода эликсиром жизни. Даже Нелтье не подозревала, как это чувство помогает ей бороться с жестоким недугом. Амалия знала, что живет через силу, но ее радовала мысль о мести. Если она переживет Людольфа, то он никогда не получит столь долгожданной свободы!
На следующий день Виллем стоял в гостиной у Хендрика и не мог прийти в себя от гнева и возмущения.
— И у тебя хватило ума это сделать?
Хендрик невозмутимо ответил:
— Единственное, что я мог сделать, — это позволить Франческе взять заказ, иначе мне пришлось бы выполнять его самому. Это для нее возможность заработать немного денег на свои личные расходы, перед тем как она уедет в Делфт. Ведь я отдам ей часть денег, полученных за портрет. Разве это не великодушно с моей стороны?
Виллем гневно потряс у него перед носом договором об обучении.
— Вот подписанные документы с печатью. В них говорится, что Франческа должна начать обучение у Вермера в следующем месяце! Она должна быть в Делфте!
— Это невозможно, — с легкомысленным видом ответил Хендрик.
— Будь проклята твоя глупость! Я потратил столько времени, чтобы все устроить! Неужели ты думаешь, что мне было очень легко договориться с Гильдией Святого Луки и упросить сократить срок обучения с шести лет до трех? Более того, комитет Гильдии согласен даже на два года, если работы Франчески его удовлетворят.
— Но ведь у тебя был договор, заключенный между мной и Франческой.
— Да, из него видно, что она училась у тебя в мастерской с двенадцати лет, но ни одна ее работа не была представлена Гильдии Амстердама к концу ее обучения, то есть, к ее восемнадцатилетию. Кроме того, придрались, что документ написан не на гербовой бумаге. Однако, в конце концов, решили, что он все же действителен. Поэтому комитет и решил вопрос в пользу Франчески. Их убедили талантливые наброски, сделанные Франческой, и ее картина, где изображены Алетта и Сибилла. Как ты объяснишь причину, по которой Франческа пока не может отправиться в Делфт?
— Сложившимися обстоятельствами, чем же еще это можно объяснить!
Виллем устремил на Хендрика испепеляющий взгляд.
Хендрик не стал вдаваться в подробности. Он чувствовал, что Виллем был вне себя от ярости. Пренебрежительное отношение к обучению Франчески стало последней каплей, переполнившей чашу его терпения.
— Что ты несешь? — Виллем был готов взорваться от охватившего его гнева. — Я тебе не говорил раньше, но Вермер вовсе не в восторге от того, что у него будет ученица. Мне пришлось его очень долго уговаривать. И вот теперь, когда он согласился и принял наши весьма скромные условия, ты хочешь лишить свою дочь такой блестящей возможности и сорвать все наши планы! Неужели ты не понимаешь, что Вермер может подать на тебя в суд за то, что Франческа не явилась вовремя, или вообще разорвать договор, что еще хуже! Где Франческа? Я хочу ее видеть!
