После войны (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна (книги без сокращений .txt) 📗
— А вы?
— А у меня уникальный склад характера, — мой собеседник рассмеялся. — Менталисты выгорают из-за того, что пропускают через себя чужие эмоции. Я тоже пропускаю, но у меня получается пропускать их в большей степени мимо, не зацикливаясь. Хотите что-то ещё спросить?
— Я? Я в прямом смысле теперь даже не знаю, как вас благодарить.
— Нет ничего проще, — Озерский махнул рукой. — Помогите мне разобраться, что тут происходит.
— Боюсь, толку от меня в этом вопросе немного, — я вздохнул. — Уже по дури один раз сунулся, и в результате пророс и почти заколосился, то есть, прошу прощения, одеревенел. Зря я там ночевать остался. Сглупил здорово, нечего сказать. Ну, да вы сами видите, чем всё закончилось…
— Вижу. Вы живы. А ещё сделали несколько ценных наблюдений. Во-первых, отсутствие домового, во-вторых, отношение лешего, ну, и, в-третьих, тот факт, что активность они проявляют ночью, днём же ведут себя как вполне обычные люди. Даже землю обрабатывают и, кстати, исправно платят все налоги. Так что дождёмся ночи и действительно пригласим на разговор местного хозяина леса. Ну, а до тех пор немного понаблюдаем за жителями деревни; издалека, разумеется, соваться туда не стоит.
— А у вас есть какие-нибудь идеи? — поинтересовался я.
— Пока никаких, — пожал плечами дознаватель. — Смотреть надо. Я даже не могу предположить, связано ли это с доманцами или нет. Скорее всего, нет; это явно не нежить, уж подобных тварей за версту учуять можно. Да и её внешний вид, знакомая вам девушка…
— Кстати, а кто она такая?
— Так и не удалось выяснить, — грустно вздохнул он. — Она несколько раз попадала в поле нашего зрения, всегда мельком, в связи с очень серьёзными делами, но второстепенным свидетелем. И каждый раз под новым именем.
— Доманские шпионы? — хмыкнул я. Озерский посмотрел на меня долгим странны взглядом и медленно качнул головой.
— Знаете, когда она первый раз попала в поле зрения Службы? В тысяча девятьсот семьдесят шестом. И это, заметьте, я говорю о случае, зафиксированном фотографически. До этого только богам известно, сколько раз царская охранка на неё натыкалась. Более-менее серьёзно наша служба была поставлена с начала прошлого века, и в некоторых отчётах фигурирует крайне похожая на эту девушку личность. А уж о более ранних временах судить невозможно.
— Так кто она, по-вашему, может быть? — совершенно сбитый с толку, спросил я.
— Кто кроме богов и нежити способен столько прожить? — он хмыкнул. — Илан Олеевич, над этим вопросом бились и более умные люди, чем мы с вами, с доступом ко всем архивам, какие можно только представить. В итоге — только гипотезы и предположения. Но их масса, да. Желаешь послушать?
— Пожалуй, воздержусь, — я тряхнул головой. — Пусть эти умные люди и думают, у них работа такая.
— Вот про что я и говорю, — поддержал Озерский, ножом аккуратно поднимая крышку с побулькивающего котелка. — А, каша наша готова. Предлагаю подкрепиться, и в путь.
Обед много времени не занял, но окончательно вернул меня к реальности. Точнее, к тому, во что она милостью мастера дознавателя превратилась. Точнее, обермастера дознавателя… неужели его действительно отпустили вот так в отпуск, рисковать жизнью? Слабо верится, конечно, но зачем ему врать?
Впрочем, это мелочи. Какие бы мотивы ни двигали службистом, главное, сейчас цель у нас была одна. Да и жизнь мне он совершенно точно спас; а то так и пророс бы без вести пропавший гвардии обермастер Илан Стахов в этом лесу. Может быть, вырос бы каким-нибудь деревом, а, может, пошёл на удобрения. Гораздо важнее другое.
— А может такое быть, что у этой дамы и моей тени есть нечто общее в корнях?
— Ты про их способность взаимодействовать?
— Да, но не про тот случай, который ты вычитал в моей голове. Раньше, ещё в Пеньках. Она услышала, когда он обращался только ко мне. Вроде бы, слов не разобрала, но явно что-то почувствовала, а этот балбес ещё порывался её с нами позвать, изучить сей дивный феномен!
— И ничего не балбес, — вдруг раздался обиженный голос из травы. — А вот ты скотина неблагодарная!
— Живой, — я облегчённо вздохнул, только теперь понимая, что где-то на краю сознания непрерывно маячила нешуточная тревога о моём необычном товарище. — Ты где пропадал?
— Это ты пропадал! А я за деревней наблюдал. Вот только с час назад понял, что ты опять объявился среди живых.
— А до этого? То есть, до того, как меня про еду предупредил, где пропадал?
— До этого… сначала на тебя рассердился, потом передумал, но наткнулся на это место.
— И много вы узнали? — оживлённо присоединился к разговору Миролев. А я только теперь вспомнил о его существовании, о котором забыл в момент появления тени; то ли дань его таланту менталиста, а то ли моей рассеянности.
— Не то чтобы очень, — точно так же оживился Тень. Он явно был до крайности увлечён происходящим, и обида была просто предлогом вмешаться в наш с дознавателем разговор. — Первое. Они-днём и они-ночью это как будто совершенно разные существа. Они не превращаются вроде оборотней, они как будто исчезают куда-то, а на их место приходят другие существа, и дальше по кругу. Как смена одежды, хранящейся в шкафу. Раз — одна, два — другая. Но при этом как-то они всё-таки связаны. Оба варианта могут меня заметить, дневной — только звук, а ночной — только внешний вид. У них вообще, ночных, со звуками какая-то странная штука получается. Точнее, совсем не получается. Ну, ты не мог не заметить.
— Да, звуков они совсем не издают, — я кивнул.
— У меня создалось впечатление, что ночному варианту аборигенов для издания какого-либо звука необходимо сосредоточиться.
— Хм… Учитывая, что звук — это обыкновенные механические колебания, получается интересная вещь, — согласился дознаватель. — Взаимодействовать с материальным миром они могут, но это требует некоторых осознанных усилий.
— То же самое и со мной, — почти радостно сообщил Тень. — Помнишь, как эта штука меня отодвинуть пыталась? Я явно мешал ей пройти, как и материальный предмет, и воздействовать она на меня могла с трудом. Может, эти твари — нечто промежуточное между миром теней и миром материи?
— Я всегда думал, что это промежуточное — мы, офицеры, — хмыкнул Миролев. — Ну, то есть, люди без тени.
— Не скажи, — горячо возразил двумерный товарищ, переходя с дознавателем на «ты». — Вы — это своего рода связующее звено, канал. Нитка, сшивающая мир теней и реальный мир. А эти… нечто, не принадлежащее до конца ни тому, ни этому миру. Вот уж действительно — потусторонние твари.
— Так, может, они нам и не страшны? — хмыкнул Озерский.
— Не скажи, — возразил на этот раз уже я. — Кажется, я начинаю понимать, к чему он клонит. Практически не опасны они для нормальных людей или теней, вроде него. А вот нас, как «нитки», вполне могут «перерезать».
— Ну, всё это надо проверять на практике, — уклончиво откликнулся Тень. — Но, мне кажется, очень похоже на правду.
— Обычно действие имеет противодействие, — пробормотал себе под нос дознаватель. Потом пояснил, правильно растолковав наше молчание. — Не только в физике, это работает везде. Если они не могут влиять на тени и материальный мир, значит, и обратное действие невозможно — их не убить ни обычным оружием, ни силами тени. Рискну предположить, что и проявленные чары на них не подействуют, потому что они уже становятся материальными. А вот что подействует…
— Идти в атаку без артподготовки глупо, — хмыкнул я.
— Не отрицаю. До чего бы мы сейчас ни додумались, это в любом случае только теории. Хорошо, что они у нас есть, но надо наблюдать и думать дальше. С лешим поговорить, опять же.
— Да, это у Илана хорошо получается, — хихикнул невесть чему Тень.
— Кстати, ты говорил, что взаимодействие их с материальным миром — это первое. А что второе? — напомнил бдительный службист.
— Второе? — переспросил Тень. — Ой, я и не помню. О чём вы до этого говорили? А, дама та, которая испокон веков маячит под носом у особистов. Так вот, вынужден вас разочаровать, это не какое-нибудь уникальное сверхмогущественное существо, — гордо выдал он и захихикал.
