Свидание на Аламуте - Резун Игорь (книги полностью бесплатно TXT) 📗

– Что за дурацкая идея – с утра, не евши… лететь куда-то… Я хотел бекона… у сэра Реджи роскошные повара!

– Одни из лучших в Европе, – меланхолично заметил Заратустров. – Кстати, вы знаете, что Бог, видимо, наказал одного из наших вчерашних бойких фоторепортеров? Его машина потеряла управление у Гайд-парка… причем потому, что этот чудак возил с собой маленькую ядовитую змейку. Она укусила его в лицо. Что самое интересное, на этом странности не кончились. После этого в его кармане воспламенился пакет. Эксперты полагают, что речь может идти о редкой порошковой химической бомбе. Вскрываешь такой конвертик и – оп!

– Уголовщиной не интересуюсь, – хмуро процедил издатель.

– Ну, разумеется, – смеялся Заратустров, изредка пряча морщинки глаз за окулярами мощного бинокля, – где уж вам интересоваться! Вы ведь вчера вообразили себя Джеком-Потрошителем…

– Я?!

– Конечно. Разве не вы бегали за Мими по двору замка с одним из мечей из коллекции сэра Реджи? Хорошо еще, что вы умудрились схватить бутафорский, а не настоящий. Настоящие у него в Охотничьем зале.

– Какой кошмар! Мы что-то репетировали, да? – жалобно простонал Майбах.

Заратустров снова рассмеялся. Коснувшись рукой кожаного плеча пилота, он показал вперед и левее, поясняя направление, и легкая машина моментально качнулась, почти ложась набок. Майбаха слегка мутило – то ли от вертолетной качки, то ли от непривычно крепкой сигары, то ли от вчерашнего.

– Вот видите… и этого не помните! Мы репетировали «сцену любви». Помните, у нашего друга Капитоныча как сказано?

– Не помню я ничего-о-о…

Полковник прищурился и легко процитировал:

– «Превратим эшафот казни в сцену любви. Жертву за волосы, на колени, круг. Жертва молит о пощаде, прильнув к бедру палача, но он безжалостно отбрасывает ее, и она сворачивается беспомощным калачиком, превращаясь в эмбрион. Танец палача вокруг жертвы, жертва перекатывается с бока на бок, вспоминая, что она жрица любви, и начинает соблазнять палача…» Мими и начала соблазнять. Это впечатляет, особенно когда рабыня топлесс, в одной набедренной повязке… гм… Когда меч коснулся ее шеи, щекой она прижала его к плечу и начала ласкать, волнами забирая у палача силу. Палач упал, жрица встала и замедленно, подчеркнуто красиво, с прогибом спины, поставила ногу на грудь палачу. Она игриво подняла палача, который целовал ей ноги… Ах, как красиво Капитоныч рассказывал! В общем, когда вы начали целовать Мими ноги, тут у вас и началось ку-ку. Вы чуть ей пальчики не пооткусывали! А потом давай гоняться…

– Какой ужас! А… Мими не обиделась?

– Готовьтесь, приземляемся! Нет, конечно. Она ведь сама изрядная хулиганка. Очаровательная девочка. Такую бы к нам в Управление.

Вертолет снижался, молотя сырой воздух лопастями, в центр круга из новеньких автотрейлеров и грузовиков с досками. Людей не было видно, но полковник отметил, что внизу из опрятных, выстроенных в причудливом стиле «избушки на курьих ножках» домиков сложилась вполне определенная спираль. Тут не было вечно мрачного лондонского неба. По здешнему небу сейчас пробегали стрелянными зайцами небольшие кучерявые облака, и ярко светило солнце, заливая своим светом красный мох, изумрудно-зеленый вереск, гладко струганное, яблочного оттенка дерево крыш и серые древние камни Стоунхенджа. Великобритания, графство Уилтшир, тринадцать километров от городка Солсбери… Но перед этим они несколько часов летели от Лондона. Что ж, видно, дело того стоило.

Вертолет коснулся земли. Полковник опустил бинокль, молодецки выпрыгнул из кабины, отодвинув ее стеклянную дверцу, в тугой воздух под винтами; за ним, опасливо пригибаясь, выбрался издатель. Оба были в темно-синих кителях морских офицеров без знаков отличия – подарок леди Сары Фергюссон. Полковнику китель подходил, сидел, как родной, а Майбах все время придирчиво рассматривал кармашки и погончики и вздыхал – ему явно хотелось увидеть тут сияние больших звезд.

– А вот и они! – крикнул полковник, показывая рукой за трейлеры. – Пойдемте!

Проваливаясь ногами в кротовые норы, они пошли в указанном полковником направлении. Посреди вереска стоял черный армейский «хаммер», изваянием возвышался мистер Дэви, сложив худые руки на тощей груди, а Капитоныч, в алой рубахе и вчерашних белых штанах с колокольчиками, взобрался на огромную плиту крыши внедорожника и наблюдал, как идет работа. Бригада польских строителей отделывала последние домики, спираль которых закрутилась между таинственными древними камнями. Зеваки стройке не мешали – жители расположенной рядом деревни давно привыкли к чудачествам туристов, облюбовавших это легендарное место, а сами туристы любили посещать его на закате, когда на небе залегали зловещие багрово-фиолетовые тени. В Стоунхендже погода менялась каждые два часа.

Полковник энергично поздоровался с Капитонычем и мистером Дэви; Майбах пожал руку адвокату с мрачной физиономией, ворочая во рту раскисшую сигару. Капитоныч глянул на него сверху и бодро выкрикнул:

– Друг Майба! Крест-арбалет, жонглирование религиозным фанатизмом – причиной социальных и стихийных катаклизмов. Когда мы крестимся огнем, Бог крестится нами, от маразма мы не помрем – духовное небо над нами! Какая погодка-то, а?

– От маразма я точно не помру, – проворчал Майбах, – если только от цирроза. Алексангригорич, дайте свою волшебную фляжку!

Полковник, ни слова не говоря, подал ему фляжку с серебряным колпачком и деловито, по-английски, обратился к Капитонычу:

– Старина, они точно сегодня закончат?

Маг моментально согнал с лица бессмысленную ухмылку и почесал лохматую шевелюру. Как видно, язык он знал не хуже полковника.

– Yes, sir! [35] Только не увлекайтесь! Через час они будут делать эшафот… сцену для танца Внутреннего Огня и временные дорожки для Круговых танцев. Пиротехнику установим в последнюю очередь.

– Мистер Зара, – вмешался адвокат, – у нас небольшое опоздание с бассейном и… э-э… аппаратурой. Ее пока доставляют… Сэр Эндрю дал нам надувной бассейн для тренировки пловцов ВМФ, и мы его расположим перед сценой. Посредине будет площадка с битым стеклом…

– Хорошо! – одобрил Заратустров. – Безопасность?

– Рамки и металлоискатели должны привезти через час, – доложил мистер Дэви. – Скотленд-ярд пришлет своих детективов.

– Учтите, мистер Дэви, безопасность – это только по вашей части…

В это время ожил издатель, глотнувший живительной влаги.

– Значит, в живописных руинах Стоунхенджа мы устроим симороновский движняк с «гусеницей» и криками «Ом мани падме хум!»? Круто! Да, а кто будет в танце, который мы репетировали вчера, Палачом?

– Капитоныч будет, – сухо обронил полковник, забирая у Майбаха фляжку. – Он может.

– Это точно! А кто будет этой… как ее… девой, Жертвой?

Полковник и мистер Дэви странно переглянулись. После чего Заратустров обнял Майбаха за плечи, вручил ему какой-то ключ с пластиковой биркой и напутствовал добро:

– Дмитрий Дмитрич! Вы идите-ка, сосните часок. Номер трейлера – на ключе. И так всю ночь не спали, куролесили…

Майбах грустно вздохнул и поплелся к разноцветным трейлерам, снова проваливаясь в норы высокими армейскими ботинками. Ему достался голубой вагончик. Он расстегнул китель, сел на рифленую ступеньку и задумался о превратностях бытия. Внутри его мучило какое-то щемящее чувство. Он вспомнил берега Инюшки, их первый симороновский движняк по Преодолению Без-Пределов, голенастую Ирку, смешного Генерала, Авдеича и гологолового Египтянина… Эх, как давно это было! Вернуться бы туда, в тот золотой сон, каким бы трудным он тогда ни казался.

Неразбавленный ячменный виски, которого он изрядно отхлебнул из фляжки, растекался по телу и, казалось, загустевал в каждой клетке, сковывая горячей немотой. Майбах с трудом поднялся, отворил дверь трейлера и, упав на застеленную с военной аккуратностью постель, провалился в сон.

…Когда Майбах проснулся, был уже поздний вечер – он это понял по сумеркам, – а когда выбрался из вагончика, сгущающаяся темнота сразу же обхватила его своими синими ладонями. В голове ощущалась небывалая похмельная легкость. Казалось, мир вокруг звенел разными колокольчиками, и каждый звук был чист. Правда, спанье в одежде даром не прошло: китель помялся, брюки потеряли стрелку, а ботинки от утренней росы заскорузли (они так и не высохли, поэтому не желали налезать на ноги). Кое-как он натянул их на босу ногу, вышел, позевывая и, когда попал на открытую площадку, выбравшись из кольца фургонов, ахнул.