Танцы с королями - Лейкер Розалинда (читать хорошую книгу .TXT) 📗
В этот момент они обнаружили, что не могут пройти дальше, так как путь им преграждала запертая дверь. Это означало, что помещение, находившееся за ней, ремонтировалось или реконструировалось. Изменения в Версальском поместье выражались не только в новых пристройках и зданиях: даже внутри дворца часто происходила перепланировка помещений. Так, например, церковь успела уже поменять три места и сейчас переехала в четвертое.
— Думаю, что будет лучше, если я займусь в вестибюле продажей путеводителей по дворцу вместо вееров, — в шутку заметила Маргарита, когда Огюстен повел ее в обход по маршруту, указанному одним из лакеев.
— В дворцовой типографии регулярно печатаются новые путеводители, но они очень быстро устаревают.
— Мне всегда казалось, что торговцы этим товаром делают бешеные деньги.
Маргарите и Огюстену пришлось посторониться, уступая дорогу портшезу, окрашенному в королевские цвета — голубой и золотой.
Королевская семья обладала монопольным правом пользования портшезами на территории Версальского дворца. Всякий другой обитатель или гость, желавший получить на время это средство передвижения, должен был иметь специальное разрешение. Когда этот портшез промелькнул мимо них, Маргарита узнала самодовольного одиннадцатилетнего герцога Мена, донельзя испорченного старшего сына короля от Атенаис де Монтеспан. Он был плодом двойного адюльтера, поскольку муж королевской любовницы жил и здравствовал и даже не упускал случая публично выразить свое негодование по поводу неверности жены, что доставляло определенные неудобства Людовику. Поскольку титулы давались всем его незаконнорожденным детям, то вместе с титулом они получали и многие привилегии из числа тех, которыми обычно пользовались принцы крови. Езда в портшезе с Аполлоном в качестве герба была одной из них.
— Ты завидуешь? — пошутил Огюстен, увидев, как ее взгляд следил за избалованным юным герцогом в удалявшемся портшезе. — Наверное, и ты не прочь дать ногам отдохнуть и проехаться по дворцу так же, как и этот мальчик?
На лице Маргариты появилось озорное выражение.
— Ну уж нет! Я могу пройти пешком больше любого придворного, а потом танцевать до рассвета.
— А знаешь, я вполне верю тебе, — без особого энтузиазма отозвался Огюстен, нога которого уже начали уставать.
Следуя по обходному пути, они попали в гостиную, где собралось довольно много людей, стоявших небольшими группами и разговаривавших, и впереди уже видны были двери Галереи живописи. Они уже собрались было переступить порог того помещения, как вдруг сзади прозвучал женский голос, нежный и мелодичный:
— Неужели за те месяцы, что я отсутствовала при дворе, моя внешность изменилась настолько, что вы не узнали меня, сир?
Хотя пальцы Маргариты едва касались запястья Огюстена, она почувствовала напряжение в его теле. Убрав руку и повернувшись вместе с ним, Маргарита увидела красивую женщину в расшитом блестками платье цвета сливочного масла, которая отделилась от группы придворных, оживленно болтавших о пустяках, и направилась к ним.
— Сюзанна! Вот уж не ожидал увидеть тебя здесь!
Эта женщина и Огюстен смотрели друг на друга как-то по-особому, и Маргарита всем своим телом ощутила тревогу. Выражение их лиц свидетельствовало о том, что они давно знакомы и испытывают взаимную симпатию. Наверняка у них были и общие секреты. Представляя ее, Огюстен объяснил, что Сюзанна — жена Жака Фреснея, о котором он много раз говорил Маргарите.
— Сегодня вас сопровождает очаровательная спутница, — заметила Сюзанна, переводя ослепительный взгляд с Огюстена на Маргариту. — Вы уже давно при дворе, мадемуазель Дремонт?
— Это мой первый вечер здесь в качестве гостьи.
— Вы родом издалека?
Маргарита чувствовала, что ее изучают, но без всякого злого умысла, а лишь потому, что эта женщина интересовалась всем, что говорил или делал Огюстен и с кем из женщин общался. Это было естественно, если учесть их давнее знакомство, но в то же время Маргариту удивляло, что за все долгие часы совместных поездок и прогулок, когда они вели нескончаемые беседы, Огюстен ни словом не обмолвился об этой женщине, ни разу не упомянул ее имени.
— Я живу в городе, — ответила она. У местных жителей уже вошло в привычку говорить так, чтобы избежать путаницы. Слово «Версаль» давно уже обрело иное значение: под ним теперь подразумевали не деревню и не город, в который она превратилась, а именно дворец. Точно так же другие королевские резиденции были известны под названиями Шамбуа или Сен-Жермен, дававшимися по названию местности, где они были построены.
— Ах, вот как? — Сюзанна понимающе кивнула. — Да, нынче многие семьи построили здесь особняки. Это куда лучше, чем ютиться во дворце и испытывать постоянные неудобства.
— Я не переехала сюда. Дом, где я родилась, недавно снесли. Раньше он стоял на северном берегу пруда.
Сюзанна недоверчиво переспросила:
— Пруд? А где он был?
В разговор вступил Огюстен:
— Он был там, где теперь находится новый пруд Швейцарцев.
— Ах, вот где! Я помню, что мне тогда было очень жаль этих бедных гвардейцев, которым приходилось копать землю и в дождь, и в зной. Я думала, что в Версальских садах и так хватает воды. — Она постучала по груди Огюстена своим нераскрытым веером. — Я слышала, что Шато Сатори уже полностью готово к приему гостей. Мне не терпится увидеть его.
— Само собой разумеется, что ты и Жак будете первыми, кого я приглашу. Но скажи, почему ты здесь? Жак не говорил, что ты собиралась вернуться из Орлеана.
— Я хотела, чтобы это было сюрпризом для тебя!
— Тебе это превосходно удалось.
У Маргариты не исчезало впечатление, что эта веселая болтовня каким-то образом делала их еще ближе друг другу. Однако они старались не игнорировать присутствие девушки, и, объясняя причину своего приезда в Версаль, Сюзанна улыбалась ей.
— Когда Жак воевал, я была занята детьми и жила в нашем родовом поместье. И потом, когда войны закончились и Франция вот уже долгое время благоденствует в мире и согласии, я вела себя эгоистично и не собиралась расставаться с уютным гнездышком в деревне. Да и Жак в ущерб своей карьере проводил большую часть времени там, а не при дворе. К счастью, он все-таки получил повышение. Когда разгорелись страсти из-за Люксембурга, я стала подумывать о возвращении ко двору, несмотря на то, что детям придется пока оставаться в Орлеане. Климат там полезнее для их здоровья. И хотя Жак еще не получил приказа выступать и, следовательно, не может с полной уверенностью утверждать, что его мушкетерский полк будет отправлен в Люксембург, он давно уже хотел, чтобы я вернулась в наш дом в Париже, и вот я здесь. Если ему придется опять отправляться в поход, то мы хотя бы сможем все оставшееся время провести вместе.
— То-то я заметил, что Жак в последние дни находится в прекрасном настроении, — отозвался Огюстен. — Уж я-то должен был догадаться, что это связано с твоим приездом. Мы с Маргаритой проезжали мимо вашего дома, когда недавно были в Париже.
— В следующий раз вы оба обязательно должны заехать к нам отобедать. Я настаиваю на этом. А куда же вы направляетесь сейчас?
— Король пригласил Маргариту посмотреть шедевры живописи.
— Ну что ж, тогда не смею вас больше задерживать. Встретимся позже, на празднике.
Сюзанна опять присоединилась к прежней компании, в которой проводила время, пока не вернулся Жак, отлучившийся по срочному делу. Она сделала попытку вступить в беседу, но отвечала невпопад и вскоре, замолчав, углубилась в раздумья, главной темой которых был Огюстен. Как могла она предположить, что долгая разлука, дети или искренняя преданность мужа, которому она мысленно изменяла даже в момент их интимной близости, изменяла с мужчиной, за которого не могла выйти замуж, — что все это повлияет на его любовь к ней, заставит ее потускнеть и отойти на задний план?..
— Разве это не так, мадам де Фресней?
Неожиданный вопрос заставил ее вздрогнуть и опять вернуться к действительности. Отсутствующим взглядом окинула она круг лиц, ожидавших ее ответа, отчаянно пытаясь вспомнить, о чем же шел разговор; к счастью, ей это удалось, и она смогла выдавить из себя несколько более или менее вразумительных слов.
