Зимний дворец. Люди и стены. История императорской резиденции. 1762-1917 - Зимин Игорь Викторович

11 марта 1807 г. Александр I «Высочайше указать соизволил: Зимнего дворца большую церковь именовать отныне Его Императорского Величества Придворным собором».

Традицию «военизированных» церковных служб продолжил Николай I. При нем опоздание на церковную службу считалось тяжким «придворным грехом», чреватым личным выговором императора. Николай Павлович лично следил за тем, насколько исправна выправка его сыновей и внуков во время служб. Однако все эти наследственные религиозные черты смягчались искренней православностью императора.

После пожара 1837 г. Большой собор, как и очень многое во дворце, восстанавливал В.П. Стасов. Как уже говорилось, Николай I желал восстановить дворец в прежнем виде. Поскольку в огне пожара погибла большая часть убранства собора вместе с иконостасом, то потребовалось воссоздавать заново все интерьеры. Отметим, что сохраненная Стасовым барочная отделка собора является одним из лучших образцов церковной интерьерной барочной стилистики.

Следует упомянуть и о том, что после гибели Зимнего дворца, уже 20 декабря 1837 г., в Шепелевском доме развернули походную церковь, в которой император приказал установить «образ Христа Спасителя, который находился в Алтаре Большой придворной церкви в Зимнем Дворце» и который спасли во время пожара [224]. Именно там состоялась панихида по всем погибшим на пожаре.

Этот чудотворный образ Спаса Нерукотворного, буквально выхваченный из огня рушившейся церкви, был необычайно важен для Романовых. Исследователи считают, что этот образ написан Симоном Ушаковым для царя Алексея Михайловича. Позже образ перешел к Петру I от его матушки Натальи Кирилловны. Перед этим чудотворным образом Петр I «испрашивал благословение Божие на новую столицу», с этим образом Петр I никогда не расставался, и на смертном одре он стоял в изголовье императора. Чудотворный образ Спаса Нерукотворного перенесли в Зимний дворец из Москвы после коронации Екатерины II, что послужило основанием для нового освящения храма в честь Спаса Нерукотворного Образа [225].

В ноябре 1838 г. Комиссия по восстановлению дворца определилась с «Предположением об освещении Большой и Малой церквей Зимнего Дворца». Так, в алтаре на те же места установили допожарные настенные бра. Поскольку часть торшеров и светильников утратили, то их воссоздавали по образцу сохранившихся старых. Единственное изменение допускалось в сторону увеличения количества свечей. Император желал сделать Большой собор более светлым.

Во время пожара иконы спасали в первую очередь и сняли даже те, которые были укреплены в верхнем ряду трехъярусного иконостаса. Видимо, Николай I находился в храме во время спасения икон, поскольку после пожара он счел нужным наградить деньгами тех, кто с опасностью для жизни спас эти иконы. Удалось спасти и большую часть канделябров и люстр, украшавших собор. После восстановления собора все это, тщательно вычистив, вернули на привычные места. Например, удалось спасти во время пожара серебряное паникадило, его отреставрировал мастер Дж. Банистер. А то, что утратили, воссоздали по сохранившимся образцам.

Купола Большого и Малого соборов в ходе восстановления дворца вызолотили. Решение об этом Николай I принял 6 апреля 1838 г.: «купола Большой и Малой церкви Зимнего Дворца с колокольней вызолотить» [226].

Как и во всем дворце, в соборе при его восстановлении вместо резного дерева широко использовалось папье-маше. Вылепленные из папье-маше сложные барочные декоры тщательно вызолотили.

Убранство в соборе восстанавливали скульпторы Д. Адж и Ю. Штрейхенберг, кариатиды и статуи – В.И. Демут-Малиновский и П.В. Свинцов. Золочёный иконостас, сень и кафедру вырезал по рисункам зодчего мастер П. Кретан. 25 марта 1839 г. в день Св. Пасхи митрополит Московский Филарет (Дроздов) в присутствии императорской семьи освятил обновленный собор.

Именно в Большом соборе Зимнего дворца 2 июля 1839 г. состоялось венчание старшей дочери Николая I, великой княгини Марии Николаевны. Согласно «Высочайше утвержденному церемониалу Бракосочетания Ее Императорского Высочества Государыни Великой Княжны Марии Николаевны с Его Светлостью герцогом Максимилианом Лейхтенбергским», «Их Императорские Величества Государь Император и Государыня Императрица» изволили «из внутренних покоев шествовать в придворную церковь». Венчание проходило по двум обрядам: православному и католическому.

В соборе во время венчания присутствовал маркиз де Кюстин. Он вспоминал: «Дворцовая церковь невелика по размерам; в ее стенах собрались посланцы всех государей Европы и, пожалуй, даже Азии. Никогда прежде не случалось мне видеть зрелища столь же великолепного и торжественного, что и появление императора в этой сверкающей золотом церкви. <…> Хотя церковь невелика, а придворных на церемонии присутствовало множество, все совершалось в безупречном порядке. Яркое солнце освещало внутренность церкви, где, как мне сказали, жара дошла до тридцати градусов. Венец великой княжны держал ее брат, наследник престола, которому император, в очередной раз оторвавшись от молитвенника, сделал замечание относительно его позы, причем в лице государя непонятным для меня образом соединились в этот миг добродушие и мелочная требовательность; венец герцога Лейхтенбергского держал граф Пален, русский посол в Париже. <…> Перед благословением в церкви, по обычаю, выпустили на волю двух серых голубей; они уселись на золоченый карниз прямо над головами молодых супругов и до самого конца церемонии целовались там».

Собор Спаса Нерукотворного образа в Зимнем дворце

Традиции церковного пения, воспринятые с детства, свято чтились в семье правящих императоров. Всякие отступления от сложившихся традиций немедленно пресекались. Довольно громкая придворная история, связанная с придворными распевами, случилась в 1862 г. История началась в 1861 г., когда во главе Придворной капеллы встал отставной полковник Н.И. Бахметьев (1807–1891). Это был светский человек, учившийся музыке в Германии и довольно далекий от русских православных музыкальных традиций. Возглавив Придворную капеллу, он внес в традиционные распевы существенные изменения, создав собственный устав церковной мелодии под названием «Обиход образцового придворного церковного пения».

О деталях этой реформы имеется соответствующая литература [227]. Как пишет один из специалистов в области церковного пения, Бахметьев «по долгу своей придворной службы <…> обязан был создать в области церковного пения такие условия, в которых светская полурелигиозная „публика“ могла бы без скуки провести „оброчное“ время присутствия при богослужении».

Но первое исполнение напевов Бахметьева едва не стала концом его карьеры, поскольку Александр II, простояв службу под модернизированный распев, немедленно распорядился «О недозволении употреблять в церквах Зимнего Дворца при богослужении других напевов, кроме Высочайше утвержденных, и о замечании Статскому Советнику Бахметьеву за допущение им пения в сих церквах собственного сочинения» [228]. Как бывший военный, Бахметьев немедленно исправился и благополучно занимал далее свою должность вплоть до 1883 г.

В Большом соборе отпевали «почивших в Бозе» императоров. Так было в марте 1881 г. с телом Александра II. В камер-фурьерском журнале перечислены залы, через которые сыновья погибшего императора на плечах пронесли гроб с его телом: Приемная Александра II, Темный коридор, Ротонда, Арабская, парадные залы Невской анфилады, парадные залы Большой анфилады, Пикетная и Большая церковь [229].