Волосы Вероники - Козлов Вильям Федорович (читаем книги онлайн бесплатно TXT) 📗
— Она замужем, — сказал я.
— Кто вас, молодежь, теперь поймет, — вздохнул дядя, прихлопнул комара и залпом выпил из кружки остывший чай.
— То же самое я дочери толкую, — улыбнулся я.
— Волосы-то у нее какие, — подивился дядя. — Или этот… парик у нее?
— Она вся настоящая, — сказал я.
— Чего ж это она? От мужа к тебе прикатила?
— Послушать ведьмины пляски, — сказал я.
— Ну-ну, послушайте, — ухмыльнулся в седые усы дядя Федор.
Снова над нашими головами с резким свистом пронеслась стайка стрижей. Мне нравились эти быстролетные птицы. Всю свою жизнь они проводят в небе, никогда не садятся на землю. И гнезда их свиты высоко, не достанешь. Наверное, только орел выше их залетает в солнечное небо.
Я снова подумал, что во всех подробностях запомню сегодняшний день: рыбалку, баню, встречу с Вероникой, чай с самоваром под яблоней, дядю Федора, пролетающих над головой черных стрижей и их звонкое гортанное треньканье. Я знал, что в моей жизни не так уж много наберется таких редкостных дней, которые хотелось бы навсегда сохранить в памяти.
Я навзничь лежал на сеновале и смотрел в черный неровный квадрат распахнутой двери. Комары зудели под самой крышей. Я искал на небе созвездие Волосы Вероники. Где оно, это далекое созвездие? Я пытался мысленно приблизить его к себе и рассмотреть во всех подробностях. На каких-то неземных расстояниях, измеряемых парсеками и световыми годами, возможно находятся чуждые миры, подчиняющиеся совсем другим физическим законам. Когда-то мне довелось переводить с английского книгу известного астронома, но почему-то мало запомнилось мне о звездных мирах, где существуют черные дыры, белые и красные карлики. Вероника рассказывала, что галактики во Вселенной разбегаются в разные стороны с умопомрачительной скоростью! По закону «красного смещения». Например, «облако галактик» в созвездии Волосы Вероники убегает от нашей Вселенной со скоростью 7400 километров в секунду! Куда убегает? Зачем?..
Чуть слышно что-то прошелестело по траве, затем скрипнула лестница, ведущая на сеновал. Что-то внутри меня подпрыгнуло, сердце громко забухало, я не верил своим ушам: она поднималась ко мне! Я хотел вскочить, броситься к двери, протянуть руки, но не смог пошевелиться от сильного волнения, сковавшего меня. На фоне всех видимых созвездий Вселенной возникала ее пушистая голова с распущенными по плечам… Волосами Вероники! Вот оно, мое самое дорогое созвездие…
Она ступила босой ногой на сено, выпрямилась и негромко ойкнула, коснувшись головой косо вздымавшейся к коньку крыши стропилины.
— Ты спишь? — негромко спросила она. Как это ни странно, но ее расширившиеся глаза чуть заметно светились в густом сенном сумраке.
— Я жду тебя, — проглотив комок в горле, хрипло проговорил я.
— Мне постелили на веранде, — говорила она, протягивая мне руку. — Там столько комаров…
— Комаров? — переспросил я.
— Какой здесь чудесный запах!
— Это пахнут сухие травы и цветы…
— Ты смотришь на небо?
— Все ищу… созвездие Волосы Вероники.
— Нашел?
— Уже нашел!
Наши руки встретились, я потянул ее к себе, и мое лицо зарылось в ее волосах. От них нежно пахло березовыми почками, ее горячие губы были твердыми, в больших глазах зароились точечки, будто все созвездия разом поселились в них.
— Что я делаю?.. — шептала она.
— Я знал, что ты спустишься ко мне…
— Ты хотел сказать — поднимусь?
— Я смотрел на твое созвездие и ждал тебя, — сказал я.
— Его отсюда не видно… — тихо засмеялась она.
— Для меня теперь все небо — созвездие Волосы Вероники, — говорил я.
Мне приходилось иногда слышать от мужчин, что в общем-то все женщины одинаковы. По-моему, это большое заблуждение. Оля Журавлева совсем не походила на мою бывшую жену, Вероника — ни на ту, ни на другую! Если днем я думал, что на всю жизнь запомню, что произошло со мной, то нынешней ночью я думал о том, что и эта ночь никогда не сотрется в моей памяти. Не слишком ли много счастья выпало в двадцать четыре часа одному человеку? Почему одному? Она тоже была счастлива. И я не мог этого не заметить. Ее девически молодое горячее тело было удивительно гладким, даже не верилось, что она раскинулась на смятой, усыпанной сухими травинками простыне обнаженной, — казалось, ее облегает, как таинственную инопланетянку из фантастического романа, нежная шелковистая оболочка неземного происхождения. В глазах ее все ярче разгорались светлые точечки, даже в сумраке было видно, как ослепительно бело ее тело. В волосах запутались сухие травинки, точечки в глазах то вспыхивали, как угольки на ветру, то тускнели, будто заволакивались пеплом.
Бывает, после близости с женщиной наступает сокрушительное опустошение, хочется отодвинуться от нее подальше, а то и вообще встать и поскорее уйти. Иногда так и делают. Нельзя этому временному чувству поддаваться, оно оскорбляет женщину. Особенно неопытную. И потом, когда снова вернется желание, бывает трудно вызвать ответное чувство у женщины, которая однажды почувствовала твое мимолетное отчуждение.
Я не знаю, может быть, и то, что я давно не был с женщиной, и этот романтический ее приезд — все это сыграло свою роль, но острое ощущение счастья не покидало меня с того самого момента, как я увидел Веронику. Уже позднее, во всех подробностях вспомная эту удивительную ночь на сеновале, я упрекал себя за то, что не разгадал тогда Веронику. По-видимому, находясь в плену глупой самоуверенности, я всерьез не поинтересовался: почему она все-таки приехала в Кукино? Если к мужчине приезжает по первому зову малознакомая женщина, он закономерно думает, что сильно понравился ей. Когда я лежал на сеновале и глазел на прямоугольный квадрат — дверь в звездное небо, — я еще не был уверен, что она придет. В конце концов я сам бы спустился вниз и прокрался к ней на веранду, но она пришла, и я, ошалев от радости, тигром набросился на нее. Я, конечно, сильно изголодался по женщине, мне трудно было сдерживаться, она меня не оттолкнула, не стала разыгрывать из себя недотрогу. Мужчинам это нравится, хотя потом, гораздо позже, у некоторых хватает совести упрекнуть женщину, что она слишком легко уступила… Я понимал, что Вероника не относится к числу искательниц приключений. Значит, что-то серьезное произошло в ее жизни, это и толкнуло на отчаянный шаг. А вот что именно случилось, я не знал. И даже не поинтересовался. Счастье редко бывает умным, чаще оно глупое, бездумное… Она ведь пыталась мне что-то рассказать, а я же отделывался шутками, поцелуями, объятиями.
В ту ночь я любил ее, как никого. Даже с Олей Журавлевой мне никогда не было так хорошо, как с ней. В минуты отрезвления я погружал обе руки в ее густые жестковатые волосы, распрямлял их на груди, гладил, целовал. Расширившиеся глаза ее мерцали, лицо было неестественно белым. Я боялся отпустить ее, будто она могла вдруг раствориться в ночи, исчезнуть… И предчувствие меня не обмануло. Помню, мне пришла мысль: «Вот оно, твое счастье, Шувалов! Второй раз ты такой женщины не встретишь… Никогда!» Я тогда еще не знал, что, когда человек счастлив с одной, вторая ему просто не нужна. Тогда я еще многого не знал. Я черпал счастье обеими руками, упивался им, купался в нем… Но, наверное, много счастья так же вредно, как переесть сладкого или перепить горького… Человек за все должен расплачиваться, в том числе и за счастье…
Разве думал я тогда, что эта ночь на сеновале в Кукино первая и последняя?..
Когда звезды стали тускнеть, а над кромкой соснового бора заблистали зарницы, Вероника ушла от меня. Ей не хотелось, чтобы мои родственники увидели ее на сеновале. На лугу посверкивала обильная роса, громко прокукарекал наш петух, у изгороди зеленым светом полыхнули кошачьи глаза и сразу погасли.
Я слышал ее шелестящие шаги, тихий скрип двери на веранду. На крышу сеновала села какая-то большая птица и молча стала разгуливать по деревянному коньку, царапая его когтями.
Усталый, но безмерно счастливый, я, раскинув руки лежал на сене и смотрел в светлеющий квадрат распахнутой двери. Созвездия исчезли, лишь Венера ярко сверкала на утреннем небе. И тогда меня будто что-то толкнуло в бок, я спустился по лестнице и босиком зашагал по росистой траве к веранде, — подкравшись к окну, заглянул: Вероника лежала на спине и широко раскрытыми глазами смотрела в потолок. Черные ресницы ее вздрагивали, длинные пряди волос ворохом рассыпались по белой подушке.
