Женщины Цезаря - Маккалоу Колин (серии книг читать бесплатно .TXT) 📗
Клодий не ограничился местью одной только Фабии. Одинаковые обвинения были выдвинуты против Фабии (с Катилиной), Лицинии (с Марком Крассом) и Аррунции и Попиллии (обе — с Катилиной). Были организованы два процесса: один разбирал дело весталок, где обвинителем выступал сам Клодий, другой судил обоих любовников, где друг Клодия, Плотий (он тоже стал писать свое имя простонародно, не «Плавтий», а «Плотий») обвинял Катилину и Марка Красса.
Все обвиняемые были оправданы, но сами суды вызвали большой переполох. Присущее римлянам чувство юмора проявилось в полной мере, когда Красc просто объявил, что его интересовала не добродетель Лицинии, а ее приличная собственность за городом. Правдоподобно? Присяжные решили, что да, правдоподобно.
Клодий очень старался «утопить» женщин, но защитником их оказался очень способный и знающий Марк Пупий Пизон, которому помогала внушительная свита младших адвокатов. Крайняя молодость Клодия и отсутствие реальных доказательств говорили отнюдь не в его пользу, особенно после того, как большая группа наиблагороднейших римских матрон удостоверила, что все три обвиняемые весталки — virgo intacta, девственницы. В завершение Клодиева провала судья и присяжные выдвинули иск против него самого. Заносчивость и дикая агрессия, необычные в столь молодом человеке, восстановили против него решительно всех. Молодые обвинители обычно талантливы, но немного робки. Однако слова «робкий» в словарном запасе Клодия не существовало.
— Тебе не стоит быть обвинителем, — с самыми благими намерениями посоветовал ему Цицерон после окончания суда. Он, конечно, тоже входил в группу защиты Пупия Пизона, потому что Фабия была сводной сестрой его жены. — Твоя злость и предубеждение слишком очевидны. В тебе нет беспристрастности, необходимой для успешной карьеры обвинителя.
Это замечание Клодию не понравилось, но Цицерон был всего лишь мелкой рыбешкой. Клодию не терпелось заставить Катилину заплатить — и за то, что тот одержал над ним верх у Фабии, и за то, что избежал смертельного приговора.
Хуже того, после судебных слушаний люди, которые, как казалось Клодию, должны были бы поддержать его, стали его избегать. К тому же он получил уж совершенно неожиданный строгий нагоняй от большого брата Аппия, который был возмущен и ошарашен случившимся.
— Это же чистая злоба, Публий, — сказал большой брат Аппий, — и я не в силах изменить общественное мнение. Ты должен понять, что в наши дни люди приходят в ужас при одной только мысли о том, что осужденную весталку ожидает погребение заживо с кувшином воды и куском хлеба, а ее любовника привяжут к раздвоенному столбу и забьют плетьми до смерти. Ужасно, просто ужасно! Чтобы добиться обвинения любой из весталок, требуется предварительно собрать гору неопровержимых доказательств. А ты не смог представить даже маленького холмика улик. Все четыре весталки — из могущественных семей, которых ты сделал своими смертельными врагами. Я не могу помочь тебе, Публий, но могу помочь себе, уехав из Рима на несколько лет. Я отправляюсь на восток, к Лукуллу. Советую тебе сделать то же самое.
Но Клодий не мог допустить, чтобы кто-то, даже его большой брат Аппий, определял его будущее. Он только фыркнул и дернул плечом. И тем самым приговорил себя к четырем годам жизни в городе, который немилосердно унижал его, в то время как большой брат Аппий на востоке совершал подвиги, показавшие всему Риму, что он — истинный Клавдий, особенно в тех случаях, когда нужно доставить кому-нибудь неприятности. Но поскольку эти неприятности в значительной степени содействовали поражению царя Тиграна, Рим был в восторге — и от этого факта, и от самого Аппия.
Неспособный убедить кого-либо, что он в состоянии обвинить любого преступника, и отвергаемый самими преступниками даже в роли защитника, Публий Клодий чувствовал себя отвратительно. В любом другом человеке подобное отношение окружающих могло бы пробудить желание разобраться в себе и изменить свой характер, но у Клодия это привело лишь к умножению недостатков. Что, в свою очередь, окончательно лишило его практики на Форуме и связало с группой молодых людей из знатных фамилий, пользующихся дурной славой. Четыре года Клодий ничего не делал, только пил в грязных тавернах, соблазнял девиц разного рода, играл в кости и делил свою неудовлетворенность с другими, кто тоже имел претензии к аристократическому Риму.
В конце концов скука заставила его совершить нечто конструктивное, ибо Клодий в действительности не любил слоняться бесцельно. Считая себя не похожим на прочих, он знал, что должен отличиться в чем-нибудь реальном. Если он не сделает этого, то умрет — так, как жил, забытый, презираемый. А это нехорошо. Не грандиозно. Для Публия Клодия единственно приемлемая судьба — закончить свою жизнь Первым Человеком в Риме. Он не знал, как добьется этого. Но однажды он проснулся и осознал свое положение: голова болит от избытка выпитого накануне вина, кошелек пуст, потому что проигрался в кости. Он решил, что скука достигла предела и больше он так не выдержит. Ему необходимо действие. Поэтому он пойдет туда, где есть действие. Он отправится на восток и присоединится к личному штабу своего шурина Луция Лициния Лукулла. Но вовсе не для того, чтобы завоевать репутацию храброго и способного солдата! Военные подвиги ни в малейшей степени не прельщали Клодия. Быть в штабе Лукулла! Кто знает, какие возможности могут представиться? Большой брат Аппий завоевал восхищение Рима не солдатскими подвигами, а тем, что искусно досаждал Тиграну в Антиохии. Царь царей крепко пожалел о своем решении поставить на место Аппия Клавдия Пульхра, заставив его томиться несколько месяцев в ожидании аудиенции.
И незадолго до возвращения большого брата Аппия Публий Клодий уехал на восток. Это случилось в начале года, сразу после совместного консульства Помпея и Красса. В том же году Цезарь уехал квестором в Дальнюю Испанию.
Тщательно выбрав маршрут, который не столкнет его с большим братом Аппием, Клодий прибыл в Геллеспонт и узнал, что Лукулл умиротворяет завоеванное царство Митридата. Переплыв узкий пролив в Азию, он двинулся через всю страну следом за шурином Лукуллом. Клодий считал, что знает Лукулла: учтивый, педантичный аристократ, любящий повеселиться, очень богат, обожает хорошо поесть и выпить хорошего вина, ценит хорошую компанию. Как раз такой начальник, о котором мечтал Клодий! Кампания под началом Лукулла просто обязана превратиться в роскошное времяпрепровождение.
Клодий нашел Лукулла в Амисе, великолепном городе на берегу Эвксинского моря, в самом сердце Понта. Амис пережил осаду и понес большие потери. Теперь Лукулл ликвидировал ущерб и приучал жителей к правлению Рима, а не Митридата.
Когда Публий Клодий появился у него на пороге, Лукулл забрал у него сумку с официальными письмами (которые Клодий распечатал и с удовольствием прочитал) — и забыл о его существовании. С рассеянным видом он отослал младшего зятя помогать легату Сорнатию и вернулся к тому, что больше всего занимало его мысли, — к предстоящему вторжению в Армению, царство Тиграна.
В ярости от такого бесцеремонного обращения Клодий поспешил уйти. Но вовсе не для того, чтобы кому-то помогать. И меньше всего — такому ничтожеству, как Сорнатий. Таким образом, пока Лукулл подготавливал свою маленькую армию к маршу, Клодий занялся тем, что исследовал тихие улицы и аллеи Амиса. Разумеется, он бегло говорил на греческом, поэтому легко знакомился с людьми, гуляя по городу. И многие были заинтригованы таким необычным поборником равноправия, таким до странности не-римлянином.
Он также собрал много информации о той стороне жизни Лукулла, которой вообще не знал. О его армии, о его кампаниях.
Два года назад царь Митридат бежал ко двору своего зятя Тиграна. Он не смог состязаться с беспощадностью римлян, остро чувствуя утрату четвертьмиллионного сезонного войска, которое он потерял на Кавказе в бессмысленной карательной экспедиции против албанских дикарей, опустошавших Колхиду. Митридату потребовалось двадцать месяцев, чтобы убедить Тиграна увидеться с ним, и еще больше — чтобы убедить того помочь ему вернуть утерянные земли Понта, Каппадокии, Малой Армении и Галатии.
