Оборотни Его Величества - Илларионова Алина (книги полностью бесплатно txt) 📗

– Он и стал ближе, но человеком не станет никогда. И для аватара ты – не просто человек, а Повелитель. Превыше только Богиня, которая тебя ему в Повелители и ниспослала.

– Это правильно.

– Правильно, он и боготворит тебя и ту, в чьих жилах течет твоя кровь. Ты для него – закон, а твоя дочь – табу! – Женщина резко скрестила руки перед лицом.

– И это правильно, – согласился Его Величество. – Сейчас для внуков не самое подходящее время, да и Арвиэлю сперва нужно титул дать.

Ярини так посмотрела, что монарху стало неуютно, а потом вдруг спокойно сказала:

– Нет, Ари, ты не чурбан и не дурень. Ты – акхыз бэшке [19]. Хотел послушного волчонка да любящего ребенка? Так зачем рубил уже сплетенную нить? Теперь готовь в усыпальнице пару саркофагов, потому что друг без друга половинки недолго протянут.

– Так я освобожу его от клятвы…

– Не вздумай! Он решит, что Повелитель счел его недостойным аватаром, и в войну будет лезть в самое пекло, пока не погибнет.

– Акхыз бэшке…

– Это – ты, а Арвиэль – аватар, – сердито поправила Ярини. – Он – не мы, он другой. Арвиэль не будет выбиваться в фавориты и выслуживаться ради титула, аватар просто делает то, ради чего его соз-да-ли.

– Я с ним поговорю. И с ней тоже.

– Не вмешивайся теперь: один тебя не поймет, а вторая невзлюбит еще больше. Сами разберутся. Кстати, как я слышала, каминные статуэтки Хранителей снова войдут в моду…

…Сейчас Аристан вспоминал разговор двухдневной давности, сидя в кабинете в гордом одиночестве. Двадцать лет он жил надеждой, что наступит день, когда возлюбленная кошка вернется. И не одна, а с их ребенком. Чудо произошло. Совсем не так представлялась встреча, но это уже было неважно. Аристан взял топор и срубил мертвую сирень в парке. Весной посадят молодую. Всей семьей. Кружевница решила быть щедрой и подарила второго ребенка – пусть не по крови родного, но по духу…

Двух недель тесного общения хватило, чтобы прийти к выводу: дети – это не цветы жизни, а неизвестный науке гибрид репья, кактуса и бешеного огурца, исправно плодоносящий неприятностями.

И очередная порция неприятностей не заставила ждать.

– Госпожа Лесса, там… – Растерянный дворецкий Илай мялся на пороге кабинета.

– Что опять?!

По пути Его Величество узнал – «что», а в Бирюзовой комнате увидел.

Малярные работы шли полным ходом. Ветошь, призванная уберегать мраморный пол от расцветания, с задачей не справилась, была затоптана, скомкана и превращена в живописный элемент декора подоконника. Дочки титулованных особ, обряженные в серые фартуки поверх роскошных платьев, трудились не покладая разноцветных рук. Работа спорилась, да с огоньком, визгом! Три девушки смело крыли низ лазоревой ниши коричневато-зеленым лягушачьим оттенком; следом шла четвертая, попеременно макая кисть в ведерки с красной, желтой, синей краской, и в нарисованном поле хаотично вырастали корявые маки, одуванчики, васильки. Пятая увлеченно малевала в дальнем углу нечто вроде перекосившегося забора; на удлиненной надломленной штакетине красовался рогатый берберианский шлем. Зачинщицы не было видно. Сим безобразием дирижировал орденоносец Симеон, чью башку венчала бумажная треуголка. Владимир, первым увидав императора, подавил смех и в поклоне сокрушенно развел руками.

Правитель Неверрийской империи негромко кашлянул.

Пять радужных рожиц и одна черная синхронно вытянулись и замерли, шесть пар глаз округлились. Кисточки застучали об пол. Плеснув содержимым, покатились ведра. Домовой скорбно стянул треуголку.

– А где Лесса? – будничным тоном поинтересовался император.

– Я здесь, Повелитель! – бодро зазвенело из-под потолка. Проказница нашлась на вершине стремянки, установленной в углу ниши, скрытая выступом стены от гнева отцовского.

– И как это понимать? – Широким жестом Аристан обвел художества.

– Я готовила вам сюрприз, Повелитель! Думала, будете приходить сюда вьюжным вечером да на лето красное любоваться! Без конца и края стелется поле шелковое разнотравное; через поле то речка лентою легла, а за ней деревенька раскинулась: домики рубленые под крышами соломенными. В поле косари трудятся развеселые, песни поют, сказки сказывают, а каурка, – Алесса вытянула руку, указывая на кривой забор: стремянка покачнулась, и у императора в груди екнуло, – в возок запряженная, их дожидается. Небо и вовсе перекрашивать не придется, разве что белил на облачка пустить да к горизонту чуть высветлить… – Осекшись, девушка захлопала ресницами: – Я в чем-то провинилась, Повелитель?

Не будь император столь близко знаком с Ярини, безоговорочно поверил бы в душевное раскаяние. Скептически хмыкнув, всмотрелся в работу Алессы. Вьюн выглядел как живой: гибкие стебельки уютно примостились в зазорах лепнины, расходясь по потолку резными листьями, бледно-лиловые звездочки цветов так и тянуло понюхать.

Аристан задумчиво потер подбородок.

– Я сказал, что буду сдавать на «отлично». Завтра.

– И чего ты волнуешься? Ты же «Богослов» назубок знаешь.

– Я забы-ы-ыл! – Аватар стукнулся головой о столешницу. – Не видать мне диплома с отличием как своих ушей!

– Ну-ка, в зеркало посмотри!

Вилль машинально глянул и вопросительно задрал бровь.

– Уши увидел? Значит, все получится!

– Завтра пятница… В понедельник, в первый день зимы, я проведу свое первое занятие… Это знак свыше… – фанатично блестя глазами, прошептал Вилль.

Алесса молча отсчитала сорок капель пустырника.

Сухопарый мужчина, поседевший раньше времени до кипенной белизны, пытливо и остро глянул из-под кустистых серых бровей.

– Так какой меч был орудием святого Бахмута Твареборца?

– Серебряный… – тоскливо протянул экзаменуемый.

– Истина, чадо. – Тонкие бледные пальцы раскрыли зачетку. Вилль напрягся, но Венедикт просто интересовался успеваемостью. – Тебя возмущает, что это расходится с общепринятой действительностью?

– Нет.

Конечно, возмущало! Хоть орясину из серебра скуй, против хорошего закаленного клинка и пары минут не продержится, а у иной нечисти что шкура, что когти покрепче стали будут.

– И напрасно возмущает. – Венедикт будто не расслышал. – Ты по горячности лет своих всему ищешь объяснение да подтверждение. Вера и все, связанное с ней, доказательств подлинности не требует. Это – аксиома. Тот меч мог быть выкован хоть из болотного железа, но в руках святого очистился, воссиял и поверг исчадия Бездны не хуже серебряного. Как те сбитые из досок треуглы, которые мы несли вслед за стягами принца Аристана. И люди верили – Бог поможет, и шли за нами. И победила истина.

Зачетка дразнилась исписанным разворотом. Все графы заполнены, отметки отличные, только в двух клетках не хватало нескольких букв и доказательства их подлинности.

Вилль поднял недоумевающий взгляд:

– Вы участвовали в Алой Волне?

– Все мы были на той войне, кто с мечом, кто с верой. Только меч может сломаться или затупиться, а истинная вера – никогда. И в смутные времена, когда клинки иззубрены, а надежда гаснет, народ обращается к вере. Тяни, чадо! – великодушно разрешил Венедикт, как колдун пошевелив пальцами над россыпью бумажных прямоугольников. Ровно тридцать.

Зажмурившись, студиозус нашарил свой рок.

– Нареченная имеется?

– Э-э…

– Отвечай, чадо. На экзамене сидишь, не на допросе героя строишь.

– Да, в общем…

– Плохо, что сомневаешься, чадо, ибо сомнение ведет к блуду великому. Какой это грех?

– Четвертый.

– А вот это хорошо. Хорошо, что помнишь. Как молвил Иллиатар Созидатель, во свете ученье, во тьме…

«Размноженье», – чуть не ляпнул экзаменуемый, да вовремя сдержался:

– Заблужденье.

– Верно, чадо. Мы живем в Сером Царствии и постоянно колеблемся между Светом и Тьмой, между истиной и заблуждением. Наша дорога – дорога постоянных распутий, но тупиков на ней нет. Выбор есть всегда, и он – за нами.