Призрак замка Тракстон-Холл - Энтвистл Вон (лучшие книги онлайн TXT) 📗
– Здравствуй, Артур, – произнес Уайльд, а затем окинул Барри взглядом, будто припоминая, кто перед ним. – Ты ли это, Джеймс Мэтью? Право слово, с такими усами легко затеряться в толпе. Слава богу, огромный талант не даст тебе пропасть.
Уайльд часто беззлобно подтрунивал над друзьями.
– Зато тебя, Оскар, трудно не заметить, – с ходу парировал коротышка-шотландец, снова прикладываясь к виски.
– Не правда ли? Как только я покидаю общество, все осознают, как много потеряли, – выразительно проговорил Уайльд с кривой улыбкой.
Друзья покатились со смеху. С ним нигде не соскучишься.
Уайльд расположился в соседнем кресле, стянул пальто и высвободил из-под шляпы каштановые кудри. Молодой человек придвинулся ближе к нему и застыл в деликатной позе.
– Не представишь нам своего э-э-э… друга, Оскар? – с издевкой спросил Джеймс Мэтью.
Конан Дойл весь съежился.
– Джордж… – сказал Уайльд и добавил нарочито томным голосом: – Тоже театрал.
Он посмотрел на массивные стаканы друзей.
– О, старый добрый виски всегда кстати. Я скорблю вместе с вами об утрате горячо любимого Шерлока Холмса. Проводим его с миром и приступим наконец к торжеству с шампанским.
Официант принес стакан, молодому спутнику Уайльд ничего не заказал. Он отхлебнул немного и расплылся в блаженной улыбке.
– Мм… – протянул он, причмокивая. – Только виски может примирить тоскующего ирландца с прозой жизни. – Он похлопал своего приятеля по колену. – А Джордж не любит такие заведения. В высшей степени достойно порицания, согласны? Как я всегда говорю, отсутствие недостатков – уже само по себе огромный недостаток.
Тремя глотками осушив стакан, он изящно помахал официанту носовым платком. И вот уже бокалы наполнились игристым напитком.
– За что пьем, Оскар? – спросил Конан Дойл, вспоминая, не пропустил ли он очередную премьеру.
– Как? – широко улыбнулся Уайльд. – Мое появление не достаточный повод?
Он всегда оказывался в центре внимания, и все остальные темы увядали. Конан Дойл следил за мимикой друга, пока тот сыпал остротами. Прошлогодний успех комедии «Веер леди Уиндермир» принес Уайльду богатство и славу; в то же время он сделался притчей во языцех из-за увлечения молодыми людьми, даром что был женат и являлся отцом двоих детей.
– Предлагаю выпить за дух Шерлока Холмса, – произнес он кротко. – Возможно, он позаботится о бедном старине Артуре.
Тост был поддержан.
Под звон бокалов друзья веселились и потягивали шампанское. Только Конан Дойлу охлажденный «Дом Периньон» не лез в горло при мысли о былой гордости.
Вдруг Уайльд поднялся, надел пальто и шляпу и сунул ведерко с бутылкой под мышку.
– Оскар Уайльд вынужден откланяться. Идемте со мной, друзья. Снаружи нас ждет экипаж, и он помчит нас дальше.
– Видишь ли, Оскар, я боюсь опоздать на поезд. Моя жена…
– Здесь тебе не провинция, Артур, – проворчал Уайльд. – В цивилизованном мире поезда ходят по расписанию – и, как правило, ночью. Ты успеешь к отправлению в половине одиннадцатого до Южного Норвуда.
– Куда же мы отправимся? – спросил Барри.
– На встречу с непостижимым. – Уайльд выдержал театральную паузу, приложив руки к груди. – Потрясающее зрелище перевернет ваше сознание. Я увидел его прошлой ночью. Довольно занимательно, но без публики чудеса много теряют.
Гениальный ирландец удалился вместе с молодым спутником, который следовал за ним по пятам. Джеймс Мэтью Барри и Конан Дойл помедлили немного и бросились за Уайльдом вдогонку, словно обломки потерпевшего крушение корабля, влекомые бурным течением.
Они ехали в роскошном новеньком экипаже, приобретенном по очередной прихоти их друга. Ведерко с шампанским Уайльд пристроил со стороны дверцы. Джордж, сидящий рядом, то и дело касался его колена своим. Барри выразительно покосился на Дойла, а тот закашлялся и отвернулся к окну. Вопреки его ожиданиям, они направились не на север, в «Лицеум», где их близкий друг Брэм Стокер служил театральным менеджером, а повернули к югу, в пользующуюся дурной славой часть Лондона.
– Тебя следует пожурить, Артур, – сказал Уайльд, выпив залпом третий бокал. – Ишь, решил присвоить мою скандальную славу. Подумать только, создать величайшего героя современности и вот так запросто избавиться от него. Ей-богу, твое бесстрашие кружит мне голову. – Он достал из ведерка мокрую бутылку. – А шампанское лучше всего помогает от головокружения.
Он с трудом разливал по бокалам пенящийся напиток, поскольку экипаж подпрыгивал на булыжниках мостовой.
Вскоре они высадились у пестрого павильона мюзик-холла Гатти прямо под сводами железнодорожной станции Чаринг-Кросс. Днем здесь стоял такой дух от мясных лавок и рыбных лотков, что даже с приходом ночи, когда хозяева закрывали заведения и сворачивали торговлю, в воздухе стояло зловоние рыбных потрохов и свиных ножек.
– Мы опоздали к началу, – заметил Конан Дойл.
– Вздор. Оскар Уайльд всегда приходит вовремя, а остальные просто слишком торопятся. К тому же нам не придется дожидаться очереди, и представление вот-вот начнется.
В сопровождении всей компании рослый ирландец направился мимо кассы, не подумав заплатить. Чудаковатый старичок в кабинке безропотно пропустил их.
– Рады снова видеть вас, мистер Уайльд, – приветствовал он драматурга, прижавшись лицом к окошку.
Уайльд с достоинством махнул рукой. Приятели вошли внутрь и в полном мраке пробрались к передним рядам. Зрители как раз устроили овацию клоуну.
Конан Дойл наклонился к друзьям.
– Что мы увидим? – спросил он, стараясь перекричать публику.
– Непостижимое, – загадочно ответил Уайльд.
Грянул оркестр, заглушив все остальные звуки. Клоун вскарабкался на ходули и убрался со сцены, пропустив к сияющей рампе танцовщиц канкана. Они энергично прыгали и задирали юбки, кокетливо обнажая подвязки чулок.
Конан Дойлу приходилось слышать о непристойном танце, однако действительность превзошла самые откровенные фантазии.
Юные, полные жизни девицы визжали, вскидывая ножки. Дойл стал пунцовым, сердце его бешено колотилось. Он старался не смотреть на сцену. Уайльд склонился к нему и сжал его колено.
– Это не смертельно, Артур, – прошептал он. – Откинься свободно в кресле и думай об империи.
– Говорят, танцовщицы «Мулен Руж» выступают вовсе без нижнего белья, – пробормотал Джеймс Мэтью.
– Верно, сам видел, и не раз. Впрочем, – вяло улыбнулся Уайльд, – с этого места мы дадим Парижу сто очков вперед. А если вы будете так напряженно всматриваться, разглядите Кент.
Последняя капля переполнила чашу терпения Конан Дойла. Он привстал, но Уайльд вовремя его удержал.
– Погоди, Артур, – поддразнил он, – нельзя прерывать лечение.
Теперь Конан Дойл не сводил глаз с беззастенчиво демонстрируемой женской плоти, вцепившись в подлокотники кресла мертвой хваткой.
Девушки покидали сцену под крики «браво!», притопывание башмаков и одобрительные возгласы.
Воцарилась тишина. Затем голос из-за кулис возвестил о появлении конферансье:
– Достопочтенный мистер Генри Первис.
К публике вышел дряхлый старичок в потертом вечернем костюме. Первис состоял при должности театрального менеджера с самого основания мюзик-холла и куда более вверенного ему заведения нуждался в реставрации.
Блуждающие лучи прожекторов сошлись наконец на одинокой фигурке.
– Дамы и господа, – объявил конферансье низким голосом, неожиданным при его щуплой комплекции, – мюзик-холл Гатти дарит вам редкостную возможность познакомиться с уникальной личностью. Дэниел Данглас Хьюм – величайший медиум всех времен. Способности мистера Хьюма наблюдали выдающиеся ученые и признали их совершенно необыкновенными.
Между тем сверху спустили декорации, изображавшие чудесные деяния Дэниела Дангласа Хьюма. На одной из них нарядно одетый человек в образе Гамлета разглядывал череп Йорика в своих руках и словно пытался проникнуть в тайну смерти. На трех других холстах были нарисованы следующие сцены: над головой Хьюма во время спиритического сеанса светится призрачное женское лицо; под стеклянным колпаком появляется рука, звонящая в колокольчик, а рядом стоит Хьюм, сжимающий виски; и наконец, самое поразительное – медиум в присутствии изумленных наблюдателей поднимается в воздух на несколько футов от пола.