Знаменитые авантюристы XVIII века - Коллектив авторов (книги полностью бесплатно .TXT) 📗

Ответ от Берни был получен в тот же день, и свидание состоялось немедленно. Берни принял Казанову очень любезно; он понимал, без всяких разъяснений, те затруднения, в которые попал его друг-приятель, и тотчас вручил ему сотню луидоров на первые расходы. Затем он отпустил его, пообещав приложить все заботы к устройству его дальнейшего благополучия, и сдержал свое обещание.

Прежде всего он поговорил о нем с любимцем всемогущей фаворитки, маркизы Помпадур, Шуазелем и с государственным контролером Булонем. Оба заинтересовались Казановою и пожелали его видеть. Напутствуя нашего героя, Берни сказал ему:

— Оба они примут вас со вниманием, и из знакомства с ними вы, как человек неглупый, сумеете извлечь пользу. Они сами наведут вас на добрые мысли. Кого выслушивают, тот с пустыми руками не уйдет. Главное, попытайтесь придумать им что-нибудь в интересах увеличения королевских доходов; подайте записку, да покороче и попроще. Ручаюсь вам, что будет хорошо.

Заручившись таким напутствием, Казанова явился к Шуазелю. Он застал его за туалетом; сановник писал, а куафер хлопотал в это время над его прическою. Шуазель проявил к Казанове большое внимание; он изредка даже прерывал свою работу, чтобы обратиться к нему с вопросом, но ответа уже не выслушивал, продолжая писать, пока Казанова говорил. Наконец его письмо было кончено. Он заговорил с Казановою по-итальянски, сказал, что часть истории знаменитого бегства Казановы слышал от Берни, и изъявил желание выслушать всю историю сполна.

— Ваше превосходительство, — отвечал Казанова, — это очень длинная история, ее надо рассказывать часа два подряд, а у вас едва ли имеется столько свободного времени.

— Расскажите вкратце.

— При всей краткости рассказа все же потребуется не менее двух часов.

— Вы расскажете мне подробности в другой раз.

— Да в подробностях-то весь интерес, ваше превосходительство!

— Мне кажется, что всякий рассказ можно сократить и притом оставить в нем весь его интерес.

— Слушаю, ваше превосходительство, я передам вам в немногих словах суть дела. Венецианская инквизиция арестовала меня и заключила в свинцовую тюрьму. Через пятнадцать месяцев мне удалось пробить кровлю тюрьмы. После того, одолев тысячи разных затруднений, я проник через слуховое окно в канцелярию Государственного совета, проломил там дверь, потом вышел на площадь, прошел на пристань, взял гондолу, уплыл на ней из города, а затем явился в Париж, где и имею честь в настоящую минуту свидетельствовать свое почтение вашему превосходительству.

— Позвольте… вы упомянули какую-то свинцовую тюрьму… это что же за тюрьма?

— Для того, чтобы разъяснить вам, что это такое, мне надо не менее четверти часа времени.

— Но как же вам удалось пробить крышу?

— А на это, ваше превосходительство, надо не меньше получаса времени, короче этого не расскажешь.

— Да за что вас посадили в тюрьму?

— Это длинная история, ваше превосходительство!

— А пожалуй, вы и правы. Весь интерес всякой истории в ее подробностях. Теперь я тороплюсь в Версаль. Вы еще навестите меня. А пока подумайте, чем я мог бы вам быть полезен.

От Шуазеля Казанова отправился к контролеру Булоню. Берни, очевидно, дал понять Булоню, рекомендуя ему Казанову, что в этом человеке он найдет кладезь финансовой мудрости. Об этом Казанова должен был заключить из первых же слов Булоня. Он был очень вежлив и любезен и поздравил Казанову с таким высоким покровителем, как аббат Берни. Казанова, не знавший за собою никаких финансовых талантов, кроме скорости к азартной игре, был сильно смущен такой рекомендациею, но из предосторожности не протестовал, а только откланивался.

— Сообщите мне, пожалуйста, — говорил ему Булонь, — какие у вас имеются планы и проекты. Я выслушаю вас и, будьте уверены, сумею оценить ваши мысли. Вот, например, сейчас у нас возникло такого рода затруднение. Предполагается открыть высшую военную школу, и на это требуется двадцать миллионов. Не придумаете ли, как бы добыть эту сумму, не обращаясь к помощи государственной и королевской казны?

— У меня имеется один план, — ответил Казанова, по-видимому, только в ту минуту и выдумавший свой новый план. — Я придумал некоторую операцию, которая может доставить королю сорок миллионов.

— Но во сколько эта операция обойдется королю?

— Она потребует только расходов по сбору доходов.

— Так что, доходы эти должен доставить народ?

— Само собою разумеется. Но он доставит их добровольно, без малейшего принуждения.

— Я знаю, что вы задумали!

— Это было бы удивительно, ваше превосходительство! Я никому ничего не сообщал о моем проекте.

— Ну, коли так, пожалуйте ко мне завтра обедать и расскажете ваш план. Мы подумаем, обсудим вместе. Вы придете?

Казанова, разумеется, рассыпался в благодарностях. Выйдя от Булоня, он крепко призадумался. Ему предстояла нелегкая задача. У него просили двадцать миллионов, а он посулил сорок. Как бы в самом деле раздобыть их? Что придумать? Казанова откровенно признался, что у него не было ровно никакого проекта; это он все выдумал во время беседы с Булонем, подобно тому, как Чичиков придумал «историю о генералах». Он вспомнил, что Булонь похвастал, что отгадал его план: «Ну, и прекрасно! — порешил наш герой. — Пусть он мне сам скажет, в чем состоит мой план, а там уж выяснится, как быть».

Тут Казанова вспомнил о Дювернуа, том самом, который когда-то спас Францию от бездны, в которую вовлек ее безрассудный Лоу со своей системою раздутых акций. У Дювернуа были гости, приглашенные на обед. После обеда хозяин повел Казанову в другую комнату. Надо заметить, что этот Дювернуа и был то самое лицо, которому поручили устроить военную школу, требовавшую двадцать миллионов. Дювернуа вынул очень толстую тетрадь и, подавая ее Казанове, сказал:

— Вот вам проект, г. Казанова.

Весьма изумленный, герой наш взял эту тетрадь и прочел ее заголовок: «Лотерея, состоящая из 90 билетов, разыгрываемая ежемесячно…». Казанова даже не дочитал заглавия. Его осенило внезапное вдохновение. Он с решительным видом сказал Дювернуа:

— Вы правы, мой проект именно в этом и заключается.

Дювернуа ответил ему, что его предупредили, что проект, изложенный в тетради, составлен соотечественником Казановы, неким Кальсабиджи, с которым он его тут же и познакомил.

— Очень рад, — сказал Казанова. — Значит, мою идею разделяют и другие. Но почему этот проект до сих пор не принят?

— Были возражения, и автор проекта не сумел их опровергнуть с достаточной убедительностью.

Тогда между Дювернуа и Казановою произошел весьма живой обмен мыслями по поводу этой лотереи. Казанова чрезвычайно быстро овладел предметом, сумел в одну минуту все обдумать, все сообразить. Его беседа имела такой вид, как будто проект в самом деле давным-давно уже составлен им и разработан в мельчайших деталях, так что им уже предусмотрены и обдуманы все возражения, какие только могли прийти в голову. Дювернуа был видимо поколеблен, и хотя не дал на первый раз никакого решительного ответа, но Казанова ушел от него полный надежд.

Размышляя над неожиданным новым оборотом своей Фортуны, он пришел к заключению, что ему надо во что бы то ни стало сойтись с автором проекта, Кальсабиджи. Он немедленно и приступил к этому сближению. Кальсабиджи тотчас поддался. Он возился, хлопотал со своим проектом уже несколько лет подряд, а дело все не двигалось с места. Проект принадлежал, собственно, не ему, а его брату, с которым он, конечно, познакомил Казанову. Этот господин, т. е. настоящий автор проекта, был человек хворый, который не в силах был сам хлопотать, поэтому за него и орудовал его брат. Старый Кальсабиджи, хотя хилый телом, был, однако же, человеком чрезвычайно ученым и умным. Он подробно развил Казанове свой план, и тот убедился в его несомненной практичности. К сожалению, Казанова не рассказывает подробно, в чем именно проект состоял. Из его отрывочного описания видно, что затея состояла в государственной лотерее, вроде нынешней итальянской. Публика покупает билеты, и раз в месяц происходит тираж, причем в розыгрыш поступает несколько (кажется, пять) крупных выигрышей. Основной лотерейный фонд обеспечивался королевскою казною, и вообще предприятие велось от имени короля.