Наш друг Димка - Тумп Саша (библиотека книг .txt) 📗

Не секрет, что мы, медики, люди военные. И также давали

присягу, и нас также всегда могли подвести «под ремень и

фуражку», так что я особо не комплексовал, когда в звании

полковника, а это моё фактическое звание, находился иногда

среди них.

Суть не в этом, а в том, что вот там-то я и познакомился с

одним офицером и его семьёй. Вот этот Павел – сын того офицера,

с которым мы как-то сошлись и подружились.

Сейчас уже многое не секрет, а скоро будет их ещё меньше, но

военным тогда пришлось туго. У большинства-то с головой всё

- 135 -

было в порядке, а тут такое… «Кому присягу давал? Кому служу?

Кто мне деньги платит? В кого стреляю? Кто в меня стреляет?»

Одним словом, тяжело им было.

А работу делать надо! А с оружием делать должны работу люди

какие?.. Правильно – психически устойчивые. Приказ отдавать –

это одно. Получать – другое. Да и отдавать-то… тут знаешь… не

тому не тот приказ… всякое могло быть.

А потом стали эти люди воевать по контракту. Что такое «по

контракту», думаю, понимаешь. Тут тебе ни… Одним словом, тут

тебе одно: «приказ – выполнение».

У кого не получилось – ушли. Кто остался – решили как-то

себя обеспечить. Рвались стрелять хоть куда, хоть в кого.

У нас ведь нет такой науки и не было, мы даже и вопрос

никогда не рассматривали, что психически здоровый человек

может в другого стрелять за деньги. За Родину – да! За Свободу –

да! А за деньги… не было такой науки.

…Вот у этого офицера и была мечта – заработать денег,

построить дом и жить в нем с женой, дочкой и сыном. Жить как

все люди. Но время такое попалось, что деньги заработанные

дешевели на глазах. Рвал себя, но построил дом. Небольшой, но

построил. Вернее, недостроил… и уехал опять. Чтоб вернуться и

достроить. Но не вернулся.

Жена – туда, сюда. Не мне тебе рассказывать.

Друзья мужа – «да мы… да всегда… брат!..»

Это ты тоже знаешь.

В итоге – баба с двумя детьми в недостроенном двухэтажном

доме, а вокруг никого, кто бы хотя бы слышал, что она говорит…

о чем она говорит им… тем, кто её слышать должен.

Нырнула в своих детей, в работу… Всё как у всех!

Прёт этот воз. Молчит. А как закричишь – губы закушены.

Допёрла детей до взрослости.

Девка в институт поступила. Правда, потом бросила, но это уже

другое.

Павлу – специальность, да не одну, в руки дала.

А тут у детей… А как у детей, сам знаешь. Своя жизнь у них

началась. Девка замуж вышла, пацана родила. Там своя семья –

свои законы.

Пашка? Ты видишь сам. Кстати, не курит, не выпивает,

спортсмен. Под два метра. Симпатичный. На гитаре, на фоно к

тому же играет. Где-то там в ансамблях. Толком не знаю…

Одним словом, – «ко мне не лезьте – сами с усами».

- 136 -

От армии прятался.

А тут так случилось, что сошлась она с мужиком каким-то. А у

того – тоже дом, жизнь своя. Она к нему жить переехала, и остался

Павлик один в двухэтажном доме хозяином.

Естественно, там какая-то девка появилась. Любовь-морковь.

Потом другая! Потом третья!

Слова ему не скажи – «Сам с усам. Умен и приятен».

Мать махнула рукой на все, говорит: «Вы хоть дом-то

оформите, да хоть как-то разберитесь с ним между собой. Отец для

вас себя порвал». А тем не надо, некогда. У одной детки у другого

девки.

…И тут у Павлика – новая любовь. Девка из Москвы. Для

отмазки от армии очень даже удобно. В Москве у неё квартира, от

бабушки досталась. У мамы девки – своя квартира где-то рядом.

Пашка к ним, как к себе домой, стал ездить.

Мать – ему: «Работать надо, дом достраивать, жить пора,

хватит собак гонять».

А ему… – любовь! Понимаешь!

В итоге. Женился он. Забеременела девка.

Какая в Москве беременность? Перебралась к нему.

Московскую квартиру решили сдавать, а на эти деньги жить.

Мама стала приезжать. Потом и мама оказалось беременной.

Работу тут нашла. Тоже прописалась, понравилось ей – не в этой

Москве грязной. Водопровод в дом провели. Кое-что поделали еще

по мелочи в доме-то. Дом оформили. И тут девка на развод подала.

Повод был, не был – не знаю.

Паше – фиолетово.

А вот тут… и оказалось, что в собственности дома и земельного

участка Пашке с сестрой и матерью, на всех троих, приходится

пять процентов от общей стоимости.

А объект неделим. И суд присудил владельцам большей части

собственности выплатить причитающуюся Павлику с сестрой и

матерью сумму. А тех понудил в судебном порядке к заключению

договора на продажу своей части в неделимом имуществе.

Вот и всё!..

– А юристы-то что говорят? – мне было непонятно всё это.

– А юристы говорят, что «мы слуги закона, и, как все слуги у

нас в стране, должны получать больше, чем хозяева. Платите». А

чем им платить?

…Мы давай-ка выпьем, да закончу эту историю я тебе тем, чем

марининым и не снилось… – Карл поднял лафетничек.

- 137 -

– Ну и на хрена им этот дом? Бросили в Москве две квартиры,

– сказал я.

– А на суде-то и выяснилось, что нет у мамы с дочкой никакой

иной собственности, пригодной для проживания, на всём белом

свете. Что родились они обе где-то в Тверской глубинке. Приехали

в Москву на заработки. Что они теперь обе мамы. А квартиры в

Москве? Квартиры снимали, наверное.

Давай повторим, да я закончу, – Карл поднял опять рюмку.

Я ждал.

– А тут и мама «любви» Павлика уехала в Москву судиться с

каким-то ухарем-бабахарем по признанию отцовства её ребенка.

А там обвинила того, что она вынуждена была скрываться от

него, поскольку тот хотел её убить! – Карл довольно посмотрел на

меня.

– Так им по сколько лет? – вырвалось у меня.

– Ну… Тёще Пашкиной, я знаю, тридцать восемь.

– Надеюсь, это всё? – спросил я.

– Ну, если не считать, что Пашке на суде вручили повестку в

армию под расписку, то почти всё.

– Что, ещё что-то есть? – я уже не знал, что тут может быть.

– Так их же всех лишили регистрации. С Пашкой ясно – тут

армия, от которой он у меня сейчас и прячется. А вот с сестрой его

проблема. Оказалось-то, что они с мужем живут в гражданском

браке, а собственником квартиры, в которой они живут, является

мать сожителя, которая внука-то прописала, а её пока

отказывается прописывать.

– Ну, а мужик сеструхи Пашкиной-то что говорит?

– А что он может сказать? Он прописан в коммуналке, в

которой когда-то родился, а дом – под снос, и всем должны

выделить муниципальное жильё. А дом пока не сносят. Но и не

регистрируют в нём.

– А теперь ты мне скажи, что с матерью их что-то случилось…

По жанру, так сказать!

– С ней нормально. Если не считать того, что этот Павлик с

сестрой стали орать на неё, что «она им плохо всё объясняла,

плохо воспитала, почему не заставила их, она – мать, обязана была

…» Ну, сам всё знаешь.

…Мы сидели с Карлом и смотрели, молча, друг на друга.

Молча, смотрел на нас и Полкан, видимо, довольный, что ему

досталась наша колбаса.

- 138 -

– …Ты вот это всё не придумал? – спросил с надеждой я,

вспомнив легкий утренний снежок.

– Нет. Не придумал, – грустно сказал Карл.

– Вот тебе и Новый год, – подумал я.

–…Какой мужик был! Какой мужик! Я про Пашкиного отца

говорю!

…Как врач тебе говорю: «Больные мы все! Больные!»

О! Слышь, молоко идет, – Карл поднял палец.

Открылась дверь, и на пороге показалась довольная рожа

Никиты.

Витька выглядывал из-за спины.

У меня под правым ребром что-то ёкнуло.

– А я смотрю – нас ждут! – Никита улыбался, как новогодний

шарик на ёлке.

– Полкан, дружище, вот кому я рад, так рад. Ты даже не