Разные дни войны (Дневник писателя) - Симонов Константин Михайлович (книги онлайн полные версии бесплатно .TXT) 📗
В лесу стоит несколько машин, поодаль пара пулеметов. Около одного из них разведен костер и греются солдаты. Пахнет вкусным смолистым дымом.
Оставив свои "виллисы" около других машин, мы идем еще шагов сто по лесу, и я, пока иду, недоумеваю, почему наблюдательный пункт Гречко расположен в такой глухомани.
Еще двадцать шагов, и я вижу между соснами несколько плоскокрыших деревянных домиков-скороспелок, похожих на те, что я когда-то видел на Мурманском направлении. За домиками начинается просвет.
Все правильно, это не глухомань никакая, а опушка леса, выходящая близко к противнику. Значит, я просто потерял ориентацию, пока мы несколько раз поворачивали в лесу!
Кроме домиков, за полсотни шагов от них успеваю заметить высокую свежевыстроенную наблюдательную вышку.
Петрова и Мехлиса встречает Гречко. Человек высокий, стройный, молодой или, во всяком случае, очень моложавый, со спокойным голосом и неторопливыми движениями.
Когда мы, уезжая от Москаленко, на скорую руку перекусывали, Мехлис угощал Петрова яблоками, которые его адъютант возил с собой в чемоданчике. Вспомнив об этом еще по Дороге сюда, к Гречко, Петров сказал, поворотясь с переднего сиденья к Кучеренко:
- Вот если бы Лев Захарович вместо яблок нас водкой догадался угостить, сейчас бы как раз, по такой мокроте чарочку водки...
Кучеренко там, на дороге, услышав это, только сочувственно хмыкнул.
Теперь, когда мы вошли в домик Гречко и сняли вою верхнюю одежду, которую можно было уже просто-напросто выжимать, Петров сказал:
- Интересно, угостят ли нас у товарища Гречко?
Гречко сказал, что через пятнадцать минут все будет, и позвонил по телефону: "Привезите покушать", - не дав при этом никаких дополнительных объяснений, из чего я понял что все распоряжения отданы заранее.
Пока мы сидели, отогревались, Гречко знакомил Петрова с обстановкой. Как я понял из их разговора, хотя Гречко сегодня действовал меньшими силами, но в полосе его армии наступление развертывалось несколько более удачно, чем у Москаленко. Войска вышли к Висле и, кажется, переправились через нее.
Накануне Гречко вел разведку боем. Во время этого боя была истреблена немецкая рота, взят в плен офицер, и немцы в результате подтянули на первую линию обороны больше войск, чем у них было раньше. Поэтому и артподготовка оказалась более действенной, и продвижение встретило меньше препятствий.
Говоря обо всем этом, Гречко счел нужным подчеркнуть, что он наступал небольшими силами и до сих пор нигде не вводил в бой вторых эшелонов.
Петров спросил его о потерях.
- В одной дивизии триста человек убитых и раненых, в другой - четыреста пятьдесят, - сказал Гречко.
- Да, надо было и на правом фланге провести разведку боем, - сказал Петров. - Это наша ошибка! - И еще раз повторил: - Ошибка!
Мне понравилось, что он не старался из соображений престижа скрыть в разговоре с подчиненным то, что у него как у командующего фронтом сегодня пока не все получается так, как хотелось бы, не все в течение дня делалось наилучшим образом.
Гречко дважды сдержанно упомянул о том, что у него в резерве имеется несколько дивизий. И как я понял по одной из реплик Петрова, командарм подчеркнул это сознательно. Может быть, я ошибаюсь, по мне показалось, что он, в сущности, предлагал подумать о дальнейшем развитии успеха именно в полосе его армии.
И я отметил для себя показавшуюся мне совершенно очевидной, даже на первый взгляд, разницу в характерах двух командармов. Москаленко напористый, горячий, увлекающийся... Гречко - спокойный, основательный, хозяйственный, скупой; в нем, как мне показалось, есть нечто прижимистое, не в плохом, конечно, а в чисто военном смысле.
Потом уже, ночью, прощаясь со мной, о разнице между этими двумя людьми мне сказал сам Петров.
- Гречко - хозяин, - сказал он. - Скупо тратит, осторожно действует, бережет людей. Москаленко - весь порыв, всегда торопится вперед. Но мне по душе его непосредственность, он очень непосредственный человек!
Мы сидели в домике у Гречко, когда туда зашел член Военного совета армии генерал Исаев. Мехлис познакомил нас.
В первую минуту мы с Исаевым но узнали друг друга, а потом оба вспомнили, что уже дважды встречались. Сначала в политотделе 14-й армии в Мурманске, а потом в 60-й армии под Тарнополем.
Ровно через пятнадцать минут действительно появился полный обед, с закуской и даже с дикой, как выяснилось, застреленной в этом же лесу козой.
Мехлис с абсолютно неожиданной для меня ловкостью взял бутылку водки, обил о стену сургуч и, стукнув ладонью по дну, выбил пробку.
- По вашему методу, - сказал он Петрову.
- Но с нововведением, - сказал Петров, - о стенку сургуч - это уж вы сами.
Когда на столе появился обед, Мехлис сказал, что для экспромта это великолепно.
- У Гречко экспромтов не бывает, - усмехнувшись, сказал Петров.
За обедом говорили о посторонних вещах. Кто-то из командиров принес в домик белку с перевязанной бинтом лапкой. И говорили об этой белке, о фазане, которого подстрелил командарм, о том, что к домику подходило близко сразу восемь коз, но, пока схватились их стрелять, они уже убежали.
Петров сидел в углу, и, хотя он принимал участие в общем Разговоре, мне казалось, что он все время при этом думает о чем-то другом, своем. Так, наверно, и было на самом деле. Во всяком случае, сразу, как только мы кончили обедать, он соединился по телефону с начальником штаба фронта, чтобы передать в мехкорпус отмену своего приказания о рассредоточении танков. Приказал оставить их там, где стоят.
- Если здесь у вас наметится более очевидный успех, - Оказал он Гречко, - может быть, будем вводить у вас.
Мы вышли из домика. По-прежнему шел дождь со снегом ветер дул еще свирепее, чем раньше. Гречко собирался проводить командующего до машины, но Петров воспрепятствовал этому.
- Нет, нет, Андрей Антонович, и так прекрасно дойдем. У вас много дел и без этого. Прошу оставаться, желаю вам всего доброго.
Мы сели в машину и, выехав из лесу, свернули на какую-то показавшуюся мне странной дорогу. Она была хорошая, ровная, с чуть заметными бортиками по сторонам. Тут же рядом с дорогой и на одном уровне с ней с одной стороны бежала колея железной дороги.
