Россия в зеркале уголовных традиций тюрьмы - Анисимков Валерий Михайлович (читаем книги онлайн TXT) 📗
Качественные изменения в структуре и ценностных ориентациях осужденных незамедлительно сказались на росте преступности. В 1988 г. в ИТУ произошло 66 случаев захвата заложников из числа представителей администрации, всего в том году в местах лишения свободы совершено 3600 преступлений, из них 238 убийств. Тенденцией роста особо тяжких преступлений был отмечен и 1989 г., соответственно было совершено 312 убийств, причинено 528 тяжких телесных повреждений, осуществлено 77 захватов заложников, в которых принимало участие 300 преступников. Кроме того, было зарегистрировано свыше 150 случаев групповых отказов осужденных от работы либо от приема пищи.
Характерным примером развития ситуации в местах лишения свободы явились события, произошедшие в 1989 г. в исправительных колониях, расположенных в г. Нижний Тагил. Там «авторитеты» уголовной среды вступили в компромиссное соглашение с представителями администрации мест лишения свободы, по которому они брали на себя обязательство пресекать в среде осужденных всякого рода насилия. В обмен на это в исправительно?трудовых учреждениях, образно выражаясь, «закрыли глаза» на их противоправную и аморальную деятельность.
В некоторых ИТК под руководством «блатарей» организуются нелегальные каналы проникновения на их территории запрещенных предметов (преимущественно – водки и наркотиков). Осужденные потребовали отменить и ряд режимных правоограничений. На свободу «братве» переправлялись письма?записки о наступившей «благодати». Единомышленники «воров» со свободы поддержали произошедшие изменения. Они занялись организацией сбора «дани» в «воровской общак» со всех криминальных групп в городе. Собранные деньги переправлялись в пенитенциарные учреждения. Была согласована и тактика борьбы за установление неограниченной власти «авторитетов» в зонах.
Так, в июле 1989 г. отбывавший наказание в ИТК главарь группировки («вор в законе» по кличке «Школьник»), получил инструкцию от «воров» следующего содержания: «Здоровенько, Школьник! И вся братва, сидящая с тобой. Всего тебе и всем наилучшего в этой жизни и, конечно, успехов в нашем деле. Как только получишь эту ксиву, готовь братву к “банкету”. “Общак” полностью идет на то, чтобы продвинуть наше дело до полной гарантии. Инструкции пошли. Все подготовлено к нашему празднику. Должно быть сделано так, чтобы проход был перекрыт полностью, менты ничего не должны суметь сделать в первые 2–4 часа, а там все будет пущено по кругу. Подняться всем одновременно! Большой груз уже у вас, так что начинайте готовить почву, основная ставка на цеха ночной смены, ждите сигнала».
В одном из ИТК Нижнего Тагила в начале ноября 1989 г. начались поджоги контрольно?пропускных пунктов локальных зон. Делалось это с изощренной жестокостью: завязывали проволокой двери у кирпичных будок, разбивали окна и, плеснув внутрь бензина, по сути, на сидящего там дежурного, бросали зажженную спичку. В результате несколько человек с тяжелыми ожогами попали в больницу. В середине ноября при попытке очередного поджога представители дежурного наряда при помощи осужденных задержали двух поджигателей. Последние спровоцировали конфликтную ситуацию: с криками «менты и суки нас убивают» призвали на помощь других лиц, отбывающих наказание. Толпа осужденных выбежала из общежития и направилась к месту задержания правонарушителей. Работники ИТУ, обороняясь, применили «черемуху» (слезоточивый газ) и резиновые палки. В результате этих действий им удалось укрыться в помещении штаба колонии.
Беспорядки усиливались. «Забастовочный комитет» выдвинул следующие требования: убрать из колонии неугодных работников, упразднить самодеятельные организации лиц, отбывающих наказание, повысить заработную плату осужденных, не применять специальные средства.
На следующий день основная масса осужденных отказалась принимать пищу и выходить на работу. Администрация исправительно?трудового учреждения вынужденно удовлетворила предъявленные требования[172].
Подобные события в рассматриваемый период происходили в Ивдельском, Уральском, Вятском УЛИТУ МВД СССР.
Анализ преступности и негативных процессов в местах лишения свободы позволяет сделать вывод, что сообщество авторитетов уголовной среды в исправительно?трудовых учреждениях на рубеже 90?х гг. представляло собою «ядро единого антисоциального фронта». Его деятельность подчинилась субкультурным принципам и соответствующей им программе.
Стремительные изменения в криминальной среде произошли в 90?е гг., они связаны с переменами в жизни государства. Лица, которые занимали высокие посты в государстве и ранее являлись руководителями КППС, открыто выступили с идеями антикоммунизма. Однако алогизм в поведении новоявленных лидеров отсутствовал. Их предшественники и учителя, когда нуждались для захвата власти в поддержке народных масс, становились «революционным пролетариатом». Современники же опирались на рост всемогущей власти денег. Деньги, богатства они умело перераспределили в период так называемой приватизации. Таким образом, теория разрушения в России, как и в период Октябрьской революции 1917 г., снова нашла свое применение, но уже на другом фундаменте.
Произошедшие перемены зеркально отразились и в развитии криминальной ситуации.
В стране умножились народные слабости, пороки и страсти в связи с распространением пьянства, наркомании, культа денег. Устоявшиеся формы гражданского общежития (семья, рабочий коллектив, клубы по интересам и др.) распылились либо распались. В такой обстановке неизбежно произошла криминализация значительной части населения. Черты уголовной субкультуры (насилие, паразитизм, асоциальные нормы?обычаи, азартные игры, язык?жаргон, грубая матерщина, клички, татуировки, блатные песни и т. п.) проникли в повседневную жизнь.
На этом фоне в стране утверждаются рыночные отношения с криминальным оттенком.
Значительно активизировали свою деятельность различного рода чиновники?взяточники, мошенники, возросло количество подпольных предприятий. Появляется устойчивая группа лиц, паразитирующих на экономических правонарушениях. На дельцов «теневой экономики» раньше других обратили внимание представители территориальных группировок. Они, традиционно занимавшиеся вымогательствами или грабежами, включились в сферу бизнеса. К ним присоединились отдельные национальные, этнические субкультурные образования, а также стихийно возникшие молодежные группировки (например, группировки бывших спортсменов – «качков»).
Названные криминальные структуры обложили «данью» «цеховиков», банкиров, различного рода посредников и прочих коммерсантов. В последующем «теневые» дельцы даже получили выгоду от подобных отношений, поскольку рэкетиры начали оказывать им помощь в транспортировке товара, его охране, сбыте и т. д. И чем больше граждан не гнушалось экономическими правонарушениями, тем шире и многообразнее становился преступный мир.
Объективно в субкультурной среде зрела борьба за сферы влияния. Более масштабные группировки пытались подчинить или отодвинуть со своих территорий конкурентов. Ряд из них старались привлечь на свою сторону «воров в законе» и тем самым поднять престиж и влиятельность своего сообщества. Отдельные традиционные «авторитеты» пошли на этот шаг, так как увидели в этом возможность безнаказанного паразитирования, получения легкого доступа к материальным благам. Усиление позиций группировок с «ворами в законе» вызвало жесткое противодействие со стороны остального криминального предпринимательства, не признающего уголовные традиции. Но авторитетность первых позволила им сохранить свои позиции.
Сказанное объясняет то обстоятельство, что среди «рэкетиров» интерес к обретению статуса «вора» значительно вырос. К нему стали стремиться и те, кто с субкультурных позиций не имел на это право. Пытаясь обойти это препятствие, они иногда с помощью денег подкупают отдельных «воров в законе», чтобы последние признали за ними искомое положение. Большое распространение данный процесс получил в «азиатских» и «кавказских» группировках. Появились так называемые «лавровые воры» («налипушники», «воры пиковой масти»).
