Мелодия Бесконечности. Симфония чувств - первый аккорд (СИ) - Голинченко Екатерина Андреевна "Маргарита Андреева"
Прислонившись к остывшим камням в дальнем углу подземелья, пристальным взглядом холодных серых глаз, за ними наблюдала одинокая персона, и ни кому в мире не ведомо было, какими титаническими усилиями приходилось сдерживать себя, чтобы не вмешаться сейчас же:
— Марико, так всё-таки, это ты? — прошептали бледные губы, словно, в его устах имя это прозвучало богохульством, — Только теперь у тебя другое имя. Маргарита… Оно тебе идеально подходит. Спустя столетия, я снова нашел, что так долго искал во тьме миров и веков, но, я не могу ни чем тебе помочь, и я ненавижу себя за это — здесь и сейчас. Ты снова будешь со мной, даже, если для этого мне придётся уничтожить твой мир и разрушить Небесный град.
— Не стоит мараться о него, милая, — за её спиной поднялся Джон — слабый, не в состоянии устоять, одной рукой он держался за стену, другой — вытер кровь и грязь с лица:
— Должен тебя разочаровать, Охотник, но, я ещё жив, и у меня ещё хватит сил защитить тех, кто мне дорог, — он силился выдавить улыбку, вместо которой вышел оскал, и недобро сверкнул глазами, — Так смотри же, и смотри внимательнее — кого ты недооценил. Ты испытал моё терпение.
Джон был прекрасен как никогда, приняв Облик и обретя Атрибуты: в алой шёлковой рубашке, вышитой золотом и драгоценными камнями, подпоясанный широким расшитым красным поясом, превосходно оттенявшей его смуглую кожу, в облегающих красных кожаных штанах, подчёркивавших его фигуру, и красных сафьяновых сапогах до колен, его локоны, подобно чёрным змеям, обвивали шею и спускались по плечам, в его глазах была бесконечная тьма. Недаром он выбрал своим цветом красный — повседневный и торжественный, святой и дьявольский, обыденный и величественный, траурный и праздничный, цвет огня и цвет крови, цвет самой жизни и цвет самой смерти. Это была пугающая красота.
Алый шелковый аркан обхватил шею ракшаса, который, как он ни силился, не мог ослабить. Задыхаясь, он опустился на колени, и, встретившись взглядом с противником, словно заглянул в глаза своей погибели…
— Ну, что же ты медлишь? — из последних сил просипел демон, — Только, запомни, что придут и другие, вы и представить себе не можете, за какими из миллионов обличий будут скрываться.
Незамеченная ни кем, в глубине пещеры, за ними продолжала сосредоточенно следить неподвижная фигура в сером плаще:
— Ну, же, убей его, — юноша снял капюшон, и длинные волнистые волосы цвета лаванды рассыпались по плечам, он напряженно прищурил глаза: и эти узнаваемые черты бледного лица, и такие же узкие глаза серого цвета, высокий рост и худощавость, которыми так характерно отличался он сам, всё в облике ракшаса указывало на того единственного, кого он ненавидел и винил во всех своих страданиях, винил за то, что оставил его совсем одного, и кто был ему отцом, единой родной душой во всем мире, и от кого он унаследовал свою силу, — Твой гнев силён, Дхармараджа, так дай ему волю, сделай, что должен, и дай мне повод пронзить твоё горячее сердце. Хотя, нет… Это было бы слишком просто. Ты будешь молить о смерти.
— Нет! — придя в себя, будто после транса, вроде не она сама только что готова была уничтожить демона, Маргарита почти повисла на плече Джона, подняв на него заплаканное лицо, — Мой Жан — не убийца!
В груди сильно закололо, Джон осел и обхватил голову руками, его глаза стали прежними:
— Прочь с глаз моих! — резко бросил он ракшасу, — И остальным расскажи, кто посмеет сунуться, с кем им придётся иметь дело.
Сильный порыв ветра — и только алая петля аркана медленно спланировала на пол в том месте, где стоял ракшас.
— А ты недооценил этих смертных, отец. Впрочем, как и я. Только, выиграть битву — ещё не означает, выиграть войну. Спасибо, что дал увидеть твою силу и твою слабость, Дхармараджа — наше одно проклятие на двоих, — и, лишь еле уловимое колебание воздуха да эхо тихих звуков флейты, могли служить доказательством присутствия тут существа ещё секунду назад.
— Ну, что, все целы? — слабо усмехнулся Джон, всё ещё держась за стену, — Спасибо вам, друзья мои!
— А сделали мы его! Сделали! — победно улыбнулась Даниэлла.
— Теперь можно и домой возвращаться — и даже не по частям, — расплылась в улыбке Джастина, прильнув к плечу Дэна.
— Если бы своими глазами не увидела, то никогда бы не поверила. Matka Boska! Moje gratulacje nam wszystkim! (Матерь Божья! Мои всем поздравления! пол.) — всплеснула руками Ева в объятиях Питера.
— Спасибо, дорогие мои! — Маргарита бросилась обнимать и целовать друзей. Её примеру последовали и остальные, радостно заключая друг друга в объятия.
Джон крепче обнял Маргариту, так, что мог слышать частое биение её сердца, и заглянул в её пленительные глаза:
— Девочка моя, напугал я тебя, да? — виновато улыбнулся он, — Моя невероятно храбрая девочка. Львица моя, ты была ослепительна. Ma fille forte et tendre. (Сильная и нежная фр.) Прекрасная роза — обольстившийся фасадом беззащитности, рискует уколоться о шипы. Ты — самое лучшее, что было в моей жизни, ты — гораздо больше, чем я того стою.
Вдруг, Маргарита изменилась в лице — только теперь она поняла весь смысл и осознала значение всего произошедшего:
— О, нет! Во что же ты нас втянул? Господи, только не это, — обреченно пробормотала она и сильно зажмурилась, будто бы откроет снова глаза, и вернётся нормальная жизнь, — Я не хочу жить такой жизнью.
Джон попытался снова обнять Маргариту, но она резко оттолкнула его:
— Не трогай меня! А нас кто-нибудь спросил, хотим ли мы вечно сражаться? Или, это — такая мелочь, не стоящая внимания? Ты ведь всё знал, правда? А ещё другом назывался. Иуда! Скорпион!
— Высказалась? А теперь извинись, — неожиданно серьёзным тоном произнёс Джек, — Тебе не стыдно? Что будет потом, неизвестно, а сейчас он спас наши жизни и готов был отдать свою — так, такова твоя благодарность? — потом доктор перевел осуждающий взгляд на смуглое лицо Джона, — А ты? Ты не открыл им правды. Определись, сначала, сам, насколько ты в них веришь. И если веришь, то доверяй до конца.
— Прости, Жан… Я, действительно, не должна была так с тобой разговаривать… — смутилась Маргарита.
Джон взял её, почти детскую, руку:
— Да знаешь ли ты, дитя, что я бы всё отдал, чтобы оградить вас от этого? — с горечью в голосе ответил парень, — И кто это говорит — ты, Марго? От этого мне ещё больнее. Но, я, правда, виноват перед вами — я подвёл вас. Конечно, это слабое оправдание. Прости меня, — он приложил её руку к своим губам, — Вы должны были сами справиться, перебороть страх и освободить тайные силы, что дремали в вас. Но, я не смог не прийти вам на помощь — такой уж я есть.
— Дурак! Дурак! Какой же ты дурак, — и вот она уже всхлипывала, колотя своими кулачками по его груди, — А если бы с тобой что-нибудь случилось? Я же так волновалась. Однажды я уже потеряла Алессио — я ведь не переживу подобное снова.
— Ну, милая моя, со мной не так-то легко справиться, так что, так просто ты от меня не отделаешься, — довольная улыбка отразилась на лице Джона.
Маргарита вытерла глаза и посмотрела на него:
— Интересно, что во мне тебя так покорило — моя кукольная физиономия или частые обмороки, которыми так славились дамы в эпоху ренессанса?
— Глупышка моя, — он нежно поцеловал её.
Джон щёлкнул пальцем и на ладони у него появился кинжал с искусно инкрустированной серебряной рукоятью:
— Эту вещь я когда-то сделал своими руками — возьми его, и знай, что я приму смерть лишь из твоих рук. Если я когда-нибудь причиню тебе боль, то и мне самому будет невыносимо жить.
— Прекрати! — Маргарита поднесла палец к его губам, — Замолчи сейчас же! Не говори о таких вещах. Не сегодня. И никогда, — она отчаянно замотала головой, — По, крайней мере, теперь я тебе практически ровня, — гордо подняла она голову.
— Я никогда не считал себя выше, — было ей ответом.
