Жалобная книга - Фрай Макс (читать хорошую книгу .txt) 📗
Ладно, проехали.
Надо спать. Завтра дежурство. Буду с утра пораньше приводить в чувство человеческий мусор, шваль негодную, никчемную. Такая у нас работа: алкашей из запоев выводить. Чтобы головка не бо-бо, чтобы сердечко тук-тук, чтобы пиписька прыг-скок. Чтобы вонючая, бессмысленная масса сутки спустя снова встала на ножки и бодро зашагала вперед, в светлое завтра, к новым горизонтам и новым запоям, из которых я их снова, уж будьте спокойны, выведу – ну, не всех поголовно, а тех, кто готов оплатить это удовольствие. Потому что доктор я неплохой, и лекарства у меня ничего себе. По крайней мере, пока никто не жаловался. Напротив, через пару месяцев жены и родители чудесно воскрешенной мрази обычно вызывают меня снова. Говорят: “У нас в прошлый раз был Валентин Евгеньевич, такой хороший доктор”. Просят: “Пусть он опять приедет, если можно”.
Ну а почему же нельзя? Если рублей пятьсот накинут, я и в выходной приеду. Тем более, делать мне в выходные все равно особо нечего.
Да. Я врач-нарколог. Пациенты вызывают у меня омерзение, но их деньги дают возможность существовать. Совершенно верно. Жизнь моя вполне бессмысленна, но я держусь на плаву. Хук.
Еще вопросы есть?
Жизнь моя продолжалась, и дни по-прежнему были похожи один на другой; опухшие рожи зажиточных пьянчужек мелькали, как утренние газеты – на первый взгляд есть какие-то отличия от вчерашней, но если приглядеться, разница несущественна.
Ну, правда, иногда случались девочки. Только ради этого, собственно, имеет смысл тянуть нелепую лямку. Потому что живешь-живешь, сычом сидишь в своем дупле, на весь белый свет дуешься, и вдруг появляется рядышком совсем другая, райская птичка. По имени, скажем, Оленька. Или, к примеру, Юлечка. Или вот Аннушка. В общем, все равно: надолго они у меня не задерживаются, улетают. Но я и тому рад, я их всех люблю – даже если ножки коротенькие, с толстыми щиколотками, даже если сисечки с дулечку, или попочка не на всякий стул умащивается. Мне наплевать. Не всем же быть моделями. За один только телесный запах, совсем не похожий на звериную мужицкую вонь, можно их любить. Девочек моих. Птичек.
Викуша появилась на следующий день после моего сорокалетия. День рождения я особо не праздновал: не до того, дежурство. Да и как праздновать? Известно, у непьющего много друзей не бывает, а если ты при этом еще и не совсем дурак, пиши пропало. Ты царь, живи один, известная цитата, умный человек написал.
Но после дежурства я решил: надо себя как-то поздравить-порадовать. Как – это другой вопрос. Не в кабак же тащиться в одиночку; тем более, не в клуб. Находился уже, знаю. Пьяных морд мне и на работе хватает, а больше в этих клубах и нет ничего.
В конце концов, решил просто заказать пиццу с морепродуктами из ресторана, чтобы на дом принесли. Никогда раньше не заказывал: дорогое удовольствие. Можно в супермаркете через дорогу в пять раз дешевле купить и разогреть в микроволновке. Невелик труд.
Но если уж в именины себя не побаловать, то вообще непонятно, когда.
Ну и позвонил.
А Вика мне эту самую пиццу доставила. И, немного поломавшись, для проформы поблеяв положенное: “Ой, нет, что вы!” – согласилась составить мне компанию, благо конец рабочего дня. Мой заказ у нее был последний. Я ей честно сказал: день рождения, сорок лет исполнилось, и вот – сижу дома один, как перст, такие дела. Редкая одинокая женщина не устоит перед такой правдой жизни. А с замужними я шашни крутить не люблю. Хлопот с ними не оберешься, с замужними: у каждой свой персональный алкаш на руках, и еще один, будущий, подрастает помаленьку, клей нюхать как раз учится, способный ребеночек, а потому у красавицы забот полно, ни минутки свободного времени. Уж я-то знаю, натерпелся от таких в свое время. Хватит с меня мороки: старый уже, можно сказать, мужик. Сороковник. На покой пора бы.
Но у Вики никакого мужа в помине не было. Только мама и папа, да и те где-то за две тысячи километров, не пойми в каком Мухосранске существуют. А она в Москве на жизнь зарабатывает, комнату в Митине с тремя такими же бедолагами делит. Неудивительно, что предложение остаться в моей хрущебе навсегда, или хотя бы надолго, вызвало у нее неподдельный интерес.
Девчонки, особенно приезжие, из провинции – они все корыстные, я знаю. И ничего не имею против. Не от хорошей жизни они на наши кошельки и хаты кидаются. Сами бы на их месте кидались, еще и глотки друг другу грызли бы – да и так кидаемся и грызем, собственно, изо дня в день. А им, видите ли, нельзя. Ну, считается так.
А по мне, только им и можно.
С женщинами почему приятно дело иметь: у каждой есть, что тебе предложить – честно и без обмана. Рожи, конечно, не у всех удались, покладистым характером почти никто не может похвастаться, но на бабу, у которой между ног вместо отлично оборудованного влагалища какая-нибудь непотребная дрянь, нарваться практически невозможно. Это я вам как врач говорю.
Конечно, Вика у меня в тот же вечер и осталась. Поначалу опасалась, но я ей показал паспорт с пропиской, дал телефон, сказал: “Если думаешь, что я маньяк какой-нибудь, звони подружкам, или на работу – кому хочешь. Скажи, по какому адресу ночевать собираешься. Чтобы тебе было спокойно”.
Она от такой прямоты рот разинула. Подумала немного, потом позвонила. Не подружкам, не на работу, а сестричке Жанне, в этот самый далекий Мухосранск. Дескать, это единственный человек, которому можно такие секреты открывать. Потом уже, месяц, или два спустя, созналась: ни фига она меня не боялась, просто решила с сестренкой потрепаться на холяву, по межгороду – если уж выпал случай. Наговорила рублей на семьдесят.
Да я все понимаю. Мне не жалко. Тем более что она осталась. И не на ночь, не на неделю, а навсегда.
Хорошая оказалась девчонка: уживчивая, ласковая, но и не тихоня. И рассказать всегда что-нибудь готова, и выслушать, и утешить – насколько вообще можно утешить взрослого человека, чей предыдущий опыт свидетельствует: жизнь – дерьмо, дерьмее не бывает, люди от нее дохнут, как мухи-поденки, и ничего тут не сделаешь, не поправишь, даже если только для себя. Для себя, собственно, труднее всего.
