Потери и обретения. Книга первая - Смитерс Линн (Лайни) (книги онлайн полностью TXT) 📗
Бабушка даже внимания не обратила на ее тихое предостережение.
- Что же до тебя, мой мальчик, - она высоко запрокинула свою седую голову, пристально всматриваясь в лицо Редклиффа, - не держи рот на замке.
Он улыбнулся.
- Почему бы тебе прямо не сказать, что ты обо мне думаешь? - предложил он с присущей ему прямотой.
И снова Джоанна заметила материнскую тревогу в глазах Люси. Мать Редклиффа поспешила увести их, чтобы представить Джоанну остальным членам огромного семейного клана Морино.
Свадебный стол оказался подлинно кулинарной феерией: острый суп из стручков бамии, джамбалайа, лангусты и филе аллигатора под соусом табаско, настолько горячее, что Джоанна обожгла себе рот.
Настроение у всех было веселое, а еда обильная. Пыль, поднятая ногами танцующих, и дым от горящих углей, на которых стояли решетки с зарумянившимися кусками мяса, носились в прохладном воздухе.
Джоанну то и дело вытаскивали в хоровод гостей, наряженных в карнавальные костюмы. До захода солнца, опускавшегося в водную гладь, она успела перетанцевать, по ее приблизительным подсчетам, чуть ли не с двадцатью двоюродными братьями Редклиффа.
- Завидую я вам, - тихо сказала она ему, когда в первый раз оказалась в кольце его рук. В ночных полях плясали зеленоватые огоньки болотного газа, оркестр перемежал исполнение романтических баллад с зажигательными танцевальными мелодиями.
- Почему? - Он не мог оторваться от ее глаз, вспыхивающих при свете разведенных костров точно старинное золото.
- У вас так много родных, которые беспокоятся о вас, любят вас.
- По-моему, для людей, живущих тяжелой трудовой жизнью, семейные узы приобретают первостепенное значение, - задумчиво ответил Редклифф. - У меня есть фотография, на которой запечатлена вся наша семья - отец, мама, мои сестры и я - во время уборки большого урожая сахарного тростника на бабушкиной плантации. В прошлом году, когда я стал президентом «Сэвидж», я поручил художнику написать с нее картину. Как только меня заносит, я смотрю на эту картину, которая висит на стене в моем кабинете, и вспоминаю, откуда я вышел. Это помогает.
Его рассказ не удивил Джоанну. Наблюдая Редклиффа в общении с родными и друзьями, она узнала его с той стороны, о которой, наверное, мало кто имел представление. Интересно, знает ли его жена настоящего Редклиффа Морино? Или леди Памела видит в нем только лицо, облеченное большой властью? Впрочем, ответ напрашивался сам собой, потому что на свадьбу матери он привез ее, а не Памелу.
- Бабушка у вас интересная женщина, - шепнула Джоанна.
Редклифф засмеялся. Громкий раскатистый смех обворожил девушку, и она еще отчетливее поняла, насколько эта поездка для нее небезопасна.
- Охарактеризовать ее можно одним словом - упрямая, как и все в семействе Морино. Утверждает, что обладает даром ясновидения. Как и ее собственная бабка.
- А вы верите ей?
Редклифф пожал плечами.
- Когда был мальчишкой, не верил. Но как-то осенью, мне тогда было тринадцать, я весь сезон не мог добыть оленя. А нам крайне нужна была оленина, чтобы пережить зиму. Вот тогда она точно назвала мне место, куда я должен пойти. Решив, что терять мне нечего, я воспользовался ее советом и наткнулся на огромного самца, который стоял рядом с кипарисом так, словно поджидал, когда я приду и застрелю его. После этого случая я стал чаще прислушиваться к ее словам.
- А сегодня вечером? Что она вам сказала?
- А-а, это… - Редклифф знал, что бабушка не одобряла его жену. Но знал он и то, что развод она одобрит еще меньше. - Есть такое древнее местное выражение - «Не роняй картошку». В переводе это означает приблизительно «не отчаивайся».
- Понятно. - Джоанна почувствовала возникшее в нем напряжение и воздержалась от дальнейших расспросов.
Он увел ее в танце к укромному месту под сенью деревьев. Они плыли под звуки страстной романтической баллады, его подбородок касался ее волос, пальцы Джоанны сплелись у него на шее.
Музыка смолкла, а они все не выпускали друг друга из объятий и взглядами говорили о своих чувствах, которые невозможно было выразить словами.
- Джоанна, - тихо произнес он ее имя внезапно охрипшим голосом, и такая мука послышалась в нем, будто Редклифф испытывал физическое страдание.
Ей вдруг стало понятно, что она видит перед собой человека, жизнь которого всего за один день изменилась навсегда. Ей были доступны мучившие его чувства, ведь она переживала то же самое. Она отдавала себе отчет в том, что играет с огнем. И в этом огне кому-то из них придется сгореть - вероятнее всего, этим кем-то будет она. Но, очарованная этим мгновением совершенной близости, она не хотела думать о том, чем грозит ей будущее.
Редклифф весь день героически старался держаться от нее на расстоянии. Его усилия напоминали борьбу с отливной волной. Черт возьми, он никогда не претендовал на звание святого мученика!
Он провел пальцами по ее щеке, следуя за ними жадным взглядом.
- Сегодня вы, вне сомнений, здесь самая красивая.
От этого нежного прикосновения у Джоанны закипела кровь.
- На свадьбе самая красивая женщина - невеста, - возразила она тихим дрогнувшим голосом.
- Маман всегда была красавицей. - Он провел ладонью по ее шее, взглядом вбирая ее всю, одетую в пушистое, словно мох, зеленое платье, в замшевые сапожки цвета лесной зелени, всем обликом напоминавшую ему лесную нимфу.
Прошлой ночью, в макияже, Джоанна выглядела ярче, более страстной и слишком соблазнительной. Сегодня, когда ее лицо расцвело от солнца, волнения и удовольствия, в ней проявилась та светлая, нежная, неподвластная времени красота, которая поразила его в облике актрисы Одри Хепберн в фильме «Беззаботная Холли». Сейчас, в лунном свете, с выступившими на переносице веснушками, Джоанна казалась ему хрупкой и легко ранимой.
- Но вы, - печально настаивал он, - само совершенство.
Медленно, давая ей возможность угадать его намерение и уклониться, он взял ее лицо в свои такие большие и такие надежные ладони и с предельной осторожностью торжественно склонился к нему. Он целовал ее трепещущие губы от уголка до уголка с нежностью, о существовании которой и не подозревал. И пока его губы искушали и ласкали ее, внутренний мир Джоанны возрождался.
Она обвила его шею руками и, чтобы не мешать ему, закрыла глаза, стараясь ни о чем не думать. Она отдавалась его поцелуям, потому что поступить по-иному в этот момент означало бы отречься от своих чувств. А отречение было бы противно ее честному характеру.
Очарованный, Редклифф смаковал каждый ее вздох, малейший стон. Когда же губы ее приоткрылись, он ощутил ее теплое прерывистое дыхание и окончательно забыл обо всех доводах рассудка. Услышав свое имя, произнесенное шепотом возле его губ, он только удивился, как превосходно Джоанна Лейк вписывается в кольцо его рук.
Он покрыл поцелуями все ее лицо, упиваясь дразнящим запахом ее кожи, и снова вернулся к губам. Поцелуй длился и длился… минуту, час, вечность? Когда он кончился, Редклифф ощущал себя словно человек, для которого отменили объективные законы физики, он потерял ориентацию, не знал, на каком он свете и существует ли еще сила земного притяжения.
Не умея выразить словами свое состояние, он снова произнес ее имя - Джоанна, смакуя его благозвучие, испытывая наслаждение и абсолютную радость. Прядку ее блестящих волос он намотал на палец как кольцо, отпустил - и она мгновенно скрылась в густой массе пушистых завитков. Понимая, что занимается мазохизмом, он представил эти шелковистые волосы на своей обнаженной груди, на бедрах.
- Это что-то… - Голос его сорвался, он мог только качать головой от изумления, от невозможности найти нужные слова.
- Неожиданное, - закончила за него Джоанна, - захватывающее и пугающее.
- И мучительное, - добавил Редклифф.
Ни один из них не решился бы назвать это недоразумением.
- Я хочу быть честным с тобой, дорогая. Мне необходимо быть честным с тобой. Сложность в том, что мое чувство, как его ни называй, ни к чему хорошему не приведет.
