Век чудес - Уокер Карен Томпсон (полные книги .txt) 📗
Я знала, что день рождения, выпадавший на темный вечер, считался особенно удачным. Лунный свет и звезды способствовали романтической атмосфере. Что именно творилось на этих тусовках, я не знала. Меня туда еще ни разу не приглашали.
— Джастин просто забыла тебя позвать, — сказала Микаэла. На глаза ей свешивалась кудрявая челка с красными мелированными прядями. — У нее вылетело из головы.
Неподалеку у школьного забора прогуливалась Ханна в новой мятно-зеленой кофточке и с французской косой. Она хохотала, разговаривая по мобильнику. За несколько последних недель мы не сказали друг другу ни слова.
— К тому же тебе там было бы скучно. Ты слишком стеснительная. Готова спорить, ты весь вечер простояла бы в углу, — добавила Микаэла.
— Неправда, я бы потанцевала, — возразила я.
До моего дня рождения оставалось меньше месяца. Но ни вечеринки, ни танцев не планировалось.
— Ты стала бы танцевать? Ну да, как же, — хмыкнула Микаэла.
В то темное утро стоял туман. Его капельки блестели в свете уличных фонарей. Влажные клубы поднимались из ущелья, где, как и всюду, медленно умирали от недостатка света десятки видов растений.
— Я целый час танцевала с Сетом Морено в субботу, — продолжила Микаэла.
Я вздрогнула, как от ожога:
— Он тоже был там?
— Он очень крутой, если с ним познакомиться поближе, — ответила Микаэла, дрожа от холода в своей мини-юбке. — И я чувствовала его штуку.
В этот момент Сет подъехал к остановке на своем скейте, и Микаэла умолкла.
После начала замедления количество учеников в нашей школе сократилось на четверть, но нас все еще насчитывалось пятьсот сорок два человека. Каждое утро в ожидании первого звонка пятьсот сорок две глотки надрывались от усилий, пятьсот сорок два рта перекрикивали друг друга. Галдеж на школьном дворе усиливался с каждым новым автобусом, который подвозил детей. Вновь прибывшие воплями приветствовали приятелей. Группы, каждая из которых дробилась на более мелкие внутренние кучки, обменивались слухами. То и дело раздавались взрывы хохота. Эхо пятисот сорока двух голосов множилось, отскакивая от оштукатуренных стен. Ему аккомпанировали пятьсот сорок две мелодии мобильных телефонов. Кто-то громко удивлялся услышанному, кто-то что-то восклицал. Я стояла поодаль, и гул толпы казался мне бессмысленным, словно все несли несусветную чепуху на разных языках.
В такой обстановке молчунов никто не принимает в расчет. Власть принадлежит горластым. Тихони авторитетом не пользуются.
В будни я жила ожиданием тихих вечеров. Мне хотелось скорее повернуть ключ в замке и насладиться тишиной пустого дома. Мама снова пыталась работать, поэтому во второй половине дня либо отсутствовала, либо спала наверху.
Одним таким спокойным вечером сильный стук в дверь отвлек меня от чтения.
Мы проходили по литературе Рэя Брэдбери, и нам задали на дом прочитать рассказ о школьниках-землянах, живущих на Венере, где, согласно сюжету, солнце выходит из-за туч на один час раз в семь лет.
Прежде чем я успела заглянуть в глазок, звонок прозвучал еще дважды. На крыльце стояла Гэбби, одетая в форму школы имени Святой Марии: зеленая шотландка, белое поло и завязанный на талии свитер защитного цвета.
Я открыла дверь.
— Предки дома? — спросила она, потирая руки и оглядываясь по сторонам. Волосы у нее немного отросли и уже покрывали череп коричневым пушком.
— Пока на работе, — ответила я.
Она проскочила внутрь и помахала мне, чтобы я закрыла дверь.
— Мне надо почту проверить на твоем компьютере, — прошептала Гэбби так, словно дом прослушивался.
Она жила без Интернета уже несколько недель, а ее мобильник хранился под замком в мамином столе. За это время ей изредка удавалось связаться с тем мальчиком из Циркадии. Естественно, в такой обстановке любовь росла как на дрожжах.
Оказавшись за компьютером, Гэбби принялась быстро печатать. Ее пальцы запорхали по клавиатуре, иногда отвлекаясь на мышку. Наконец она встала со стула:
— Мы, наверное, не увидимся какое-то время.
— Что ты имеешь в виду?
— Уеду на фиг отсюда, — пояснила Гэбби. — Завтра Кейт заберет меня из школы, и мы уедем жить вместе в Циркадию.
Она уже не в первый раз хотела сбежать. Гэбби вечно строила планы и мечтала, но никогда не доводила задуманное до конца.
— А родители?
— Не говори им.
— Да они же с ума сойдут.
Гэбби уже направлялась к выходу. Ее школьные мокасины поскрипывали на каждом шагу.
— Здесь все фуфло, — заявила она, обведя рукой широкий круг.
Она остановилась рядом с нашим поникшим в горшке фикусом. В помещениях растениям приходилось еще труднее, чем на открытом воздухе.
— Ты серьезно? — уточнила я.
— Зря я тебе сказала. Уж больно ты правильная, не понимаешь ни фига.
Гэбби толкнула дверь и вышла на крыльцо.
— Подожди! — окликнула я ее.
— Понимаешь, Кейт прав. Здесь все как во сне. Они зомбируют людей с помощью часового времени.
Солнце ушло за холм, небо порозовело. Местные закаты всегда отличались поразительной красотой, а теперь, когда мы видели их все реже и реже, они казались особенно яркими.
— Никому не говори, пожалуйста, — попросила она.
Любой, кто знал Гэбби так же хорошо, как я, понял бы, что она не собирается никуда уезжать. Даже если такие планы и существовали, их ждал несомненный провал. Что-нибудь обязательно пойдет не так: решения у Гэбби менялись быстро, а настроение — еще быстрее. Я не сомневалась, что на следующий день она вернется из школы домой, как ни в чем не бывало, и уснет в своей кровати, обдумывая новый вариант побега.
Гэбби наспех обняла меня и попрощалась. Я вернулась к чтению.
До сих пор помню финал рассказа Брэдбери: в тот самый день, когда солнце осветило Венеру после семилетнего перерыва, какой-то мальчишка подговорил остальных ребят запереть одну маленькую девочку в туалете. С появлением солнца все дети выбежали на улицу, чтобы впервые в жизни ощутить на своих лицах его лучи. Это длилось всего час. А девочка осталась взаперти. И когда о ней наконец вспомнили, солнце уже скрылось за облаками, чтобы вернуться через семь лет.
Когда я на следующий день вернулась из школы, на улице еще царила темнота. До рассвета оставалось несколько часов. Я сразу отправилась к Гэбби. Съежившись от холода, я миновала участок Тома и Карлотты. Они все еще жили у себя, но свет в окнах не горел: по реальному времени была полночь. За эти месяцы их осудили и вынесли приговор — дом выставили на продажу, чтобы оплатить судебные издержки.
Дойдя до двора Гэбби, недавно устланного искусственным дерном, я обнаружила, что у них тоже темно. Горел только уличный фонарь над крыльцом.
Я позвонила в дверь. Никто не ответил. Я позвонила еще раз.
Через кухонное окно я видела ряд новых бытовых приборов из нержавеющей стали, которые безжизненно мерцали в лунном свете.
Я выросла на рассказах об опасностях, подстерегающих маленьких девочек на каждом шагу. Я знала, что их мертвые тела раздевают, кромсают на куски и оставляют на пляжах, прячут в холодильник или погребают в цемент. Эти истории никогда от нас не утаивали. Наоборот, их передавали из уст в уста, как сказки о привидениях. Родители надеялись, что страх сделает то, что не под силу правоохранительным органам.
Я вдруг увидела произошедшее с Гэбби в другом свете: двенадцатилетняя девчонка сбежала из дома с человеком, которого знала только по Интернету. Он утверждает, что ему шестнадцать, но никаких подтверждений тому нет. Предположительно, он живет в одной из колоний реального времени. Неизвестно даже его имя. Подобные приключения нередко заканчивались скверно, а с началом замедления они участились и стали еще трагичнее. Уровень преступности рос.
У меня свело живот от тревоги. Беспокойство поднялось к груди, добралось до плеч, охватило все тело до самой макушки. Страх грыз меня весь день. Удивительно, как родители ничего не поняли по выражению моего лица.
