Девушка в переводе - Квок Джин (версия книг txt) 📗
На фабрике я специализировалась в упаковке товара. Эта работа требовала серьезных физических усилий, но я приноровилась справляться быстро. У нас стояла высокая металлическая рама с закрепленным наверху гигантским рулоном пластиковых пакетов. Берешь справа готовую вещь, вешаешь на плечики, раскрываешь пакет и надеваешь на изделие. Затем нужно оторвать пакет от рулона, приподнять изделие вместе с вешалкой и перевесить налево. Работать следовало аккуратно, иначе пакет порвется и придется начинать все сначала.
Процесс завершающей обработки начинался с получения готовой продукции и заканчивался, когда вся партия была упакована; он включал в себя развешивание по плечикам, сортировку, вдевание ремней, завязывание лент, застегивание, прикрепление ярлыка и собственно упаковку в пакет. Платили нам полтора цента за юбку, два цента за пару брюк с ремнем и один цент за верхнюю часть костюма. Я не дотягивалась до вешалок, так что приходилось вставать на табурет. Время я засекала по большим часам на стене напротив. Ма требовалось около тридцати секунд на упаковку одной вещи, то есть сто двадцать предметов за час. Нетрудно подсчитать, что Ма зарабатывала менее двух долларов в час.
Так нам было не выжить. Поначалу я тоже отрывала пакет двумя руками и аккуратно надевала его сверху на одежду, и на это уходило двадцать секунд. Но затем я сменила тактику, усовершенствовав весь процесс.
Гораздо быстрее получалось, если ухватить пакет ладонью, всегда потной, а потому липкой, чуть шевельнуть рукой, раскрывая его, а затем, уже надевая на изделие, другой рукой стукнуть по линии перфорации, окончательно отрывая пакет от рулона. Прежде чем пакет успевал упасть, покрывая изделие, я уже поднимала вешалку, перенося ее влево. А правой рукой уже цепляла следующий пакет.
С брюками получалось чуть дольше, потому что из-за ремней они то и дело норовили соскользнуть с плечиков, и приходилось придерживать обеими руками. От всех этих упражнений у меня наросли неплохие мышцы.
К концу лета, войдя в ритм, я успевала упаковать пятьсот юбок за час, то есть семь секунд на юбку. Позже, став старше и сильнее, я достигла результата пять секунд на юбку и упаковывала по семьсот штук в час.
Несмотря на неприязнь к Тете Поле, я всякий раз старалась работать быстрее, когда она проходила мимо, — демонстрировала, что мы прилежные ценные работники, лояльные по отношению к фабрике. Я все еще надеялась, что нас поощрят за хорошее поведение.
Мэтт как-то зашел к нам, он частенько в свою свободную минутку помогал прикреплять ярлыки на юбки. В дни отправки товара работы завершались в зависимости от стадии производства. Мэтт помогал обрезать нитки, соответственно, его часть работы заканчивалась гораздо раньше. Мы с Ма, последняя стадия производства, всегда заканчивали последними. Мэтт вполне мог уйти домой, но иногда он задерживался и помогал мне.
Ма улыбнулась. Ей приходилось повышать голос, чтобы перекричать шум гладильной машины.
— А ты вырос, Мэтт. Я и не подозревала, из какого доброго материала ты вытесан. — Она хотела сказать, что Мэтт симпатичный.
Мэтт с усмешкой поиграл мускулами.
— Это все от обрезания ниток, миссис Чанг. Парни от этого здоровеют.
Я, как обычно, занималась упаковкой, но не могла удержаться и украдкой поглядела на его плечи. Мэтт был все таким же худым, но под белой майкой угадывались контуры молодого мужского тела. Он покосился в мою сторону, будто хотел убедиться, что я расслышала комплимент Ма, и заметил, как я его разглядываю.
Он тут же принял картинную позу, одну руку вскинув вверх, а другой упершись в бок.
— Ну, как я выгляжу?
— Как статуя Свободы! — хихикнула я.
— А ты-то откуда знаешь? — притворно обиделся он. — Ты, поди, и не помнишь, на что она похожа.
Мне и помнить нечего. Когда-то, мечтая о Нью-Йорке, я представляла, что мы будем жить на Таймс-сквер, которую по-китайски называли Тай-Ам-Си Арена, а оказалась в трущобах Бруклина.
— Вообще-то я ее никогда не видела.
— Ты говоришь слишком большие слова. — Он хотел сказать, что я лгу.
— Я не шучу.
— Ты что, серьезно? Неужели никогда не была на Мин-Хат-Тон? — слово «Манхэттен» он произнес на китайский манер.
— Только в Чайнатауне.
— Так, в воскресенье я поведу тебя на прогулку. Нельзя жить в Нью-Йорке и не видеть статуи Свободы.
Губы сами собой сложились в восторженное «О», но я не знала, как отреагирует Ма. Она работала неподалеку, делая вид, что не слушает нас.
— Миссис Чанг? — обратился к ней Мэтт. — Вы не против, если я стану вашим гидом в воскресенье?
Раздосадованная, я все же отдавала должное его сообразительности. Ма гораздо охотнее даст согласие, если ее тоже пригласить.
С лукавой улыбкой Ма обернулась к нам:
— Мне не хотелось бы играть роль фонарика.
— Ма! — Хорошо, что я уже и так раскраснелась от жары. Ее шутка насчет роли дуэньи — которая своим присутствием не позволяет влюбленным целоваться, как внезапно вспыхнувший в темной комнате фонарик, — озвучивала мои тайные надежды: приглашение Мэтта могло означать настоящее свидание.
Мэтт, скрывая смущение, по-собачьи тряхнул головой, умудрившись сделать это кокетливо.
— Ну, нет, вы так молодо выглядите, все вокруг подумают, будто вы пошли с нами просто полущить орешков.
Отличный ход. Он имел в виду младших братишек или сестренок, которые частенько увязываются за парочкой в кино, поедая орешки и мешая тем любезничать.
Ма расхохоталась:
— Ты за словом в карман не лезешь. Ну ладно, я с удовольствием…
Дикий крик со стороны гладильной машины прервал ее. Мистер Пак. Я не знала о нем ничего, кроме имени. Не знала, работает ли на фабрике кто-то еще из его семьи. В клубах пара невозможно было различить, что происходит, но трое мужчин, работавших рядом, бросились к нему. Они что-то делали с тяжелым металлическим прессом, и, когда мы с Мэттом и Ма примчались на помощь, уже сумели приподнять крышку. Мистер Пак с громкими завываниями ухватил себя за руку.
Я не решалась посмотреть. Но сразу поняла, что произошло. Работать на гладильной машине нужно очень быстро, пресс опускается автоматически. Затем крышка поднимается, и необходимо молниеносно вынуть изделие и вставить новое. Мэтт объяснял мне, что, если замешкаться, пресс зажмет руку.
Расталкивая мгновенно собравшуюся толпу, появились Тетя Пола и Дядя Боб.
— Что ты натворил, недотепа? — рявкнула Тетя Пола.
Ухватив мистера Пака, все рыдавшего над своей рукой, она потащила его к выходу. Дядя Боб, волоча ногу, поспешил за ней.
— И чтоб никто не звонил в «скорую помощь»! Мы отвезем его к фабричному доктору! Возвращайтесь к работе, все, сегодня отправка товара! — проорала тетка через плечо.
Толпа рассосалась, а я обернулась к Мэтту:
— Не подозревала, что на фабрике есть врач.
Все еще не оправившись от увиденного, Мэтт пробормотал:
— Да это просто приятель Мамаши Гавс. Он не сообщит властям о несчастном случае.
Меня тоже всю трясло.
— Наверное, тебе лучше пойти домой, Мэтт. Не беспокойся о нас.
— Дома все равно никого нет. Мама сейчас у лекаря, на иглотерапии.
Прошло некоторое время, я работала с сумасшедшей скоростью — все-таки предстояла отправка очередной партии — и вдруг заметила Тетю Полу. Она спешила к нам, и я еще подумала, что тетка, наверное, нервничает из-за несчастья.
— Я как раз собиралась сообщить вам кое о чем, когда случилась эта неприятность. В политике фабрики произошли изменения. — Она даже не потрудилась изобразить дежурную фальшивую улыбку. — После отправки этой партии, из-за сложной экономической ситуации, мы понижаем расценки за обработку юбок до одного цента за штуку.
— Как? — воскликнула Ма.
— Почему? — возмутилась я. И тут же поняла. Тетя Пола видела, как быстро я работаю. Слишком быстро. Мы стали больше зарабатывать, и она подсчитала, что для выживания нам хватит и меньшего. А я-то воображала, что произвожу хорошее впечатление.
