На кого похож арлекин - Бушуев Дмитрий (книги онлайн без регистрации TXT) 📗
…Древний янтарь луны привлекает арлекинов; накинув зеленые плащи, они садятся на мотоциклы и разрывают ветхую ткань пространства.
Но откуда это инстинктивное и необоримое стремление все описать, классифицировать, разложить по ящичкам и составить каталог? Я изучал себя, но до сих пор отчетливо не определил свое отношение к миру, к Богу. Если и существует бес порока, то я не изводил его постами, молитвами и смирением, но вежливо воспитывал как трудного подростка с искалеченным детством. Денис, мой маленький инопланетянин, куда несет нашу утлую лодку, где секретная лагуна?
Нечто страшное произошло в Рождество. Страницы моего дневника мерцают огнем под этой датой, до сих пор я не могу вспомнить это без волнения. День тогда стоял просто сказочный, снежинки сверкали на белом вороте моей мягкой дубленки, зимнее солнце рефлектировало в хрустале искристого наста, ослепляло со звоном наледи и янтарных сосулек. День выдался звонкий, если еще вспомнить радостную перекличку колоколов над нашим Вавилончиком. Утром мы посмотрели скучнейшую индийскую мелодраму с яркими злодеями, положительными героями и смачными драками — надо заметить, что в этих наивнейших фильмах с заплетенными «вечными» сюжетами есть какая-то поразительная детскость и, как результат этого, убийственная достоверность — есть тот детский «меч правды», резко разделяющий добро и зло.
Днем мы пообедали в плавающем ресторанчике у речного вокзала, где традиционный бифштекс традиционно не поддавался традиционно тупому ножу. Солнечный зайчики прыгали по открахмаленной скатерти, и облака в иллюминаторе были похожи на ватных зверей, жестоко расстрелянных разрывными пулями. В благодарность за облака я щедро расплатился с заспанной официанткой, у которой лиловые варикозные вены просвечивали сквозь бронзовые колготки. Я почему-то опять вспомнил Алису, долго вертел в руках искусственный георгин, а ты примерял мои очки и смотрелся в ромбовидное зеркало с приклеенными бумажными снежинками — в этих очках ты был похож на белку, улетевшую на экзотические каникулы, особенно когда улыбался и показывал лопатки передних резцов. Портвейн почему-то благоухал жжеными перьями, и с каждым глотком все ярче загорались светильники в пустом зале. Но присутствовало отчетливое ощущение того, что вот-вот грянет веселая музыка и сотни арлекинов отразятся в ромбах зеркал, ночующих в своем вечном одиночестве. На набережной ветер трепал российский флаг над зданием вокзала, и мне подумалось тогда, что мне совершенно безразлично, какой над нами теперь будет флаг, потому что кончилась странная и, наверное, великая эпоха.
По дороге к храму мы молчали. Золотые глаза фонарей смотрели в ночь. Пустят ли в церковь карнавальную толпу моих арлекинов с вином и розами? Но и они идут поклониться нашему младенцу — трепетно и нежно. Я казался себе до смешного величественным и благостным, точно это меня сейчас облекут в золотые ризы и я начну священнодействовать, а Денис будет стоять рядом с длинной общей свечой. Мы вошли в храм Покрова Божией Матери через южные ворота. Здесь было надышано и тесно, паникадила мерцали в полумраке, и точно сквозь облако золотой пыли выплывал нам навстречу алтарь с праздничными одеждами священнослужителей; у восточной стены был высвечен уголок с деревянными фигурами Марии и Иосифа, младенец лежал в яслях, украшенных сухими полевыми цветами, трещали свечи, и яркая звезда в морозном окне была та самая, вифлеемская, остановившаяся над нами. В церкви у меня иногда появлялось предчувствие скандала, и я сам не знаю почему: На этот раз среди всей тишины действительно грянул гром, и земля едва не разверзлась подо мной, когда кто-то в толпе осторожно дернул меня за рукав. Я обернулся и увидел грубо слепленное лицо местного юродивого с влажными губами и ржавой щетиной. Он дебильно улыбнулся и показал мне забинтованный палец. Поначалу все это выглядело комично, но холод тихого ужаса обуял меня, когда дурачок шепеляво вымолвил, брызгая мне в лицо слюной: «А меня за содомский грех Господь разума лишил». Он тихо засмеялся и опять показал мне свой изуродованный палец. Слава Богу, Денис не расслышал этого убийственного кликушества, но мой праздник был окончательно испорчен. Кажется, даже стены задрожали от жуткого шепота. Но как он «вычислил» меня, этот слабоумный персонаж, как он не ошибся в венозной толпе рождественского народа? Какой сложный пасьянс, однако, разложился с поразительной точностью — уж я-то знаю, что коинцидентов не существует! Мне поставили шах как мальчишке, преувеличивающему свои таланты. Я сжимал в кармане вспотевшие банкноты и на выходе опустил их на нужды храма в железную копилку. Не откупишься!
Я решил не рассказывать Денису об этом казусе — тем более, что его в этот волшебный вечер ожидало несколько сюрпризов. Моя примитивная фантазия долго искала достойный подарок на прилавках коммерческих магазинов, и наконец мой вселенский романтизм и практичность воплотились в двух предметах: настоящий, черный баскетбольный «Рибок» и надувной прозрачный глобус, символически предвосхитивший мои будущие скитания по нашему маленькому переливающемуся шарику. Увидев новенькие кроссовки, ты вдруг застыл как гончая перед прыжком, едва ли не на цыпочках подкрался к столу и с затаенным дыханием погладил черную кожу и флуоресцентные зигзаги. Придя в себя, но все еще не веря своим глазам, ты попросил разрешения примерить свой подарок. Я помог тебе зашнуровать этих монстров, в язычки которых были встроены воздушные помпы. Подкачав бутсы, ты запрыгал; кроссовки пружинили, аппетитно поскрипывали и подбрасывали счастливого их обладателя к звездам, к новым свершениям и рекордам, которых никому не побить. Глобус ты надул сам, материки и континенты обрели форму, запестрели незнакомыми странами и городами. Мы перебрасывались надувным земным шариком, точно весь мир был в наших руках и ветер странствий уже погонял наш маленький кораблик. Вот особенно любимый мною снимок: хрупкий, стройный мальчик с надувным глобусом в руках. Кажется, он вот-вот улетит в небо со своей геополитической игрушкой. Пусть это звучит патетически, но в тебе я уже видел черты нового человека, который забронировал свое место в двадцать первом веке — счастливого человека. Я был безумно счастлив с тобой, но всегда чувствовал, что до абсолютного счастья мне, как обычно, не хватает каких-то пяти минут. Впрочем, именно этих пяти минут мне недостает всю жизнь, несмотря на то, что часы я всегда ставлю на пять минут вперед.
Третий сюрприз приготовили Прекрасные Феи. Правда, моими руками — мороженое «Пломбир» с абрикосовым сиропом, немного солнца и меда, шампанское с ананасовыми дольками. И не забудьте завязать глаза своему любовнику, когда будете потчевать его заколдованными вкусностями. Не пора ли внести немного десертной магии в любовную игру? Разве не за драгоценным нектаром летят золотые пчелы, опыляя заветную завязь? Какой амброзией питались боги, есть ли такой фармацевт или безумный химик, способный синтезировать небесный эликсир? Душа пожирает облака как американский попкорн в старопорядочном кинотеатре. Шелли, Шелли, мой дорогой поэт, где взять медового вина в гиацинтовых бутонах, от аромата которого сходят с ума вампиры и летучие мыши в старинных замках? Мне кажется, я слышал их бормотание и визг, когда готовил любовный десерт на ночной кухне.
Так змеи сбрасывают кожу, как мы сбросили свои одежды. Я с неистовой силой обнимаю твои колени, завязываю тебе глаза, приношу драгоценные дары и начинаю кормить тебя как птенца. Улыбка скользит по твоему лицу, абрикосовый сироп блестит на детских губах. С завязанными глазами ты угадал все ингридиенты и, запрокинув голову, пригубил шампанского; я нежно целую твои влажные губы, пью твое свежее, чистое дыхание и: тут арлекины вынуждены опустить занавес, потому что в зале сидят дети. Аплодисменты первой скромности.
Сейчас я могу по минутам воспроизвести в основательно пропитой памяти наши рождественские каникулы. Надо отметить, в тот волшебный вечер дуэт саксофона и флейты прервали незапланированные гости, которых нельзя по-своему не любить, потому что они были неплохими героями первого акта жизни Андрея Найтова — им были суждены только этапные роли, но они играли их с блеском. Я имею ввиду рыжую Гелку и слегка циничного Рафика в вытертых джинсах и белом пиджаке. С наэлектризованной шевелюрой и растерянным взглядом Раф напомнил мне диссидента и правозащитника откуда-то из семидесятых. Я никого не приглашал на рождественский ужин, но они поставили меня уже перед фактом своего появления. Раф завалился с двумя туго набитыми сумками со всем а-ля-картэ своего ресторана. Увидев Дениса, он присвистнул, с удивлением посмотрел на меня, потом опять на испуганного бельчонка: погрозил мне пальцем и с винным ароматом прошептал на ухо: «Это что за педушка?» — но тут же смутился и потрепал Дениса за волосы: «Привет, тушканчик! Ваше очаровательное фото я уже видел в архивах этого гестаповца». Денис настороженно рассматривал Рафика и краснел от смущения. Я разрядил паузу выстрелом из пневматического пистолета. Мои актеры вздрогнули от неожиданности. Я пригласил их на ночной пир.
