Опьяненный любовью - Маккензи Салли (книга жизни .TXT, .FB2) 📗

Гарри хмыкнул и хлебнул бренди. Он никогда не был в восторге от перспективы сделать предложение леди Сьюзен, но теперь вдруг почувствовал себя в западне.

Вспышка Грейнджера взломала двери в его тюрьму. У него возникло сильнейшее желание сбежать. Должно быть, во всем виновато бренди.

Гарри сделал еще глоток.

– Итак, Грейнджер, у вас ведь ко мне срочное дело. Или это был всего лишь предлог увести меня от леди Сьюзен?

Грейнджер налил в бокалы бренди. Будь Гарри по натуре человеком подозрительным, он непременно решил бы, что герцог пытается его напоить, чтобы таким образом он позабыл о том лучшем, что в нем было, – о чувстве долга, ответственности.

– Правда, – сказал Грейнджер. – Впрочем, не такое уж и срочное.

Видимо, Гарри зарычал, потому что Грейнджер улыбнулся:

– Оно требует сохранения тайны, а я знаю, вы выполняли секретные задания короны.

«Я не попадусь на удочку…»

Гарри не сдержался:

– Рассказывайте!

Грейнджер сразу заставил его посерьезнеть, хотя сам герцог при этом не удержался от едва заметной улыбки.

– Я просмотрел бухгалтерские книги поместья. Они в полном беспорядке.

Гарри кивнул. Книги Дэрроу не так плохи, однако загляни в них человек без опыта, ему в них ни за что на свете не разобраться.

– Насколько я знаю, поместье уже более десяти лет оказывает поддержку кому-то или чему-то в деревне под названием Литтл-Падлдон.

Гарри нахмурился:

– Никогда ни о чем подобном не слышал. И что вы имеете в виду, говоря кому-то или чему-то?

Грейнджер пожал плечами.

– Есть лишь запись о получателе «Дж. С. В.». Это может означать все что угодно.

Гарри засопел.

– Возможно, «Дж. С. В.» – бастард старшего герцога.

Герцог нынешний скривился:

– Да, это приходило мне в голову.

– Что об этом говорит управляющий?

Грейнджер провел рукой по волосам.

– В том-то и дело. Парень оказался здесь во время эпидемии, тоже заболел и умер. Кажется, никто ничего об этом не знает.

Гарри нахмурился:

– Странно.

Грейнджер кивнул:

– Очень. Однако сумма мизерная, выплачивалась раз в год. Неудивительно, что на нее не обратили внимания. До сего дня и я не придавал ей значения, – пожал он плечами. – Срок аннуитета, то есть годовой выплаты, был две недели назад, но я велел задержать платеж до выяснения обстоятельств. Я хотел поехать в Падлдон, как только закончится уборочная страда, и все там разузнать.

Теперь пришел черед Гарри удивленно поднять брови.

– Герцог Грейнджер собирается ехать в какую-то захудалую деревушку? Это заставит все ваше окружение молотить языком на предельной скорости.

Грейнджер засмеялся:

– Сомневаюсь, что меня кто-нибудь узнает, я не собирался трубить в фанфары. Я поеду верхом и под своей фамилией вместо титула. Тем не менее… – Он с надеждой взглянул на Гарри. – Признаю, маскироваться я не умею.

– Я умею. – Гарри понял, куда герцог клонит.

– Именно. Если меня раскроют, может быть весьма неловко, в зависимости от того, что я обнаружу. Поэтому я подумал, что как имеющему опыт маскировки и расследования этим делом лучше заняться вам. – Грейнджер усмехнулся. – Кстати, это даст вам возможность отдохнуть от леди Сьюзен и уговоров ваших родственниц.

«Верно».

– Хотя я часто задавался вопросом, как вам удавалось не привлекать к себе внимание в Европе… – Грейнджер указал на висок Гарри. – Эта седая прядь – наклеенное на лоб сообщение об имени.

Седая прядь, ярко контрастирующая с темными волосами, выделяла Гарри в толпе, хотя он удивился бы, знай кто-нибудь фамильную отметину Грэмов в Литтл-Падлдоне.

– Эту проблему решит капля черной краски.

Мысль о бегстве от матушки, Летиции и леди Сьюзен, о возвращении, пусть на короткое время, к подобию прежней жизни была чрезвычайно привлекательной.

«Всего на несколько дней. Так скоро леди Сьюзен ни за кого замуж не выйдет».

С облегчением Гарри подумал о том, что и за него тоже.

«Это будет моя последняя шалость. Потом я стану образцовым графом».

Гарри колебался не больше мгновения.

– Ну что ж. Я буду рад, если смогу что-то найти. – Точнее было бы сказать: «Я буду в восторге». – Поеду утром.

Грейнджер поднял стакан.

– Великолепно. Могу я предложить вам поехать раньше, до того как проснутся женщины? Я скажу им, что вы уехали помочь мне в срочном деле, – широко улыбнулся он, – и обещаю не выдавать им место назначения.

Глава 2

Пенелопа Барнс сидела рядом с дочерью Гарриет и пристально смотрела на викария, поднимавшегося по ступенькам кафедры.

Чуда, к сожалению, не произошло, и пока она спала, преподобный Годфри Райт не превратился в принца. Водянисто-голубые, чуть навыкате глаза, как и прежде, напоминали ей земноводное. А если добавить к этому редеющие каштановые волосы, крючковатый нос, скошенный подбородок и солидное брюшко, скрытое сейчас церковным облачением…

Тьфу.

«Ты знаешь, что на пастбищах Литтл-Падлдона худых холостяков не водится, – строго напомнила Пенелопа себе. – Годфри – лучший, твой единственный шанс вытащить Гарриет из приюта».

Ради Гарриет она пойдет на все, даже замуж за Годфри.

И что тут в самом деле такого? Единственным мужчиной, заставлявшим ее сердце биться чаще, был Гарри Грэм. Теперь Пенелопе надо быть разумной, а викарий – выбор разумный: он уже достаточно зрелый, чтобы отбросить юношеские глупости, но еще не настолько старый, чтобы впасть в маразм.

Внезапно перед ее мысленным взором возникла мерзкая картина обнаженного Годфри, приближающегося к их супружескому ложу. Ей сделалось дурно.

«Хилый старик, возможно, был бы лучше».

Глупость. Пенелопа, или просто Пен, нахмурилась и выпрямилась, силясь побороть тошноту. Ей хотелось подарить Гарриет сестренку. Пен сама была единственным ребенком в семье и всегда мечтала о брате или сестре. Годфри Райт – священник, он больше погружен в мир духовный, а не физический. Потому и желание у него, скорее всего, умеренное. Вполне вероятно, что часто исполнять супружеский долг он не станет – только чтобы зачать ребенка. И если Пен посчастливится, она уже в брачную ночь понесет.

Пен с радостью исполнит и любые другие женские обязанности в обмен на кров для себя и Гарриет. Кров, под которым не будет Верити Льюис.

– Угомонись!

Пен подскочила и посмотрела на дочь, но лишь заметив, как Годфри замер на полуслове и повернул голову к ним.

Черт! Сейчас она не могла допустить, чтобы викарий сердился на Гарриет.

Ее упрямая дочь виду не подала, что заметила обращенные на нее взгляды. Ее всецело занимала Верити, одиннадцатилетняя девочка, сидящая на скамье позади них. Верити уставилась на свои руки, лежащие на коленях. Внешне – сама невинность, если бы не легкая усмешка на губах и хихикающая по соседству главная ее сообщница Марта Холл.

«Господи, что эта девчонка вытворяет на этот раз?»

Уже привычная злость, боль и отчаяние захлестнули Пен, когда, наклонившись к дочери, она прошептала:

– Тише, Гарриет! Ты мешаешь мистеру Райту и другим прихожанам.

Именно из-за Верити Пен нужно как можно скорее вытащить Гарриет из приюта для вдов и сирот.

Пен носилась с мыслью выйти за Годфри едва ли не с весны, когда он приехал в деревню. Ей страшно надоело делить кров со множеством женщин, хотелось, чтобы Гарриет росла в настоящей семье. А когда порог приюта переступили Верити и ее мать Розамунда, ее решимость в отношении Годфри окончательно окрепла.

Она пыталась Верити оправдывать: новым девочкам часто непросто прижиться в приюте. Да, Верити и Розамунде здесь всего месяц, но каждый следующий день был хуже предыдущего. Верити настраивала против Гарриет остальных девочек.

Каждый подавленный смешок, каждый грубый шепот бесили Пен, а обиженное и растерянное выражение лица Гарриет разрывало ей сердце.