Три ступени вверх - Рой Олег (книга читать онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗
В простенках перед раздевалками располагались зеркала. Когда Борька, донельзя напуганный ее сопротивлением, ретировался в сторону выхода, Мия оценила результаты стычки. М-да, видок тот еще! На скуле алело яркое пятно, на голове вместо аккуратной прически красовалось какое-то воронье гнездо, пуговица оторвалась «с мясом», на ее месте торчали отвратительные лохмутики. Кое-как подтянув блузку и прижав к груди рюкзачок, чтобы «критическое» место не распахивалось вовсе уж неприлично, Мия побежала на третий этаж.
Директорскую секретаршу звали Елизаветой Максимовной. Впрочем, нет, не звали – величали. Лет ей было не то сто, не то триста, абсолютно седые волосы увенчивали голову пышной короной, укрытые ажурной пуховой шалью узкие плечи никогда не горбились, выцветшие голубые глаза смотрели строго, почти сурово, а память была многим молодым на зависть. Елизавета Максимовна помнила всех учеников (и нынешних, и прошлых) поименно, и ей одной дозволялось обращаться к ним на «ты». В школе было принято исключительно «вы», даже к первоклашкам, но кто бы посмел ей указывать! Сам директор «ты» использовал редко-редко – это являлось чем-то вроде поощрительного приза. Елизавета же Максимовна, напротив, говорила «вы» лишь тогда, когда была кем-то крайне недовольна. Ходили слухи, что именно она всем заправляет, а директор – всего лишь ее сын. Правда то или нет, Мия не знала, фамилии у директора и секретарши были разные.
– Мия? – Она частенько здоровалась вот так, вопросом.
– Добрый день, Елизавета Максимовна! – Мия постаралась улыбнуться. Вежливо, чинно, как полагается воспитанной молодой особе. День был совсем не добрый, но марку держать следовало. Расхлябанности Елизавета Максимовна не терпела – и никакие обстоятельства не могли служить оправданием. Но расхлябанность – это одно, а растерзанность – совсем, совсем другое.
– Мне нужно поговорить с Илларионом Петровичем, – твердо, почти с вызовом произнесла Мия, опустив прижатый к груди рюкзачок: да, вот так я выгляжу, можете полюбоваться.
Своим орлиным взором Елизавета Максимовна заметила, разумеется, и оторванную пуговицу, и алеющую после Борькиного удара скулу, однако замечания делать не стала, спросила почти ласково:
– Мия, деточка, что-то случилось?
– Мне… Елизавета Максимовна, мне очень нужно.
Секретарша окинула Мию еще одним взглядом.
– Он занят… А впрочем…
Она нажала клавишу селектора, сняла тяжелую черную трубку и что-то туда быстро проговорила. Вновь взглянула на Мию:
– Проходи, деточка.
Злые языки называли Иллариона Петровича солдафоном – дескать, его бы воля, он бы в школе полную казарму устроил. И все потому, что до директорства он преподавал в одной из военных академий. Не то в Военно-морской (тут же, в Питере), не то в подмосковной артиллерийской. Кое-кто говорил даже, что он вел некий загадочный спецкурс в МГИМО. И вот это, конечно, была уже полная чушь: преподавал Илларион Петрович физику, при чем тут, скажите, МГИМО?
Ну да злые языки много чего могут наболтать.
Как так вышло, что преподаватель военной академии возглавил простую (на тот момент) школу, злым языкам было неизвестно.
Через некоторое время вместо обещаемой недоброжелателями «казармы» школа превратилась из «обычной районной» в практически элитное заведение. Новый директор сменил чуть не половину преподавательского состава, сохранив лишь самых толковых, а недостающих переманил из других мест – как фокусник из кармана вытащил. Обновил школьные мастерские, оборудовал автодром (убежденный, что вместе с аттестатом выпускник должен получать и права – двадцать первый век на дворе). Обеспеченные родители выражали готовность платить за «элитность», не скупясь, но основным критерием приема была не возможность семьи делать школе пожертвования, а способности и личные качества ученика. К слову сказать, различий по состоятельности между ребятами не делалось, только по способностям и старательности. Для малоимущих даже форму шили за счет школы – и без каких-либо унизительных справок о доходах. Директор и так знал все и про всех. Или, точнее, знал его бухгалтер – личность таинственная. Мия, к примеру, никогда этого самого бухгалтера не видела. Или эту самую?
Как у директора все получалось, бог весть. Но – получалось. Однажды он отказал в приеме дочке какого-то колбасного короля, а когда тот взъярился, мол, я за свои деньги ей могу три Оксфорда обеспечить, директор лишь кротко согласился. Дескать, Оксфорд – пожалуйста, но в нашей школе ваша девочка учиться не станет. Если бы с первого класса, можно было бы что-то обсуждать, а сейчас вы ее настолько безнадежно испортили (и продолжаете портить), что спасибо за визит, до свидания.
Историю эту пересказывали в разных вариантах (колбасный король превращался то в замминистра, то в губернатора, девочка становилась то мальчиком, то тремя детьми сразу), и, по правде говоря, Мия слушала сочинителей легенды с некоторым скепсисом. Объясните, пожалуйста, хотелось ей фыркнуть, откуда это все известно, если скандальный папаша беседовал с директором за закрытыми дверями? Теоретически можно было представить, что Елизавета Максимовна их разговор слышала, но чтобы она потом кому-то рассказала? Да скорее Медный всадник с места сойдет!
И все же история выглядела правдоподобной. Потому что факт оставался фактом: отморозков в эту школу не брали – ни за какие деньги. Борька и ему подобные являлись, так сказать, пограничным случаем. И было их совсем немного.
Директора Мия не боялась. Елизаветы Максимовны робела слегка, а «самого» нет, нисколечко.
Илларион Петрович поднял голову от груды громоздящихся перед ним бумаг и, Мия могла поклясться, так же, как Елизавета Максимовна, в одно мгновение оценил ситуацию, увидев и алеющую скулу, и измятую блузку, и отсутствующую пуговицу.
– Здравствуй, Мия. Садись. Слушаю тебя.
Ни одного лишнего слова! Мия мысленно восхитилась. Директорская лаконичность вкупе с дружелюбным «ты» помогли как-то вдруг моментально успокоиться. И слова нужные сразу пришли, и голос не задрожал. Весь рассказ – сухой, как протокол, – занял не больше трех минут.
– Елизавета Максимовна, – он ткнул в клавишу селектора. – Отыщите Галину Георгиевну.
Галиной Георгиевной звали школьного психолога. Ученики, разумеется, называли ее Леди Гага. Но не с насмешкой, а скорее уважительно.
Дверь кабинета распахнулась секунд через десять после отданного распоряжения. Мие подумалось, что Елизавета Максимовна вызвала психологиню еще несколько минут назад, не дожидаясь указаний.
Леди Гага коротко улыбнулась Мие (не тратя слов на приветствие) и обратилась сразу к директору:
– Что у нас, Илларион Петрович? Некорректное поведение? Или даже…
– Боюсь, что «или», – сухо сообщил он. – Попытка, к счастью, неудачная, но вполне недвусмысленная.
– Вижу, – так же сухо констатировала Леди Гага. – Зверев?
Директор молча кивнул.
– Алла Витальевна уже в курсе? – деловито уточнила психологиня. – Или пока без нее?
– Думаю, Елизавета Максимовна ее уже вызвала, – усмехнулся директор.
Попытка? Мия не сразу поняла, что они имеют в виду попытку изнасилования. Иначе к чему речь об Алле Витальевне, исполняющей обязанности школьного юриста? Но ведь Борька не пытался Мию изнасиловать… или… пытался? Да ладно, не настолько же он идиот – в раздевалке, куда в любой момент может заглянуть нежелательный свидетель. Но если посмотреть на ситуацию с другой стороны… Сверху, из руководящего кресла…
Ну Илларион Петрович, ай да умница! Если Борьку просто отругать за «неподобающее поведение», он, потупив голову, скажет, будто «не знает, что на него нашло», и жарко поклянется «больше никогда». А то и вовсе вспомнит, что лучшая защита – это нападение, и попытается переложить вину на Мию, она, мол, сама… Пуговица и след от удара на щеке – свидетельства не абсолютные, их всяко можно истолковать, и выйдет его слово против ее. Но вот если пригрозить полицией… Да, на этом поводке Борьку можно жестко держать. В конце концов, сама-то Мия именно уголовным преследованием ему пригрозила! Правда, сейчас уже забыла об этом – в тот момент ее несло чистое наитие… Но каков директор! В секунду все просчитал!
