Три ступени вверх - Рой Олег (книга читать онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Ничего, выровняешься, не переживай, утешала мама. Хотя Мия и не думала переживать. Ну разве что… самую чуточку.
«Выровнялась» она внезапно, за последнее лето. Как раз к выпускному классу.
В один из первых сентябрьских дней Борька прижал ее в углу за раздевалкой – пока что пустой за ненадобностью. В углу было темно и пыльно, пахло тряпками и чистящими средствами – кажется, именно тут, вон в том шкафчике, которого почти не видно, уборщица хранила свои причиндалы. Уборщицы, точнее: здание было немаленькое, и уборщиц директор держал целых трех. Вот бы хоть одна появилась!
Но для уборки было слишком рано.
– Ух ты, какая у нас цыпочка вылупилась, – с гаденькой улыбочкой протянул Борька, поудобнее укладывая согнутую в локте левую руку – так, чтобы предплечье пришлось прямо поперек Мииного горла. Рука оказалась тяжелая, как водопроводная труба, дышать стало почти нечем, в глазах темнело. Борька был выше ее на полторы головы и шире чуть не вдвое.
– И сисечки даже отрастила, – продолжал он тихим, гадким голосом, шаря правой ладонью по Мииной груди. – Не Памела Андерсон, но уже есть за что подержаться.
Форменные рубашки шили из тонкого поплина – слабая защита от жадных пальцев. Сейчас рванет, так что пуговицы шрапнелью лязгнут по стене, и лифчик, тоненький, спортивный, треснет и разлетится, а потом… Вряд ли Борька осмелится изнасиловать ее прямо здесь, где кто угодно может появиться – после такого никакие мамашины деньги и связи не помогут замять дело, у директора тоже со связями все в порядке. Но придется потом идти в растерзанной одежде и домой так же ехать, переодеться-то не во что…
Верхняя из рубашечных пуговиц, точно подслушав Миины мысли, звонко щелкнула где-то в углу. Почти теряя сознание от давящей на горло «водопроводной трубы», Мия уперлась обеими руками в Борькину грудь.
Он засмеялся:
– Э нет. Надо быть хорошей девочкой. Вот так…
Ладонь, только что шарившая по Мииной груди, вцепилась в ее руку, легко сдвинув ее вниз. Ниже, ниже. Борька положил Миину ладонь себе на ширинку, прижал.
– Вот так. Давай, приласкай… – Он задышал глубже. – Для начала… А там погля…
Договорить он не успел.
Вырываться Мия не стала – вырвешься у такого амбала, как же! Наоборот, согнув пальцы, изо всех сил вцепилась в подставленную «ласке» промежность. За появление в школе «не по форме» директор выговаривал сурово и сразу переодеваться отправлял, а темно-синие форменные штаны (девочкам полагались такие же юбочки, но и брючки дозволялись) шили отнюдь не из джинсы. Из мягкой, очень качественной шерсти. Ногти же у Мии были всем на зависть – ровные, твердые, хоть подземный ход копай! Не особенно длинные, чтобы не мешали посуду мыть или на клавиатуре работать, но – вполне хватило и таких.
Борька взвыл:
– Ах ты ж… – и попытался дернуть Миино запястье.
Она посильнее сжала пальцы.
Размахнувшись, он отвесил ей звучную оплеуху. Голова мотнулась, больно стукнувшись о стенку, но Мия устояла. Только не потерять сознание, только не потерять сознание…
Гаденькая улыбочка на Борькином лице сменилась выразительной гримасой боли, а тон из высокомерного превратился в почти плаксивый:
– Ты че творишь, тварь недотраханная?
– Не нравится? – удивленным тоном спросила Мия. – А так? – Она еще немного усилила нажим. – Хочешь петь в Ватиканском хоре? Там у всех такие ангельские голоса – заслушаешься.
Про сторожей в восточных гаремах и Ватиканский хор кастратов им рассказывала биологичка – в рамках изучения эндокринной системы. Мие-то было ясно, что ничегошеньки Борькиному «хозяйству» сейчас не угрожает, несколько мгновений боли и страха, не более того. Самое смешное, он ведь намного сильнее, вполне мог бы вырваться. Но – больно, а терпеть Боренька не умеет. Да и испугался. Вот и поделом.
– Ты… это… отпусти! – прохрипел он сдавленно, словно нажимали ему на горло, а не полуметром ниже. – Тебя посадят!
– Да что ты говоришь? – насмешливо протянула Мия, не разжимая хватки. – Вот если ты, Зверев, еще раз когда-нибудь ко мне прикоснешься, клянусь: оторву твое хозяйство и тебе же скормлю. Чтобы назад не смогли пришить. Вот тогда, быть может, меня и впрямь посадят. А и пусть! Знал бы ты, с каким удовольствием я буду срок мотать, помня, что тебе больше никогда за всю жизнь не придется никого прижать. Но это, знаешь ли, если. Ты ведь не рискнешь больше? А пока ко мне какие претензии? Бо-бо мальчику сделала? Пустяки, пройдет. Зато вот к тебе как раз претензии могут быть… У соответствующих органов.
– Да че я тебе сделал, подумаешь, цаца какая! Недотрога!
– У меня для тебя, придурок, плохая новость. Нынче очень в моде охота на педофилов, а мне как раз до совершеннолетия еще…
– Ты че, с дуба рухнула? Какой я, на хрен, педофил? Я сам еще несовершеннолетний.
– Зато совершеннозимний, – фыркнула Мия. – Отморозок то есть. Уголовный кодекс почитай, может, пригодится. Ответственность за развратные действия в адрес несовершеннолетней отнюдь не с восемнадцати лет наступает, а куда раньше. Заметь, даже не за изнасилование, всего лишь за развратные действия. Десять лет назад оно, может, и сошло бы с рук, а нынче толпа журналистов набежит, растрезвонит по всем СМИ, потому что модно сейчас про педофилов писать, самая хайповая тема. Могут, кстати, и попытку изнасилования припаять. Дойдет ли до реального срока – вопрос открытый, но шуму будет изрядно. Вот мамочка твоя обрадуется.
Насчет возраста уголовной ответственности Мия точно не знала, но была уверена: Борька тоже не в курсе. Главное, про «мамочку» она вовремя сообразила упомянуть, вон как сглотнул нервно. Мамашу свою Борька боялся. Она вела какой-то неслабый бизнес, не то стройматериалами торговала, не то автомобилями. Что-то совсем не женское, короче говоря. И в неженских этих делах занимала вполне заметное место. Наверняка когда-то и с бандюганами приходилось мосты наводить.
Притом дамочка изо всех сил (ну, по крайней мере, когда являлась в школу) делала вид, что ничего крепче «какой ужас» из ее нежного ротика никогда не звучало и что вращается она исключительно в «высших» кругах. В общем, изображала принцессу, всю такую изысканную и утонченную. Или, пожалуй, герцогиню – возраст у мамули был уже не «принцессинский». Да, герцогиню. Вдовствующую.
Бореньку своего «герцогиня» обожала и любые его пакости прикрывала всячески – подумаешь, мальчик шалит, молодая кровь играет, что такого?
То есть почти любые. Бог весть, каких норм мадам Зверева придерживалась в бизнесе, но в обыденной жизни жестко соблюдала правило: все должно быть «комильфо». И сурово требовала от наследника соответствовать высоким аристократическим стандартам. В собственном понимании, конечно. Мия сама однажды наблюдала, как мамаша весьма укоризненно выговаривает Борьке за нечищеные ботинки. Ей тогда вспомнилось рассуждение о разнице между невозможным и невероятным: нет ничего невероятного в том, чтобы, к примеру, королева Елизавета Вторая забеременела и родила от своего камердинера (история Виндзоров тому порукой), но, согласитесь, это совершенно невозможно (хотя бы по причине возраста царствующей дамы); в то же время нет ничего невозможного в том, чтобы она же, к примеру, высморкалась в скатерть – но подобное, разумеется, совершенно, совершенно невероятно.
В общем, шалости шалостям рознь.
Мия не удивилась бы, узнав, что Борькина мамаша оплачивает для сынули дорогих проституток (а что, это вполне «комильфо», и вообще, мальчику для здоровья нужно), но в то же время за приставания к приличным девочкам наверняка вломила бы «шалуну» так, что мало не показалось бы. А поскольку школа считалась элитной, то и все ее ученицы, по логике мадам Зверевой, автоматически имели статус приличных. Табу то есть. Поэтому лапал Борька либо тех, кто не против, либо совсем стеснительных – в общем, таких, кто точно не станет жаловаться.
Он всегда был хитрый. Границы дозволенного чуял и шифровался. Потому что пока «наверху» не знают о его «шалостях», значит, ничего вроде бы и нет.
