Тайна «Прекрасной Марии» - Эштон Лора (читать книги без сокращений .TXT) 📗
Дэнис выпрыгнул из гамака, прежде чем Люсьен успел заметить его вместе с Диной и сделать свои выводы. Он быстро поцеловал ее в темноте со словами:
— Я еще вернусь.
— Дэнис! — звал Люсьен.
— Подожди минутку, — прошептал Дэнис, но девушка уже убежала в домик.
Энни выбралась из прохладной ямки, которую она вырыла под гамаком и теперь виляла хвостом, увидев сеттера Люсьена.
Люсьен отвязал лошадей, бросив Дэнису поводья его гнедой кобылы.
— Нам придется кого-нибудь разбудить, чтобы ободрать этих кроликов, иначе до утра они испортятся.
— Не будешь же ты поднимать наших черных в два часа ночи только для того, чтобы возиться с кроликами? — спросил Дэнис.
Люсьен удивленно приподнял бровь.
— Ладно, я не стану этого делать. Но тогда на кой черт нам вообще нужны эти кролики?
— Ничего.
Дэнис решил, что обдерет дичь сам. Люсьен тем временем завизжал не хуже самогонного аппарата старика Викториена. Можно было подумать, что он напрочь отрезал себе большой палец.
— Дэнис! — Дина спустилась с крыльца, стуча деревянными башмаками. Она держала в руках какой-то сверток из обрывка одеяла.
— Возьми. Может это понравится твоей сестренке.
Приглядевшись, Дэнис увидел пару черных глаз, смотревших на него как будто из черной разбойничьей маски. Крошечный енот вопросительно пискнул, когда Дина протянула его Дэнису.
— Раф застрелил его мать две или три недели назад, — объяснила Дина, — он ручной, как котенок.
Девушка умоляюще посмотрела на Дэниса своими карими глазами, и он решил, что енот это как раз то, что нужно Эмилии.
Он спрятал маленькую зверюшку в карман своей охотничьей куртки, где он тут же свернулся в клубок и довольно замурлыкал словно настоящий котенок.
Дина облегченно вздохнула.
— Я бы не вынесла, если бы Раф застрелил и его тоже, нет.
Она провела рукой по карману его куртки и обратилась к еноту:
— Веди себя хорошо, ладно?
Дэнис подумал, что это совсем на нее не похоже.
— С ним не будет никаких проблем, — любезно ответил он, — Эмили наверняка полюбит его.
Дина с сожалением посмотрела вслед исчезнувшим в темноте лошадям. Люсьен снова запел какую-то американскую песню, слова которой были ей не знакомы, а Дэнис вторил ему веселым тенором.
Дина снова опустилась в гамак. «Ты сейчас мечтаешь, но не дай Бог, чтобы твои мечты сбылись». Если бы Дину еще вчера спросили, что бы она сказала насчет того, если бы ее вдруг полюбил Дэнис де Монтень, она бы не задумываясь ответила, что это было бы пределом ее желаний.
Но теперь она казалась круглой дурой в собственных глазах. Они не могли пожениться. Даже если бы Дэнис сам того захотел, он бы все равно не смог этого сделать. Невестами братьев де Монтеней могли стать только богатые девушки, такие, как они сами.
Дина резким движением остановила гамак и глубоко задумалась, опершись руками о колени. Она всегда делала все, что ни приказывал ей Дэнис. Она карабкалась на деревья, несмотря на охватывающий ее страх. Прыгала через ручьи вслед за ним, ее кусали пчелы, и все это было только потому, что Дэнис говорил ей: «Давай!» Если бы он пожелал ее сейчас, он вполне мог бы добиться своего.
«Нет, я не стану плакать, когда он уйдет», — твердо сказала она себе самой. «Потому что он обязательно уйдет от меня. Дэнису рано или поздно захочется жениться, и он тогда женится на другой».
Но до того, как это случится, она возьмет от него все, что может, и будет благодарить судьбу. Это было, конечно, грешно, но Дина решила, что у нее потом будет достаточно времени, чтобы искупить свой грех.
Это была бессонная ночь. Небо, которое еще час назад было абсолютно чистым, теперь плотно обложили темные тучи. Воздух был неподвижен, горяч и влажен, он давил словно низкая провисшая крыша. В такие ночи люди ворочаются в постелях, когда им снится то, чего они очень желают или, наоборот, отчаянно боятся.
Лежа в своем домике под ореховыми деревьями, Габриэль долго ворочался с боку на бок, пока наконец не поднялся и не подошел к двери. В это время рабам запрещалось зажигать огонь. Он не мог выбросить из головы эту Селесту. Он даже не стал понапрасну убеждать себя в том, что от нее он не дождется ничего хорошего, потому что и так прекрасно это понимал. Ему не удавалось избавиться от мыслей о ней, как будто на него напустили порчу. Может, так оно и было на самом деле.
Селеста, как бы там ни было, тоже не могла добиваться всеми доступными способами того, чего ей хотелось. Габриэль не нравился ей, но ей, наверное, доставляло удовольствие смотреть, как он корчится от боли, отыгрываться на нем за то, что он вздумал рассказать ей кое-что об Африке, хотя она сама не желала этого знать.
Габриэль заметил, как неподалеку блеснул запрещенный огонек. Значит, либо Селеста тоже не спала, либо в ее хижине кто-то бодрствовал, за что ее неминуемо накажут кнутом, если об этом узнает новый надсмотрщик.
Он выскользнул из хижины, и его черная кожа растворилась в темноте ночи. Габриэль не думал, что его тоже могут высечь. Он не понимал, заботился ли он сейчас о Селесте, но ему нестерпимо захотелось ее увидеть. Здесь, рядом, были женщины и получше, но он желал встречи только с Селестой. Он хотел этого так давно, что ему порой казалось, что он уже привык к этому чувству.
— Что ты здесь делаешь? — прошептал Габриэль, заметив сгорбившуюся прямо за дверью Селесту, державшую на коленях какой-то предмет, слабо освещенный свечкой, укрепленной на разбитой тарелке. Она тут же спрятала этот предмет под фартук, увидев, как распахнулась дверь в хижину. Габриэль задул свечу, прежде чем это успела сделать сама Селеста.
— Ты не закрыла занавеску.
— Что тебе здесь надо? — спросила она шипящим шепотом.
Ухватив Селесту за руку, Габриэль потащил ее из хижины. — Одна бестолковая баба забыла погасить свечку, и потом у нее долго болела задница.
Селеста хитро улыбнулась.
— Ты прибежал только для того, чтобы спасти мою задницу? — Она по-прежнему держала руки под фартуком.
— Дай сюда это!
Селеста попыталась вывернуться, но Габриэль запустил руки к ней под фартук и заставил ее разжать пальцы.
— Кого ты хочешь околдовать? — Он вертел в руках маленькую фигурку, втайне надеясь, что это его собственное изображение.
Это была грубо вылепленная глиняная кукла с кусочком тряпки вместо штанов, однако лицо ее было вымазано белым мелом, а волосы сделаны из светлой соломы.
Селеста попыталась вырвать фигурку. Габриэль со злобой швырнул ее на землю, и негритянка бросилась вслед за ней.
— Не прошло еще и недели с тех пор, как он здесь появился, а ты уже думаешь, как бы забраться к нему в постель. — Габриэль пристально посмотрел на Селесту.
Селеста крепко держала куклу, спрятав ее за спиной, так, чтобы он не смог до нее добраться.
— Мне не предлагают ничего лучше!
— Неправда! Живи с такими, как ты сама, как тебе и положено!
— Кому это положено?! Моя мать уж точно так не считала, иначе бы я была такой же черной, как ты!
— Я еще не самый страшный, — бесстрастно сказал Габриэль. — Этот последний босс, я знаю, чем ты с ним занималась. Но тогда это могла быть и его затея, а сейчас ты лезешь к нему сама — а так не пойдет.
— Это не твое дело!
— Я хочу, чтобы оно стало моим, разве ты не видишь? — Габриэль схватил Селесту за плечи и сильно встряхнул. — Хватит вертеть хвостом, выходи за меня замуж и не путайся с этим белым!
Селеста наклонилась к нему.
— Тебе, конечно, этого очень хочется, правда?
Она уткнулась лицом в его щеку.
— Ты же знаешь, я не мечтаю ни о чем другом, как только жениться на тебе. — Голос Габриэля звучал хрипло.
