Уцелевший - Паланик Чак (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗
Он говорит: «Слушай».
В 1653 году, говорит он, Русская православная церковь изменила несколько старых ритуалов. Просто несколько изменений в литургии. Всего лишь слова. Формулировки. По-русски, слава Богу. Изменения были представлены епископом Никоном как следование западным обычаям, которые становились популярны при русском дворе того времени. И этот епископ начал отлучать от церкви всех, кто восставал против изменений.
Шаря рукой в темноте возле моих ступней, он собирает остальные бутылочки из-под таблеток.
По словам агента, монахи, которые не хотели изменять порядок службы, убегали в отдаленные монастыри. Российские власти преследовали их. К 1665 году небольшие группы монахов начали сжигать себя. Эти групповые самоубийства в северной Европе и западной Сибири продолжались все 1670е годы. В 1687 году около двух тысяч семисот монахов, окруженных в монастыре, заперлись и сожгли себя. В 1688 году еще полторы тысячи «староверов» сожгли себя живьем в запертом монастыре. К концу семнадцатого века примерно двадцать тысяч монахов совершили самоубийство, но так и не подчинились властям.
Он захлопывает дипломат и ставит его перед собой.
«Эти русские монахи продолжали убивать себя до 1897 года, — говорит он. — Тебе это ничего не напоминает?»
Самсон из Ветхого Завета, говорит агент. Еврейские солдаты, которые убили себя в Масаде. Сеппуку у японцев. Сати у индусов. Эндура у катаров в двенадцатом веке на юге Франции. Он загибал пальцы, называя каждую группу. Были стоики. Были эпикурейцы. Были племена гвианских индейцев, которые убивали себя, чтобы потом родиться белыми людьми.
«Ближе к нашему времени: массовое самоубийство членов Народного Храма в 1978 году, тогда умерли девятьсот двенадцать человек».
Трагедия Сынов Давида в 1993 году, умерли семьдесят шесть.
Массовое самоубийство и убийство членов Ордена Солнечного Храма в 1994 году унесло жизни пятидесяти трех человек.
Самоубийство Врат Рая в 1997 году, тридцать один умерший.
«Случай с Правоверческой церковью — это была всего лишь культурная вспышка, — говорит он. — Это было всего лишь очередное предсказуемое массовое самоубийство в мире, наполненном обособленными группами, которые хромают до тех пор, пока не сталкиваются с каким-то препятствием. Может, их лидер окажется при смерти, как это было с группой Врата Рая, или им бросит вызов правительство, как это случилось с русскими монахами, или с Народным Храмом, или с Правоверческим церковным округом».
Он говорит: «Вообще-то, все это ужасно скучно. Предсказание будущего на основании прошлого. Мы могли бы с тем же успехом быть страховой компанией, и все же наша работа — делать так, чтобы каждый раз массовые религиозные самоубийства выглядели свежими и захватывающими».
После того, как я узнал Фертилити, мне стало казаться, что я последний в мире человек, которого можно чем-то удивить. Фертилити с ее катастрофическими снами и этот гладко выбритый парень с его историческими циклами, — они горошины из одного скучного стручка.
«Реальность говорит, что ты живешь до тех пор, пока не умрешь, — говорит агент. — На самом деле, реальность никому не нужна».
Агент закрывает глаза и прикладывает раскрытую ладонь ко лбу. «Правда в том, что в Правоверческой церкви не было ничего особенного, — говорит он. — Она была основана группой, отколовшейся от Миллеритов в 1860 году во время Великого Пробуждения. В период, когда Калифорния была независима, отколовшиеся от религий течения основали более пятидесяти утопистских сообществ».
Он открывает один глаз и показывает на меня пальцем: «У тебя есть кто-то — зверюшка, птичка или рыбка».
Я спрашиваю, как он узнал об этом, о моей рыбке.
«Не уверен, что это правда, хотя похоже на то, — говорит он. — Правоверцы даровали своим трудовым миссионерам так называемую Привилегию Талисмана, право владеть животным, в 1939 году. В тот год Правоверческая бидди украла младенца из семьи, где она работала. Владение животным должно было сублимировать потребность заботиться об иждивенце».
Бидди украла чьего-то ребенка.
«В Бирмингеме, Алабама, — говорит он. — Конечно же, она совершила самоубийство в ту же минуту, когда ее обнаружили».
Я спрашиваю, что еще он знает.
«У тебя проблемы с мастурбацией».
Это просто, говорю я. Он прочел это в моей папке из Удерживания Уцелевших.
«Нет, — говорит он. — К счастью для нас, все записи о клиентах твоей соц.работницы утеряны. Все, что мы скажем о тебе, будет неоспоримо. И, пока я не забыл, мы урезали тебе шесть лет жизни. Если кто-нибудь спросит, тебе двадцать семь».
Ну и как же он узнал так много о моей, короче, обо мне?
«О твоей мастурбации?»
Моих преступлениях Онана.
«Похоже, что у всех ваших трудовых миссионеров были проблемы с мастурбацией».
Если бы он только знал. Где-то в моей папке регистрации происшествий все записи о том, как я был эксгибиционистом, обладателем биполярного синдрома, мизофобом, магазинным вором и т.п. Где-то в ночи позади нас соц.работница уносит мои секреты в свою могилу. Где-то в этом полушарии Земли бродит мой брат.
Поскольку он такой эксперт, я спрашиваю агента, совершались ли убийства людей, которые должны были покончить с собой, но не сделали этого. В этих других религиях кто-нибудь когда-нибудь разыскивал и убивал уцелевших?
"В Народном Храме была куча нераскрытых убийств уцелевших, — говорит он. — И в Ордене Солнечного Храма. Проблемы канадского правительства с Солнечным Храмом подтолкнули наше правительство к созданию Программы Удерживания Уцелевших. В Солнечном Храме маленькие группки французских и канадских последователей продолжали убивать себя и друг друга годами после первой трагедии. Они называли убийства «Отъездами».
Он говорит: "Члены Храма Солнца сжигали себя живьем при помощи взрывов бензина и пропана, чтобы взрывной волной их унесло к вечной жизни на звезду Сириус, — и он показывает в ночное небо. — По сравнению с этим, неприятности с Правоверцами были абсолютно безвредными.
Я спрашиваю, предвидел ли он что-то насчет выжившего члена церкви, который выслеживает и убивает всех оставшихся Правоверцев?
«Еще один член церкви, кроме тебя?» — спрашивает агент.
Да.
«Говоришь, убивает людей?»
Да.
Глядя из машины на проносящиеся мимо огни Нью-Йорка, агент говорит: «Правоверец-убийца? О небо, я надеюсь, что это не так».
Глядя на одинаковые огни за затемненным стеклом, на звезду Сириус, глядя на свое собственное изображение с шоколадом, размазанным вокруг рта, я говорю, да. Я тоже.
«Вся наша кампания построена на факте, что ты последний уцелевший, — говорит он. — Если на Земле есть хоть один другой Правоверец, ты тратишь мое время. Вся кампания покатится к чертям. Если ты не единственный живой Правоверец, то ты для нас бесполезен».
Он открывает дипломат и достает оттуда коричневую бутылочку. «Вот, — говорит он, — возьми парочку Серенадонов. Это лучшее успокаивающее средство из всех когда-либо изобретенных».
Но они же еще не существуют.
«Просто притворись, — говорит он, — ради эффекта плацебо». И он вытряхивает две таблетки в мою руку.
