Немцы в городе - Оутерицкий Алексей (версия книг txt) 📗
Мы миновали автобусную остановку, перешли дорогу и свернули к магазину. Пацаны пропустили меня вперед и пристроились сзади. Я не оборачивался, но был уверен, что они вовсю меня разглядывают и делают друг другу различные знаки. Шли молча…
– Чего и сколько берем? – спросил, повернувшись ко мне, Виталь.
Мы стояли в винно-водочном, перед прилавком, смотрели на полки с бутылками, а на нас смотрела худая хмурая продавщица, лет сорока, невысокая и некрасивая, в синем халате. И посмотреть, наверное, было на что. В противовес нынешней моде на длинные, как у хиппи, патлы, мы придумали ходить с короткими, как у спортсменов и уголовников, волосами, что-то типа боксерских ежиков. Да и вели себя наши соответственно – с граничащей с наглостью уверенностью.
Магазин почему-то был почти пустой, наверное, из-за жары. А еще в нем не было пива и чего-то популярного, из дешевого пойла, тогда очередь стояла бы по любому.
– Да что хотите, – сказал я.
– В смысле? – сказал Мороз. – Тебя спрашивают, сколько у тебя бабок. Видишь, тут даже водки нет, только коньяк. А из вина одно только марочное.
– Может, сгоняем на Третью Заводскую, – предложил Саня. – Вдруг там крепленое есть. Ну или водка хотя бы.
– Да ни хрена там не будет, – сказал Виталь. – Нечего туда-сюда мотаться, уже купаться хочется. – И спросил у меня: – Ну так че?
– Да говорю, берите, чего хотите.
– Хоть коньяк? – недоверчиво спросил Мороз.
Я пожал плечами. Пацаны переглянулись.
– Семь бутылок пунша, – сказал Виталь продавщице.
– Да ну его, этот сироп, – сказал Саня.
– А что ты предлагаешь, – сказал Виталь. – Марочным, что ли, давиться?
– Да хоть бы и коньяк, – сказал Саня.
– Хорошо. Пять и два коньячеллы, – сказал Виталь, но продавщица не шелохнулась. – Чего? – сказал он и нахмурился.
– Вам по восемнадцать-то есть?
– Да ты че… – вскинулся Виталь, – тебе, может, еще за паспортом, типа, сгонять, или…
– Я сейчас милицию вызову, – сказала продавщица.
Я отстранил Виталя рукой, встал напротив нее.
– Я что, похож на малолетку?
Продавщица смерила меня изучающим взглядом, поджала губы.
– А по тебе вообще дурдом плачет.
Пацаны заржали, а я спросил:
– Короче, план вам не нужен? Пацаны, можно и в магазине возле озера затариться. Там наверняка тот же набор и тоже нет очереди.
Продавщица прошипела что-то неразборчивое и повернулась к прилавку.
– Еще раз, – сказала она недовольно, не поворачиваясь к нам, спиной излучая неприязнь, – четко и ясно, сколько и чего.
Пока Мороз набивал бутылками сумку, я достал из бокового кармана пачку пятирублевок. Продавщица бросила на меня пронизывающий взгляд, в котором появилась уже примесь испуга – наверное, прикидывала, не ограбил ли я сберкассу.
Пацаны затихли, стали смотреть, как я вскрываю упаковку, отсчитываю купюры.
– Откуда? – спросил Виталь на улице.
– Я ж говорил, что на «Текстиль» устроился.
– Это что, на «Текстиле» столько платят? – спросил Колян.
– Ну а че, – сказал я.
– А сколько ты там отпахал?
– Неделю.
– Во, дела, – недоверчиво сказал Колян, а пацаны уже в какой раз переглянулись.
До остановки мы опять шли молча. И опять меня пропустили вперед. На меня оглядывались прохожие, но я не придавал таким мелочам значения. Выходило, я действительно здорово на этом «Текстиле» возмужал.
– Ты чего в пиджаке паришься? – спросил Виталь.
– Да так, – сказал я.
Несмотря на появившуюся из-за нового статуса рабочего человека уверенность в себе, мне не хотелось, чтобы пацаны разглядывали меня как ожившего мамонта. Они и без того всю дорогу косились на мои мускулистые ноги, а если бы еще и увидели торс, грудные мышцы которого Викентьич счел похожими на совковые лопаты…
– Раздевайся, давай, – потребовал Виталь, – вон, люди пялятся. Ты нас всех тут позоришь.
– Да я это… ну, плавки забыл. Видишь, в «семейках» сижу.
– А-а, – сказал Виталь. – Но все равно. Мы уже по второму разу искупались, а ты… Неужели не хочется?
– Да не знаю, – сказал я.
Виталь в очередной раз посмотрел на меня подозрительно, но промолчал. Мне вообще показалось, что Виталь, самый крутой из всей нашей компании, словно слегка побаивается меня.
– Ништяк! – с восторгом сказал вернувшийся из воды Мороз. – Пацаны, наливайте!
– Ты давай завязывай брызгаться, – проворчал Колян, и Серега, естественно, тут же встряхнул в его сторону мокрой кистью.
– Твою мать! – громко сказал Колян.
Он вскочил, намереваясь броситься на Серегу, и я поморщился. Все это их поведение казалось мне детским. Виталь заметил, как я поморщился, и поморщился тоже.
– Эй, угомонитесь, – сказал он и исподтишка взглянул на меня, словно ожидая моего одобрения. – Видите, на нас люди смотрят.
– И что? – беззаботно спросил Саня.
– А то. Сейчас кто-нибудь сбегает, вызовет ментовку, а мы еще и половины выпить не успели.
Пляж возле озера состоял из чередующихся участков травы и песчаных проплешин. Народ пристроился в зависимости от своих предпочтений, кто на траве, кто на песке. Мы расположились и там и там, поровну. На всех было одно драное покрывало, захваченное Серегой Морозом, но на нем никто не сидел. Там разместили общую жратву и выпивку, а валялись или сидели тоже кто где. Я, например, выбрал для задницы траву на небольшом возвышении, а босые ноги протянул на горячий песок. Народу на небольшом пляже оказалось много, даже для субботы, где-то человек двести. Видно, всех пригнала сюда жара.
«Прощай, от всех вокзалов поезда уходят в дальние края; прощай, мы расстаемся навсегда под белым небом января»… – пел Лещенко из переносного радиоприемника где-то за моей спиной.
У нас начался как бы тихий час. Все, кроме меня, наплавались, наигрались, пристроившись к волейболистам, и сейчас наступила временная апатия – пацаны решили наконец просто позагорать, тем более что забыли захватить карты. Мы в очередной раз пропустили разбавленный пуншем коньячок, пустив по кругу единственный стакан, который умыкнули из аппарата с газированной водой возле магазина, и разлеглись в разных позах.
Мне уже здорово хотелось жрать, но печенье, булочки и прочая дрянь, которую мы набрали после винно-водочного, не лезла в глотку. Надо было взять хотя бы хлеба с колбасой и маслом или чего-то вроде этого, а еще лучше – килограммов пять зельца. Правда, пацаны бы меня тогда не поняли.
– Так и будешь валяться в пиджаке? – внезапно спросил Серега.
– Ну а че, – сказал я.
– Да ниче, – громко поддержал его Колян и я понял, что нашим уже нормально ударило по головам. – Снимай, давай.
– Зачем?
– Хотим посмотреть, как ты накачался.
– У него там капуста по карманам распихана, – насмешливо сказал Вован. – Боится, свистнут. Видали, как карманы оттопыриваются?
– Кстати, насчет капусты, – сказал Серега Мороз. – Ты правда полтысячи на «Текстиле» заработал?
– Ну не украл же.
– За неделю?
– Ну да.
– Учеником слесаря?
– Учеником.
– Слушай, а там места еще есть? – спросил после паузы Мороз. – Я тоже так хочу.
Я пожал плечами.
– Не знаю. Попробуй в отдел кадров. Там такой Павел Аркадьевич… ну, начальник, короче. Мировой мужик. С ним поговори.
При упоминании об отделе кадров у меня почему-то зачесался бок.
– Все равно пусть снимает, – сказал после минутной паузы Колян, возвращаясь к теме пиджака. – Он на весь пляж один такой сидит. Позорище какое-то.
Пацаны моментом забыли про загар. Кто-то присел, кто-то встал, кто-то перекатился на бок, и все стали смотреть на меня.
Я понял, что от меня не отвяжутся; даже, возможно, попробуют стянуть пиджак силой. Вообще-то я был уверен, что мог бы запросто раскидать их всех как щенков, включая даже Виталя, но мне не хотелось привлекать всеобщее внимание – на нас и без того посматривали неодобрительно, когда пацаны затевали возню или громко ругались. Опять подумав, что зря связался с этими малолетками, я неохотно стянул пиджак.
