Детектив на исходе века (Российский триллер. Игры капризной дамы) - Трахименок Сергей Александрович
С приходом Клягина резко изменился ритм и темп жизни в «Приозерном». Он не давал застаиваться ни себе, ни специалистам, ни рядовым совхозникам. Все горело у него в руках, и постепенно на директорский темп работы перешли все и даже учреждения, не входящие в структуру совхоза: школа, детский сад, Дом культуры.
О «Приозерном» заговорила сначала районная, а затем и областная пресса, а двухметровая фигура директора стала завсегдатаем президиумов всех совещаний и заседаний. И хотя показатели выхода сельхозпродукции не увеличились, о «Приозерном» стали говорить как о маяке, на который следовало равняться.
Кроев отпустил Василича и пошел в сельский совет, где его должен был ждать Глинков. В кабинете Кроев застал заплаканную женщину, что-то объясняющую участковому. Разговор, видимо, уже закончился, женщина приводила себя в порядок, промакая платочком глаза и хлопая ресницами.
— Все, Галина, — сказал ей Глинков, — я с ним поговорю сегодня же.
— Вы уж, пожалуйста, — попросила женщина и, придав своему лицу строгое выражение, ушла.
— Заведующая нашей гостиницей, — объяснил Глинков, — на мужа бывшего жалуется. Он на севере работает, а когда в отпуск приезжает, пытается с ней под хмельком за жизнь поговорить. Надо его установить… Он где-нибудь у приятелей остановился. И профилактировать. Я недолго. На отделение поедем?
— После обеда, — ответил Кроев, — когда Корж подъедет. Да, мы сегодня в «Приозерном» ночевать будем.
— Вот хорошо, — обрадовался Глинков, — если я мужа не найду, хоть вы его отпугнете. Ночевать-то в гостинице придется… у Галины.
— Нам все равно, — ответил Кроев.
На том и расстались. Глинков побежал устанавливать и профилактировать бывшего мужа заведующей гостиницы. А Кроев направился в контору совхоза.
В конторе он зашел в бухгалтерию. Главбуха Егорыча на месте не оказалось. Две женщины: пожилая и помоложе, с любопытством рассматривая гостя, в голос сообщили, что за главного остался Алексей Кравцов.
— Он сейчас подойдет, — сказала та, что помоложе.
— А вы к нам по какому вопросу? — спросила та, что постарше.
— По делу, по делу, — ответил Кроев и хотел уйти, чтобы не стоять под кинжальным взглядом любопытствующих женщин, но его остановили новым вопросом:
— Вы из сельхозуправления, с проверкой к нам?
— Почти, — ответил Кроев.
— Что-то мы там таких не видели, — игриво сказала молодая.
Кроев открыл было рот, чтобы ответить, но тут появился Кравцов — маленький, метр с кепкой, мужчина, больше похожий на школьника, чем на заместителя главного бухгалтера совхоза. Он пригласил следователя в кабинет Егорыча, находившийся через стенку с общим залом бухгалтерии.
Кроев представился.
— А мы вас ждем, — простодушно сказал Кравцов, — директор дал распоряжение подготовить справку об ущербе. Вот она… главным подписана.
Кроев взял из рук Кравцова справку. В конце небольшой колонки цифр значился итог — 12 тысяч 547 рублей.
— Все правильно? — спросил Кроев. — Нет необходимости сверять стоимость с документами?
Кравцов покраснел и пожал плечами.
— Главный сам подсчитывал, — обиделся он, — а документов нет… Точнее, они есть, но где-то у главного, а он сейчас болеет…
В это время раздался стук в дверь и в кабинет просунулась голова секретарши:
— Директор просит вас зайти, — передала она.
Кроев поднялся со стула, а Кравцов облегченно вздохнул: роль громоотвода, которую поручил ему главбух, не очень подходила его характеру. Но главный — старая лиса от бухгалтерии — все рассчитал правильно, да и директор начеку, не оставил в трудную минуту.
Приемная директора от обилия светлого пластика и алюминиевого уголка напоминала салон современного авиалайнера. В свое время Клягин через дружеские связи под ширмой шефской помощи выпросил на авиазаводе в областном центре некоторое количество крылатого металла и пластика, которые затем и употребил для отделки приемной и кабинета.
Пройдя сквозь две обитые кожей двери, Кроев оказался в царстве темных полированных столов и мягких стульев, двумя рядами стоящих по левую и правую руку от директорского кресла. Сиденья правого ряда стульев были обтянуты полиэтиленом. На них во время планерок и совещаний сидели руководители среднего звена и специалисты в рабочей одежде и спецовках. Левый ряд предназначался для конторских служащих.
Увидев Кроева, Клягин поднялся из кресла во весь свой саженный рост и пошел навстречу.
— Доброго здравия, — приветствовал он громоподобным голосом. — Как успехи?
— Пока никак, — ответил Кроев.
— За что вам деньги платят? — Деланно возмутился Клягин. — Прошу садиться.
Кроев присел на стул, а Клягин прошел к креслу и прочно уселся в нем.
— Прокурор звонил, — сообщил он, — просил подготовить справку по ущербу. Вам ее передали?
— Да, — ответил Кроев, — но я хотел бы сам ознакомиться с документами о балансовой стоимости.
— Ну вот, — ответил Клягин и укоризненно покачал головой. Затем он снял трубку телефона и резкими нервными движениями набрал номер.
— Мазюк, — начал он, — ты почему работников моих от дела отрываешь? Они бьются, ущерб подсчитывают, а твой сотрудник приезжает и обвиняет всех в фальсификации. Что ж это вы — законники — в одной фирме работаете, а в разные дудки дуете?
Что ответил шеф, Кроев не слышал. Клягин некоторое время подержал трубку у уха, а затем передал ее Кроеву.
— Вы почему там отсебятиной занимаетесь? — спросил шеф. — У вас что, времени воз или ущерб тот факт, который приведет вас к раскрытию дела?
Такой подножки со стороны шефа он не ожидал, первую минуту он даже не нашел, что ответить. А шеф под ехидную ухмылку Клягина продолжал отчитывать следователя.
— Владимир Юрьевич, — оправился наконец Кроев, — но справка — откровенная липа, и в ней нет ссылок на балансовые документы. С таким же успехом я сам мог написать сумму ущерба, глядя на потолок. Поэтому я решил…
— Какова сумма? — спросил шеф, видимо, догадавшийся в чем дело.
— Двенадцать тысяч.
— Правильно решил, — неожиданно ответил шеф, — я вижу, Клягину палец протянешь, без руки останешься. Изымайте документы и подсчитывайте ущерб сами.
В трубке коротко запикало, и Кроев отдал ее Клягину, которому концовка разговора с шефом явно не понравилась. Из всего этого Кроев понял, что шеф действительно просил подсчитать ущерб, но не знающий середины Клягин «злоупотребил доверием» шефа.
— Ну вот, — сказал Кроев, — приглашайте главбуха, будем смотреть документы.
— Ну и контора, — ответил Клягин, — один одно, другой другое… никакой субординации.
Он нажал на невидимую кнопку, и в кабинет тотчас же вошла секретарша.
— Ниночка, — попросил ее директор, — пригласи кого-нибудь из бухгалтерии.
Ниночка, кивнув, исчезла, а через минуту на пороге показалась пожилая бухгалтерша.
— Где у нас главный? — спросил ее Клягин.
— Приболел он, — ответила та.
— Надолго?
Женщина посмотрела на Кроева и сказала:
— На неделю, не меньше.
— Кому он передал свое хозяйство? — спросил директор.
— Главный, если на неделю уходит и зарплаты нет, ключи от сейфа не передает.
— Безобразие, — ухмыльнулся Клягин, — как вернется, ко мне его…
Пожилая ушла.
— Не судьба, — проронил директор следователю, — ждите неделю, не взламывать же сейф. Да и не горит это. Ущерб всегда подсчитать можно. Это не преступника найти, который коровник поджег…
Кроеву спектакль, разыгранный директором, был неприятен. Он никогда не думал, что этот гигант и «организатор совхозного производства» такой тонкий интриган. Следователь представил себе, как он через неделю будет вынужден снова встретиться с Клягиным, решил пойти на компромисс, успокоив себя тем, что, если директор и иже с ним будут опять делать липу, он изымет документы и сам подсчитает ущерб.
— Поступим иначе, — сказал Кроев. Он вытащил из папки бланк прокуратуры и тут же написал запрос на имя директора совхоза с просьбой предоставить «данные о стоимости помещения, инвентаря и животных сгоревшего коровника со ссылкой на документы балансовой стоимости». Закончив писать, Кроев сообщил директору, что отдаст на регистрацию секретарше, и, не прощаясь, вышел.
