Еврейские погромы и национализм (СИ) - Зверев Станислав Викторович (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT) 📗
Бомбы весьма часто использовались для организации массовых убийств монархистов. 27 января 1906 г. Богданович записала о бомбе, брошенной в чайную Союза Русского Народа на Шлиссельбургском шоссе: «много раненых». В феврале отмечена бомба, брошенная в монархистов в гостинице «Тверь». Это единичные случаи из очень большого числа [А.В. Богданович «Три Самодержца» М.: Вече, 2008, с.289, 292].
Социал-демократ Войтинский потом передавал слова Богданова: «на баррикаде взломщик-рецидивист будет полезнее Плеханова». Активно террористы промышляли грабительскими нападениями. На Урале большевики провели за 1906-7 г. несколько десятков мелких грабежей. В августе 1906 г. им повезло с почтовым поездом под Уфой, и Большевицкий центр получил 60 тыс. рублей из захваченных 200 [Б.И. Николаевский «Тайные страницы истории» М.: Издательство гуманитарной литературы, 1995, с.28, 38].
В Симбирске деятели РСДРП «путём насилия пытались вовлечь в городские беспорядки тех рабочих и служащих, которые не принимали в них участия». В Самаре приверженец партии Ленина расстреливал толпу черносотенцев из револьвера [С.Ю. Разин «Политические партии и массовое сознание в русской революции» // Вестник РУДН. Серия История России, 2008, №3, с.38].
В Красноярске, после призывов к рабочим захватывать арсенал и разоружать войска, жертвами столкновения с монархистами «рабочих дружинников» стали 40 человек раненых и 11 погибших [Л.П. Бердников «Вся красноярская власть» Красноярск, 1995, с.202].
В Перми 18 октября 1905 г. революционная толпа фактически взяла под арест губернатора и добилась от него освобождения 27 политических заключённых (с ними вышло и 2 уголовных). После чего они «до позднего вечера ходили по городу с революционными песнями». Полиция им никак не препятствовала, но вождей рабочих-железнодорожников «разрывала мысль» «добыть бы оружие». 22 октября произошло вооружённое столкновение с черносотенцами революционных демонстрантов, среди которых «человек пятнадцать-двадцать были вооружены и шли впереди» [«Борьба за власть. Т.1. Дни неоконченной борьбы» Пермь, 1923, с.54-56, 96, 303].
На митинге в Томске после Манифеста 17 октября преподаватель технологического института требовал свергнуть губернатора и назначить другое лицо. Городскую думу также предлагалось выбрать новую и прекратить финансировать полицию. Полицейским и военным на улицах угрожали, избили извозчиков. В народе стал нарастать протест против революционных бесчинств, забастовок, попыток провести в городе государственный переворот. Революционные речи о том, как «надо Николая II повесить», ещё более возбуждали народ.
Патриотическая манифестация выступила 20 октября в очередную годовщину вступления на Престол Государя. Современный историк полностью опровергает советские вымыслы о заранее подготовленном погроме: нет никаких доказательств такой подготовки. Зато с другой стороны, именно 19 октября была произведена закупка оружия для добровольной милиции из молодёжи и студентов. Оружие было пущено в ход против собрания патриотов, пришедших к городской думе: двое монархистов были ранены из револьверов. Выстрелы «привели толпу в ярость, и она, разбив в управлении стекла, с криком двинулась вдоль по Почтамтской улице» [М.В. Шиловский «Томский погром 20-22 октября 1905 г.» Издательство Томского университета, 2010, с.31-36, 45, 48, 50].
Оказалось враньём решительно всё, написанное Марком Касвиновым о трагедии в Томске как о провокации губернатора, приведшей к гибели тысячи человек [М.К. Касвинов «Двадцать три ступени вниз» Фрунзе, 1989, с.180].
По числу поступивших в госпитали, по ведомственным данным и по собранным журналистами сведениям исчислено около 115 пострадавших, включая 55 убитых с обеих сторон.
Следует учитывать, что 20 октября в Томске «боевая дружина во главе с Кировым» «организовала вооружённый отпор черносотенным бандитам» [С.М. Киров «Избранные статьи и речи. 1912-1934» М.: ОГИЗ, Госполитиздат, 1939, с.18].
Погром в Томске длился два дня, он был направлен в равной степени против студентов и евреев, т.е., против самых активных представителей революции, а не просто лиц определённой национальности, погром не выходил из расовой ненависти и шовинизма, а из контрреволюционных чувств и задач восстановления порядка. Частичная направленность погрома против бастующих железнодорожных рабочих не говорит о ненависти к железной дороге или её работникам, а только к их вызывающим гнев действиям. Таково происхождение всех погромов тех дней: революционный террор и самое грубое, оскорбительное и прямо преступное поведение в отношении русских монархистов.
Революция 1905-1907 годов сопровождалась агитационным наводнением и без него была невозможна. Книга стала орудием политических сражений. В сентябре 1905 г. незадолго до погрома в Томск прибыли сотни экземпляров копеечных революционных изданий «Донской речи» Н.Е. Парамонова [«Книжная культура Томска (XIX - начала XX в.)» Издательство Томского университета, 2014, с.122].
Такой факт следует рассматривать в связи с дальнейшими событиями.
В Вятке жертвами погромов после 17 октября стали лица «главным образом» «из учащейся молодёжи», т.к. именно они были главными организаторами революционных митингов – как и в феврале 1917 г. Евреи зачастую оказывались заводилами террора. Первый социалистический кружок в Вятке возник «уже в 1899 году, под руководством товарища Левентона». У гимназиста Левитского жандармы нашли 4 заряженных револьвера с 60 пулями, кинжал и разобранную винтовку с 48 патронами. Кроме него, в декабре 1906 г. был арестован реалист Александр Хаимович Хейвец. После того как Иосиф Левитский отсидел в тюрьме всего-то 3 месяца, 17 октября 1907 г. он бросил бомбу в губернатора Горчакова и выстрелил в него из револьвера, после чего охрана застрелила террориста, покушение не удалось [С.Д. Семаков «Из революционного прошлого молодёжи Вятской губернии (1905-1908)» Вятка: Труженик, 1926, с.12, 29-31, 55-56, 73].
По сообщениям левой печати, бывали случаи нападения представителей партии правого порядка на «беззащитных учительниц» в стекольном заводе. Нетрудно уразуметь, что эти беззащитные учительницы делали на заводе и чем заслужили негативную реакцию противников революционного движения – возбуждающей на нарушение порядка пропагандой.
Содержание листовок уральских монархистов, как пишет автор диссертации, только в октябре 1905 г. сводилось к лозунгу «бей студентов и жидов!», чего в ноябре уже не было. Вот пример уфимской листовки: «бейте проклятых крамольников везде и всюду, где только придётся, чем попало, бейте жидов, губителей русского царства… бейте коноводов смуты и забастовок... и учёную молодёжь» [А.А. Курасова «Уральские организации политических партий России накануне и в период революции 1905-1907». Дисс. канд. ист. наук. Екатеринбург, 2000, с.103, 175].
Е. Маевский в очерке революционного движения, вышедшем в 1917 г., писал, что в центральной России в 1905 г. черносотенцы нападали главным на земскую интеллигенцию и учащихся [Г.А. Ивакин «Черносотенство в политической системе Российской империи начала ХХ века. Дисс. док. ист. наук» М.: РАНХиГС, 2014, с.25].
Непростительный подлог совершают те, что искажает лозунги, снимая идущих наряду с жидами студентов и заменяя реальную борьбу со вспыхнувшим по всей стране революционным насилием после 17 октября представлением о том, будто монархические воззрения сводятся к расовой ненависти. Всегда следует объяснять, что в действительности лозунг рождён не шовинизмом, а террористическими акциями студентов и жидов, организацией ими беспорядков, оскорбительных акций и прямых преступлений, покушений, убийств, захватов. Потому-то после успешного подавления попыток осуществления переворота лозунг уже не появляется и ссылаться на него без рассмотрения обстановки октября 1905 г. нет смысла.
При всей обширной фактологии террора либералы и масоны врали о какой-то искусственной фабрикации народной ненависти к интеллигенции и евреям, сообщая заодно, как еврея Лекерта казнили за неудачный выстрел в фон Валя в Вильно [В.П. Обнинский «Последний самодержец» М.: Республика, 1992, с.36-37, 172].
