Белогвардейщина - Шамбаров Валерий Евгеньевич (книги бесплатно читать без TXT) 📗
Добив систему снабжения, большевики, недолго думая, начинают решать проблему с помощью организованных и легализованных грабежей — реквизиций. В Москве, например, был издан специальный "Вопросник для буржуазии", согласно которому владелец обязан был указать, сколько у него имеется вещей, вплоть до нижнего белья. А Ленин, как "главный пахан", в ноябре 17-го разрабатывает декрет о реквизициях, где оговаривает, какие вещи грабить, а какие оставить хозяину. Он определяет:
"богатой квартирой считать всякую квартиру, где количество комнат больше или равно количеству душ проживающего населения".
Например, служащий, проживающий в одной комнате, уже подлежит грабежу. Кроме того, жителей двух подобных «богатых» квартир предписывалось сгонять в одну.
Расстрельных декретов большевики еще не могли себе позволить. Зато они позволили «высшим» классам любые безобразия без всяких декретов. Просто развязали руки бандитам "на местах". Уже 9.01.18 вышла статья Ленина "Как организовать соревнование", где он пишет:
"Единство в основном, в коренном не нарушается, а обеспечивается многообразием в подробностях… в приемах подхода к делу, в путях истребления и обезвреживания паразитов (богатых и жуликов, разгильдяев и истеричек из интеллигенции)".
И предлагает действовать, кто как хочет — заставить "чистить сортиры", выдать "желтый билет по отбытию карцера" или просто расстрелять «тунеядца» и "лакея буржуазии". Всероссийскому хаму гарантировалась вседозволенность, даровалось право на любые самочинные зверства. И. А. Бунин приводит пример, как это претворялось в жизнь, — «протокол» тамбовских мужиков села Покровского:
"30-го января мы, общество, преследовали двух хищников, наших граждан Никиту Александровича Булкина и Адриана Александровича Кудинова. По соглашению нашего общества, они были преследованы и в тот же момент убиты".
Там же «казнят» заподозренных в воровстве — орудиями казни служат вилы и безмен, которым проламывают черепа.
Но основное внимание большевиков сосредоточилось, естественно, на Учредительном Собрании. Во имя успеха, которого они якобы брали власть, которого Россия ждала с Февральской революции, с которым связывала надежды на лучшее. Выборы проходили уже после Октябрьского переворота. Уже запретили все неугодные партии — кадетов, октябристов и др. Уже закрывались и конфисковались все неугодные издания. Уже большевистская пропаганда получила абсолютное преимущество перед остальными — конкурирующих агитаторов можно было запросто арестовать. Но и этого оказалось недостаточно. Пошло мощное давление на комиссию по выборам. 23.11 ее арестовали, 27-го выпустили, но Ленин приказал Урицкому обосновать "пользу ареста" и не пускать членов комиссии в Таврический дворец, где она заседала.
На местах шла борьба, продолжали звучать требования о скорейшем созыве Учредительного Собрания. Ведь теперь у многих с ним связывались и чаяния на конец большевистского беззакония. И вот 19.12.17 Советы постановили, что оно
"будет созвано, как только половина членов, именно 400 депутатов, зарегистрируется установленным порядком в канцелярии Таврического дворца".
Легко понять, что решение опять играло на руку большевикам. Не говоря уж о «контрреволюционных» областях, отрезанных фронтами, Собрание предполагалось открыть, не дожидаясь депутатов от богатых переселенческих, казачьих и национальных окраин, где позиции ленинцев были самыми слабенькими.
Но, несмотря ни на что, становилось ясно — в открытой демократической борьбе большевики терпят полное поражение. И не только в демократической. Солдаты столичных полков — Преображенского, Семеновского, Волынского и др., в октябре поддержавшие их, теперь все сильнее выражали недовольство. Поздно. Большевики уже начали обзаводиться новыми козырями. Одним из них были матросские отряды, хорошо наживавшиеся на обысках, реквизициях и презиравшие серошинельную разложившуюся «рвань». Кстати, далеко не все эти «матросы» были настоящими — как раз в такие отряды часто записывалась уголовная шпана, которой нравилось щеголять в морской форме (обратите-ка внимание, каким языком говорят «матросики» у Вишневского, Лавренева, Соболева).
Кроме того, после перемирия с немцами с фронта были сняты латышские полки. Латыши, исторически ненавидевшие немцев, среди общего развала сохранили боеспособность, дисциплину и организованность. То есть считались в 17-м частями «контрреволюционными». Но дезертировать и уехать домой в оккупированную Латвию они не могли. И большевики охотно приняли их к себе на службу, назначив высокую оплату золотом. То есть они стали профессиональными и верными хозяину наемниками — 8 полков, впоследствии развернутые в 16. Имелось еще одно немаловажное обстоятельство: русских латыши тоже исторически не любили, как хозяев Латвии после немцев. Что делало их, сами понимаете, идеальными карателями.
5 января Учредительное Собрание открылось. Большинство мест получили эсеры. Значительного представительства добились меньшевики. И кадеты несмотря на запрет их партии. Ленин явился на первое заседание с заряженным револьвером в кармане, жутко возбужденный и окруженный бандой матросни. О нравах его «команды» говорит анекдотический факт — направляясь в зал, Ильич вспомнил, что забыл револьвер в кармане пальто. Но там его уже не оказалось. Сперли. Лишь через посредничество Дыбенко, перетряхнувшего своих подчиненных, нашли пропажу и вернули вождю пролетариата.
Предложенная большевиками "Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа" с треском провалилась. Название пусть вас не смущает — ведь ключевым пунктом декларации и ее основным смыслом было утвердить в России существующее правление, подвести законную базу под результаты Октябрьского переворота. Председателем, вместо Свердлова, навязываемого «сверху», был избран Чернов. Ленин вел себя откровенно по-хулигански — прыгал, хохотал, выкрикивал издевательские реплики. И другие большевики с ним. И левые эсеры тоже! Ну да разве могли они подозревать, что партнеры через полгода сожрут их самих? Они-то рассчитывали на честный сговор… Головорезы из ленинского окружения, бесцеремонно разместившись в проходах, свободных креслах, на галерках, хулиганили по-своему. Целились в ораторов из винтовок, клацали затворами…
Тем временем в поддержку Учредительного Собрания двинулись многотысячные мирные демонстрации. От рабочих районов, от учащихся, интеллигенции. Заслоны латышей и матросов встретили их огнем. Из пулеметов и винтовок — по толпе. Сколько народу погибло в этот день, сколько было переранено — неизвестно. Никто ж не считал… Большевики, левые эсеры, "левые мусульмане" и другие родственные партии, вдоволь «пошалив», покинули заседание, оставив остальных делегатов со своей охраной, продолжающей издевательства. А в ночь на 6-е последовало известное распоряжение Ленина "свободно выпуская всех из Таврического дворца, никого не впускать в него без особых приказов".
И известный разгон "Караул устал. Очистить помещение!"
На следующий день вышел декрет о роспуске Учредительного Собрания.
К жертвам расстрела демонстрации добавлялись новые. Группа матросов, ворвавшись в Мариинскую больницу, заколола штыками находившихся там видных общественных деятелей, бывших депутатов Думы и депутатов Учредительного Собрания Шингарева и Кокошкина. Кое-кого из депутатов стали убивать на улицах — поди, разберись, чья работа… Другие, справедливо опасаясь за свою жизнь, спешили покинуть Петроград.
Вообще-то, если разобраться, вряд ли из данного Учредительного Собрания вышло бы что-нибудь путное. Слишком уж много в нем было общего с предыдущими «Государственными» и «Демократическими» совещаниями, с беспомощным «предпарламентом». Не обладая ни реальной силой, ни единством, ни практической хваткой, вряд ли оно могло дать России что-то, кроме очередного потока говорильни. Но факт его разгона сыграл куда большую роль, чем факт созыва. Он стал ярким доказательством, что большевики не намерены считаться ни с чем и ни с кем. Похоронил надежды на то, что с ними можно бороться демократическими методами. И вызвал по России новую волну возмущения — не менее серьезную, чем после узурпации власти.
