Змея в гостиной - Митчелл Мередит (е книги TXT) 📗
– Должно произойти что-то невероятное, чтобы о Соммерсвилях перестали болтать. – Джейн знала, что подруга права, но как пережить это время? – Пожалуй, только какое-нибудь очередное убийство отвлечет наших соседей от тайны моего рождения!
Эмили поморщилась, слова Джейн показались ей дурной шуткой…
12
Ноябрь с его ледяным ветром и серым, наводящим смертную тоску небом подкрался едва заметно. Эмили не любила это время, ей не хотелось покидать свое кресло у зажженного камина, но ее больная нога ныла даже в тепле, и леди Гренвилл злилась из-за того, что даже болтовня маленького Лори и визиты друзей не поднимают настроения. В прошлом году она провела половину ноября на курорте, новые лица и морской воздух казались ей если не лекарством от боли и хандры, то хотя бы возможностью отвлечься. А сейчас она чувствовала себя словно бы постаревшей, болезненной матроной, которая живет заботами своих друзей, потому что в ее собственной жизни ничего не происходит. Одни лишь бесконечные чаепития и разговоры о делах торнвудского прихода.
Она обрадовалась, когда лорд Гренвилл вспомнил о поездке в Лондон. Месяц назад Уильям говорил о намерении своей бабушки побывать на новой постановке «Ночи ошибок», и, как оказалось, планы леди Пламсбери до сих пор оставались прежними.
Эмили нечасто бывала в театре, и сегодня она получала удовольствие от всего, что она видела и чувствовала, – элегантно одетые зрители, удобная ложа, шампанское в тонком бокале, которое принес ей в антракте Уильям. Само присутствие мужа рядом, на расстоянии, равном лишь промежутку между креслами, доставляло ей волнительную радость.
Постановка ей тоже понравилась, несмотря на критические замечания старой леди, ожидаемые и даже, вполне возможно, справедливые. Знакомые тут же засыпали Гренвиллов и леди Пламсбери приглашениями, и за две следующие недели Эмили провела дома лишь три вечера. От лорда Гренвилла не стоило ожидать, что он погрузится в пучину светских развлечений слишком глубоко, и леди Гренвилл нередко выезжала одна, но она не испытывала обиды или сожалений, только они были совсем легкие, о которых не стоило даже упоминать на страницах ее дневника.
Взамен фальшивых бриллиантов лорд Гренвилл купил жене ожерелье из жемчуга и мелких сапфиров, что показалось ей даже излишним – и без этого подарка она была довольна поездкой в Лондон, так отличавшейся от предыдущей. Тогда Эмили некоторое время жила в столице в обществе младшей сестры и Дафны и была очень рада вернуться в Гренвилл-парк.
Сейчас же она не торопилась возвращаться в уютный плен своей гостиной и даже не особенно скучала без Джейн и Сьюзен. Единственное, что ее немного огорчало, – невозможность побольше узнать о кулоне, принадлежавшем когда-то ее сестре и необъяснимым образом попавшем к мисс Феллоуз.
Необъяснимым, потому что чем больше она думала о словах Шарлотты, тем более они казались ей неискренними. Если бы Эмили не поторопилась заговорить о том, что камень носила ее сестра, мисс Феллоуз сказала бы что-то другое, что-то о своей бабушке, и это что-то явно было ложью. Так почему она не могла солгать и во второй раз? Да еще эта путаница в имени джентльмена, подарившего Шарлотте кулон…
С того дня Феллоузы как будто избегали ее, не появляясь там, где бывала леди Гренвилл, хотя тоже получали приглашения.
«Сколько можно ссылаться на хлопоты по обустройству дома? – размышляла Эмили как-то утром за завтраком. Лорд Гренвилл еще не спустился, а его бабушка уже, к радости обоих супругов, отбыла в свое поместье. – Сьюзен была права, когда говорила, что мисс Феллоуз слишком мало интересуется развлечениями, которые может предложить Торнвуд для молодых леди и джентльменов. Не знаю, что это, предчувствие или моя фантазия, но мне кажется, у этой семьи есть какая-то тайна. Может быть, она и не связана с кулоном Луизы, но им определенно есть что скрывать. Когда же я получу ответ тетушки? Если леди Боффарт все еще проживает на вилле своего мужа, она уже давно должна была получить мое письмо. Или она не хочет писать мне?»
Дворецкий с серебряным подносом, на котором лежал лишь один конверт из плотной желтой бумаги, явился молчаливым ответом на последние два вопроса молодой леди. Верному слуге было наказано тотчас передавать леди Гренвилл письма, чем бы она ни занималась в это время, и Эмили ничуть не рассердилась на него за прерванный завтрак. Как оказалось, письмо было доставлено в Гренвилл-парк и лишь сегодня утром прибыло в лондонский особняк Гренвиллов вместе с другой почтой, которую привозил из поместья один из лакеев.
Леди Гренвилл поблагодарила дворецкого, поспешно допила свой чай и почти бегом, насколько позволяла нога, бросилась в небольшую комнату, которую в этом доме считала своей гостиной.
Через полчаса она все еще читала и перечитывала долгожданное письмо леди Боффарт, поразившее ее сильнее, чем она могла себе вообразить.
«Моя дорогая девочка! Господь в своей бесконечной милости не дал мне собственных детей, но я всегда была привязана к своим племянникам. Особенно к Луизе и к тебе, моя дорогая. Твоя болезнь не давала тебе расти здоровой и подвижной девочкой, но оставляла довольно времени для того, чтобы развивать твой ум, и я беспокоилась о тебе больше, чем о твоих сестрах и дочерях моего брата. Признаться, я была уверена, что тебя ждет намного более печальная судьба, нежели других моих племянников, и не собиралась терять тебя из виду. Однако все сложилось так, как никто из нас и представить себе не мог, и ты получила то, о чем мечтала с детских лет… Но об этом мы поговорим позже.
Тебе наверняка известно, что твоя мать пожелала вычеркнуть меня из списка своих родственников, и я это приняла. Тогда я и сама не желала иметь ничего общего с кузиной и лишь намного позже решила, что должна была все же попытаться объяснить тебе и Реджинальду, почему уезжаю так внезапно. Мне нужно было получить у вас обещание писать мне, пусть даже втайне от родителей, но я этого не сделала. Луиза же знала, в чем дело, так как ссора произошла из-за нее, но я взяла с нее слово ничего не говорить вам. В то время я считала, что это только расстроило бы вас и могло повредить Луизе. Я и до сих пор не знаю, как именно следовало поступить.
Тебе не стоит переживать из-за того, что ты могла причинить мне боль своим рассказом о смерти нашей Луизы. Разумеется, я все эти годы переписывалась с женой моего брата, она не знала о причине нашей ссоры с леди Уитмен и не собиралась из-за этого перестать считать меня своей родней. К сожалению, Филлис не настолько умна, чтобы предугадать те или иные события или объяснить мотивы поступков моих дражайших родственников, но она исправно сообщала мне обо всем, что уже произошло.
Так что мне известно и о твоем браке, и о помолвке Кэролайн, и о том, что Реджинальд все еще не выбрал себе невесту. Конечно же, этого слишком мало для того, чтобы я представляла, что творится в голове и в сердце каждого из вас, и я надеюсь, что ты восполнишь этот пробел своими пространными письмами. Я не меньше, чем ты, хотела бы восстановить прежнюю теплоту между нами, и меня совсем не беспокоит, что подумает об этом твоя мать. Как я уже говорила, мне и раньше не стоило прислушиваться к ее желаниям, а сейчас, когда вы с Реджи уже совсем взрослые, да и малышка Кэролайн подросла настолько, что осмелилась влюбиться в джентльмена, которого не одобряла ее мать, я полагаю самым разумным каждому из вас самому решать, поддерживать ли отношения с вашей скандальной тетушкой.
Я не стану скрывать от тебя причины ссоры, случившейся между мной и леди Уитмен, но, думаю, тебе лучше сохранить эту тайну от лорда Гренвилла и тех, кто мог бы рассказать ему о том, что произошло до его помолвки с Луизой. Его сердце уже разбилось однажды из-за ее смерти, и с него этого довольно. Не стоит ворошить прошлое, над которым мы уже невластны.
Кулон, который ты называешь перуанским опалом, Луиза не потеряла, а подарила на память одному молодому джентльмену, в которого была влюблена со всем пылом семнадцатилетней девушки, увлекающейся чтением романов и не склонной к серьезным размышлениям, – мы ведь не станем обманывать самих себя, утверждая обратное?»
