Дорогой ценой - Вернер Эльза (Элизабет) (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
– Я призван бороться со страданиями и язвами рода человеческого, – лукаво произнес молодой врач.
– Вы и религию ненавидите?
– Ну, смотря по тому, что под этим словом подразумевается, да к тому же монастыри и религия – две разные вещи.
Это было уже слишком для будущей монахини. Она ускорила шаги, чтобы избежать опасной близости, однако Макс тоже моментально прибавил шагу, и они по-прежнему шли рядом.
– У вас, разумеется, совсем другие взгляды, – заговорил он, – но ведь вы воспитаны в совершенно иной обстановке, под влиянием совсем других идей, чем я. Что касается меня лично, то я очень хотел бы, чтобы все монастыри…
– Исчезли с лица земли? – дрожащим голосом перебила девушка.
– Ну, не совсем, – ответил практичный Макс, – было бы жаль лишиться таких чудных зданий. Можно было бы обратить их в нечто более полезное, да и для обитательниц их нашлись бы подходящие занятия. Например, монахинь можно было бы выдать замуж.
– Выдать… замуж! – повторила Агнеса, с ужасом глядя на спутника.
– А почему бы и нет? – спросил он с невозмутимым спокойствием. – Я не думаю, чтобы с их стороны часто встречалось сопротивление. И, может быть, самое лучшее было бы выдать замуж всех монахинь гуртом.
Агнеса почувствовала смутный страх, что судьба, грозившая всем монахиням, могла сделаться ее собственной участью. Она уже буквально бежала, но напрасно: рядом с нею бежал и Макс.
– Это было бы вовсе не так худо, как вы себе представляете, – продолжал он. – Все разумные люди женятся и в большинстве случаев очень довольны этим. Просто непростительно внушать девушкам отрицательное отношение к вещам, которые сами по себе абсолютно естественны и… Но знаете, фрейлейн, мне необходимо отдохнуть – я совсем задохнулся. Ну, слава Богу, ваши легкие совершенно здоровы, иначе вы не выдержали бы такого стремительного бега.
Агнеса тоже остановилась, потому что и сама уже едва переводила дыхание. Щеки девушки от волнения покрылись ярким румянцем, который удивительно шел к тонким чертам ее лица. Доктор Бруннов заметил это, но нисколько не смягчился, а со строгим видом принялся считать пульс молодой девушки.
– Для чего так бесполезно утомляться! Я же сказал, что вам необходимо беречься! Теперь вы пойдете домой тихим шагом, и я попросил бы вас впредь одеваться потеплее для прогулки. Продолжайте принимать мое лекарство; в отношении остального могу только повторить мои прежние предписания: воздух, движение, развлечения. Будете вы в точности исполнять это?
– Да, – ответила Агнеса, окончательно оробев от повелительного тона молодого доктора, который к тому же не выпускал ее руки.
– Я полагаюсь на ваши слова. Что касается моей новой пациентки, то мы можем поделить дело. Приготовляйте женщину к переселению на небо, а я стану делать все возможное, чтобы как можно дольше не пускать ее туда, и думаю, что муж и дети будут мне за это очень благодарны. Честь имею кланяться, фрейлейн!
С этими словами Бруннов приподнял шляпу и направился в город, а Агнеса пошла домой тихим шагом, как сказал доктор, но в глубине душе была возмущена. Во всяком случае, это был ужасный человек, без религии и без правил, высмеивающий и презирающий все святое и, кроме того, еще невероятно бесцеремонный. Впрочем, ничего иного и нельзя ожидать от сына человека, стремившегося ниспровергнуть государство и правительство и развивавшего в своих детях те же губительные наклонности. Советник описал все это своей дочери в самых черных красках. Она вполне соглашалась с ним, что следовало относиться с отвращением к таким людям, как Брунновы – отец и сын, – но все-таки решила на следующий день опять отправиться к больной. Ведь нельзя было пренебречь святой обязанностью, состоявшей в том, чтобы бороться с влиянием доктора, который, может быть, и вылечит свою пациентку, но в то же время повредит ее душевному спасению, признавая лишним всякое духовное утешение.
ГЛАВА IX
В комнате баронессы Гардер только что окончился довольно продолжительный разговор. Равен без обиняков рассказал ей об отношениях Габриэли и асессора Винтерфельда, и баронесса была вне себя. Она действительно не имела ни малейшего понятия о случившемся. Ей даже в голову не приходило, чтобы молодой, не имеющий никаких средств асессор мещанского происхождения рискнул поднять взор на ее дочь или чтобы ее дочь способна была ответить на такое чувство. Брак, о котором сейчас шла речь, казался ей одинаково и невозможным, и смешным, и она разразилась горькими сетованиями на непростительное легкомыслие дочери и «безумие» молодого человека, который мог подумать, будто баронесса Гардер доступна для него.
Равен долго хранил мрачное молчание, но наконец прервал поток ее слов:
– Покончим с объяснениями – все равно случившееся уже не изменить. У вас меньше всего оснований выходить из себя по поводу того, что из-за вашего безграничного невнимания произошло на ваших же глазах. Во всяком случае теперь необходимо прийти к какому-нибудь решению, и вот об этом я и хотел переговорить с вами.
– О, я счастлива иметь такого советника! Я сама знаю, что всегда слишком легко во всем уступала Габриэли, и теперь она считает себя вправе позволять себе со мной решительно все. К счастью, у вас гораздо более высокий авторитет. Будьте как можно строже, Арно! Поставьте преграду притязаниям этого дерзкого молодого человека. Я постараюсь объяснить дочери, до какой степени она забыла себя и свое положение, выслушивая подобные признания.
– Вы не сделаете Габриэли никакого выговора, – внушительно проговорил барон. – Упреки и выговоры только восстановят ее против нас. Да и вообще ее увлечение вовсе не так смешно, а молодой человек совсем не так незначителен, как вы полагаете. Напротив, дело крайне серьезно и требует немедленного энергичного вмешательства. Надо надеяться, что время еще не потеряно.
– Разумеется, разумеется! – поспешила согласиться баронесса. – Скорее всего моя легкомысленная Габриэль только поддалась внешним впечатлениям, была ослеплена признанием в любви. Молодые девушки ее возраста так любят изображать в жизни те романтические ситуации, о которых они читают. Габриэль опомнится и сама убедится, как глупо поступила.
– Я надеюсь на это, – сказал Равен, – и уже принял надлежащие меры, чтобы помешать им видеться. Ваше дело теперь – наблюдать за тем, чтобы между ними не было никакой переписки, и я уверен, что вы не дадите себя разжалобить никакими просьбами и слезами. Вы, конечно, понимаете, что мое духовное завещание только тогда сохранит свою силу, если я сам буду решать вопрос о будущности и браке Габриэли. Я не чувствую ни малейшего желания вознаграждать неповиновение моей воле, а еще менее намерен помогать своим состоянием асессору Винтерфельду достигнуть богатства и видного положения. Габриэль еще слишком молода и неопытна, чтобы принимать в расчет подобные соображения, но вы можете вникнуть в это обстоятельство, и потому я позволю себе надеяться на вашу помощь.
Высказывая эту недвусмысленную угрозу, барон отлично знал, что делал. Ему были хорошо знакомы неограниченная власть Габриэли над матерью и бесхарактерность баронессы, которая сегодня жестоко осуждала какой-нибудь поступок дочери, а на другой день, под влиянием ее слез и уговоров, готова была уступить ей. Угроза барона делала подобную слабость невозможной, заставляя мать бдительно наблюдать за дочерью.
Услышав о возможной перемене завещания, баронесса побледнела.
– Я свято исполню обязанность матери, – воскликнула она. – Будьте уверены, что во второй раз я не позволю провести себя.
– А теперь я желал бы видеть Габриэль, – произнес барон. – Хотя она и заявила, что больна, но я знаю, что это только предлог для того, чтобы избежать встречи со мной. Передайте ей, что я жду ее здесь.
Баронесса поспешила исполнить желание своего зятя и через несколько минут вернулась в сопровождении дочери.
– Могу я попросить вас оставить нас одних, Матильда? – обратился к ней Равен. – Только на четверть часа. Прошу вас об этом.
