Кофе для невлюбленных - Ролдугина Софья Валерьевна (список книг TXT) 📗
Чай на мой вкус был сладковат и не слишком крепок, но сейчас я почувствовала настоятельную потребность сделать глоток.
— И какие же?
— Поговаривали, что Шарля Дикона отравили, чтобы освободить место в клубе, — произнесла Глэдис с загадочной интонацией, с какой обычно рассказывают у камина легенды о фамильных привидениях.
— Очень интересно, — только и смогла ответить я. — И сколько же в этом предположении от правды?
Глэдис рассмеялась.
— Нисколько, Виржиния, поверьте. Сразу после смерти мистера Дикона приглашение в клуб прислали моему драгоценному супругу, а уж он точно не имеет привычки рассылать яд соперникам, я это знаю наверняка, — отшутилась она. — Впрочем, это не единственная загадочная история, связанная с «Ярби». Что говорить зря — одна из моих здешних подруг называет себя леди Тайной и прячет лицо под густой вуалью.
Я почувствовала вдруг необыкновенное волнение. Неужели разгадка лежит на поверхности? Леди Тайна — и есть невеста покойного Патрика Мореля? Или это слишком очевидное предположение, а потому заведомо ошибочное?
— Взять себе имя «Тайна» — значит, бросить вызов обществу, — помедлив, произнесла я, рассеянно следя взглядом за прихотливым узором солнечных пятен на темно-зеленом бархате кресла. Отчетливей стал горьковатый лекарственный запах в комнате, который сначала показался мне похожим на чайный — или просто обострилось мое обоняние? — Если бы я захотела скрыться, то наложила бы грим, надела парик и назвалась бы собственной дальней родственницей. Уверена, этой леди Тайне изрядно докучают вниманием доморощенные детективы.
— О, здесь вы абсолютно правы! — Глэдис резко опустила чашку, и красноватый настой частично выплеснулся на блюдце. Кажется, она принимала неприятности загадочной леди близко к сердцу. — Знаете, Тайна состоит в клубе с момента его основания, то есть около семи лет. За это время она дважды пропадала на год, но совет и не подумал исключить ее. Полагаю, леди Тайна — весьма влиятельная особа, возможно, благородного происхождения, желающая сохранить свое пристрастие к скачкам и игре на деньги в тайне. «Старики» к ней уже привыкли. Однако новички, особенно молодежь, непременно пытаются раскрыть ее инкогнито. Даже мой супруг не избежал этого поветрия, но мистер Юстин быстро шепнул ему на ухо словечко-другое и отговорил от безрассудной идеи. А вот сэра Гленнстоуна так и исключили из клуба.
— Даже так?
— Да, без всякого снисхождения, — вздохнула Глэдис. — Но это история, не стоящая упоминания. Виржиния, вам дурно? Вы бледны.
— Ничего страшного, просто здесь немного душно, — нашла я отговорку, в которой была ровно половина правды.
— Тогда, возможно, нам стоит пройти в гостиную? Она проветривается гораздо лучше, чем все другие комнаты, за исключением веранды.
— Это было бы весьма кстати.
Через несколько часов я поняла, что возненавижу отныне зеленый цвет. Мужчины — все, как один, в темно-изумрудных фраках, редкие леди в платьях унылых оттенков — от плесени до жухлой травы, лиственно-яркая обивка кресел, мшисто-темные скатерти… Скачек я тоже накушалась вдоволь. Только и разговоров было, что о лошадях: «Леди Виржиния, а на кого вы думаете поставить в следующем забеге?», «О, как вам выступление Боевого Огурца? Слышали, у него сменился жокей!», «Посетит ли по обыкновению летние Большие Скачки его величество? А на кого думает ставить он?»…
Я улыбалась кукольно и, как могла, поддерживала беседу. Благо все бромлинские газеты были в моем распоряжении, и мне не составило труда заранее прочитать несколько последних статей, а сейчас изобразить заинтересованность.
Леди Клэймор была сама предупредительность. Зная об истинной — по ее мнению — причине посещения клуба, она с легкостью отгоняла от меня завсегдатаев клуба, среди которых я с удивлением обнаружила и прежних своих знакомых. Например, виконта Уэстера, немолодого, угрюмого вдовца, изредка посещавшего «Старое гнездо», и сэра Гилберта Крэйна, младшего сына барона Крэйна.
— Знаете, Виржиния, сегодня я чувствую себя заговорщицей, которая провела шпиона за крепостную стену. Из поэмы о Белом замке, — шепнула украдкой Глэдис, спасая меня от очередной невероятно скучной беседы о лошадиных статях и госпоже Удаче — непременной спутнице всех азартных игроков.
— Да, верно, очень похоже, — едва нашла я в себе силы рассмеяться. И, хотя Глэдис имела в виду совершенно иную, мнимую тайну, мне стало стыдно. Поднять связи, чтобы попасть в клуб и поспособствовать расследованию — это одно. А вот водить за нос подругу, обещая ей разговор по душам, как в прежние времена… Нет, такого поступка леди Милдред бы не одобрила.
Да и женщин сегодня в клубе не было, кроме полной и одышливой жены сэра Голдхорна и, собственно, нас с Глэдис. Леди Тайна так и не появилась; впрочем, мне удалось узнать, что волосы у нее были темные, а запястья — «бледные, словно лед», так что под описание, данное Эллисом, она вполне подходила.
«Остальное — не мое дело», — решила я, и остаток дня провела исключительно в возвышенных и, по обыкновению, остроумных беседах с Глэдис. Мистер Юстин несколько раз пытался навязать нам свое общество, но лорд Клэймор благородно отвлекал его внимание.
Словом, ничего сколько-нибудь выходящего за рамки обычных светских мероприятий не происходило.
И только за традиционным ужином, после которого клуб, как правило, расходился, я услышала любопытную фразу.
— …А почему сегодня с нами не было Генри? Он задолжал мне партию в карты, — в шутку попенял кому-то мистер Юстин, когда подали суп-пюре — зеленый, разумеется, из брокколи и горошка.
— Сэра Харрингтона? — переспросил блеющим голосом седой благообразный старик с пышными бакенбардами, представившийся сэром Гринингом. — Позвольте, мистер Юстин, но этому во всех смыслах достойному юноше сейчас не до пустых светских развлечений. Он готовится к свадьбе.
— И как молодая невеста? — живо заинтересовался председатель.
— Чудо как хороша, просто чудо…
«Еще одна в коллекцию невест», — отметила я с удовлетворением и храбро зачерпнула ложкой странного супа. Впервые в жизни мне так хотелось дождаться десерта — уж он-то наверняка не мог быть зеленым…
Знала бы я тогда, как жестоко ошибаюсь — ушла бы, без раздумий!
Редко мне случалось видеть Георга обеспокоенным или удивленным, но нынче утром выпал как раз такой случай.
— Леди Виржиния, ради всех богов, что с вами такое? — густые брови комично поползли вверх — еще, еще, как будто от изумления они хотели вовсе сбежать со лба. — Вы бледны так, что кожа даже отливает зелё…
— Не говорите при мне этого слова, — перебила я его тут же и содрогнулась, вспоминая ужасающее завершение вчерашнего вечера. В клубе на десерт подали совершенно возмутительное сочетание продуктов — сыр с плесенью цвета первой весенней травы и молодое вино, в просторечии зовущееся «зеленым». Уж не знаю, что стало для меня настоящей отравой, однако ночь я провела без сна и в хлопотах, не подобающих высокому званию леди. — Скажите лучше, мистер Норманн не оставлял никаких записок?
Лицо у Георга словно каменным стало.
— Вот помяните мое слово, леди Виржиния, с этим «мистером Норманном» вы еще горя хлебнете, — посулил он со вздохом. — Нет, записок не было. Но мистер Норманн просил на словах передать вам: «После вчерашнего вечера вы можете дать отдых глазам в саду камней, расположенном в той части Боунского парка, что прилегает к посольству Никкон. Жду вас около полудня». И что бы это значило?
— Тихое, пусть и весьма оживленное место, серо-красные каменные пейзажи и цепочка искусственных ручьев, водопадов и гротов, — задумчиво протянула я, добавив про себя: «И никаких деревьев». — А означает это, Георг, что у мистера Норманна своеобразное представление о заботе. Сколько там уже? Десять? Пускай мистер Маноле подгоняет автомобиль к дверям. Пожалуй, я отправлюсь прямо сейчас. Как раз успею захватить из особняка томик никконской поэзии.
