Богам – божье, людям – людское - Красницкий Евгений Сергеевич (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .txt) 📗

А еще на крыльце сразу видно бывает, кто из бояр к князю ближе, а кто дальше. Когда князь по каким-то торжественным случаям на крыльце восседает, то бояре на ступенях стоят – ближники повыше, остальные пониже. Тебе, кстати, крепко подумать придется, кого выше ставить – ближников своих или наставников Укудемии. Гляди: тут и уважение надо выказать, и степень каждого из начальных людей простому народишку показать, и не обидеть никого! Так что думай!

«Ага! Вот откуда термин «вышестоящий» появился! И «служебная лестница», надо понимать, из этого же обстоятельства произрастает. А ведь действительно, как-то народ расставлять придется… «табель о рангах», туды ее!»

– Теперь дальше. – Сучок добавил к своему чертежу еще несколько линий. – С крыльца прямо в хоромы попасть невозможно, для этого надо по гульбищу пройти. Вот смотри: помост, вроде как на заборолах у вас, идет по всей передней стене второго яруса. Бывает, что и не только по передней стене, а и вокруг всего здания… это уж как ты сам решишь. Снизу его столбы поддерживают, а сверху, на таких же столбах, над ним крыша… ну, и перила, конечно, по всей длине, чтобы не сверзился никто.

Вот на гульбище-то княжьи ближники целый день и толкутся, если, конечно, князь их в хоромы с каким-нибудь делом не призовет. Тут они промеж себя шушукаются, всякие хитрости задумывают, договариваются, ссорятся, мирятся, дела обсуждают… много всякого. Заодно и покой княжий берегут – кого попало к князю не допускают, а случись беда – собой князя от ворога заслонят.

Хе-хе… – Сучок неожиданно ухмыльнулся. – Погоды-то у нас, сам понимаешь, всякие случаются, а гульбище всем ветрам открыто, разве что от дождя крышей прикрывается, оттого у бояр привычка завелась во всякое время в шубах ходить. Иной так в гордыню боярскую занесется, что и летом, в самую жару, в шубе преет, чтобы все видели – боярин! Придурки, прости господи.

«Ага, вот, значит, как шуба стала чем-то вроде придворного мундира! А что? Дорогой мех, покрытый не менее дорогой импортной тканью, да еще с каким-нибудь золотым или серебряным шитьем, не слабее камергерского мундира будет. И никакие они не придурки – одежда в сословном обществе работает, как удостоверение личности, даже покруче будет, «корочки»-то издалека не видно, а прикид сам собой в глаза бросается. Интересно, а если гульбище застеклить, что они придумают? Так и будут в шубах париться или иные знаки отличия изобретут?»

– Так вот, боярич, если начинается «место власти» с крыльца и гульбища, то самая суть его в сенях! Это в простых домах сени ладят для сохранения тепла, да для того, чтобы сразу с улицы в жилье не лезть, а в княжьих хоромах да у бояр, что поважнее, сени для другого предназначены. На сенях князь пиры устраивает, послов принимает, боярскую думу собирает или совет с малым числом ближников устраивает. Здесь же и княжий стол находится – помост такой возвышенный над полом…

– Да знаю я, что такое стол…

– Не перебивай! – Сучок сердито ткнул чертилкой в землю. – Спросил совета, так слушай, я зря не болтаю! Стол, значит… а на столе столец – седалище княжеское, навроде кресла, что ты измыслил, только попроще будет. Ты вот, если деду твоему понадобится к князю Туровскому подольститься, возьми да и присоветуй ему, чтобы кресло князю привез. Князь Вячеслав, сказывают, телом излиха дороден, а такие люди любят с удобством восседать, вот и удоволите владыку своих земель! Еще бы узнать, какое у Вячеслава знамя, так можно было бы его на спинке кресла вырезать… или же знамя Рюрика – атакующего кречета – тоже почетно.

– Да! – подхватил мысль Мишка. – Можно еще и для княгини кресло чуть поменьше изготовить!

– Ну, не знаю… – засомневался Сучок, – я тебе для чего про стол и столец рассказывать взялся? Потому, что столец – единственная постоянная мебель на сенях, а все остальное сменное. Надо устроить пир – соорудили столешницы на козлах, надо Боярскую думу собрать – натащили скамей для бояр, надо принять послов – вынесли все, сидит один князь, остальные стоят, надо посоветоваться с ближниками – поставили небольшой стол и скамьи вокруг него, притащили напитки да закуски… еще всякие разные случаи бывают, и все это на сенях происходит. Из-за этого сени делаются как можно больше просторными – во всю клеть.

Окна в сенях устраивают большими, не только для света, но и для воздуха, а то ведь бывает, что на пиру несколько десятков мужей соберутся, выпьют-закусят, да так надышат… и прочее, что в волоковые окошки [10] этакий дух и не пролезет! Ну а на ночь или в непогоду эти окна ставнями закрываются.

«М-да, симбиоз актового и банкетного залов с кабинетом и совещательной комнатой. Вот тебе и сени! Пожалуй, звание «сенной боярин» соответствует примерно чину тайного или действительного тайного советника, а «сенная боярыня» – ну, никак не ниже фрейлины».

– Слушай, старшина, а ты-то откуда это все знаешь? – заинтересовался Мишка. – Можно подумать, что ты сам боярином у князя был…

– Можно подумать, – передразнил Сучок, – что в княжьих или боярских хоромах пожаров не случается, что не ветшают они или не перестраиваются!

– Да, верно… это я как-то… – Мишка развел руками.

– Да неужто тебе дед этого не рассказывал? – удивился Сучок. – Он же по молодости при князьях покрутился вдоволь!

– Рассказывать-то рассказывал, но у него взгляд-то на эти дела воинский, а у тебя строительный, чувствуешь разницу?

– Воинский, воинский… – сердито проворчал Сучок – Только и мыслей, что разломать или поджечь, а попробовали бы хоть раз что-то выстроить…

– Ладно, старшина, не ворчи! – примирительно произнес Мишка. – Когда-никогда, а жениться мне все равно придется, вот и терем сгодится, а пока мы туда девиц поселить можем, чтобы, значит, у них постоянное место в крепости было. Глядишь, им с верхотуры-то по ночам к парням шастать труднее будет…

– Ага, рубить-колотить, так ты их и удержал! Дело молодое, природа своего требует…

– Ну, тебе виднее… молодое дело или не молодое, сам-то в Ратное за тем же самым мотаешься… Бешеной собаке семь верст не крюк, как говорится…

– Ты не в свое дело-то не лезь! – взвился Сучок. – Молод еще меня попрекать! Говорим о стройке, рубить-колотить, так о стройке и говорим! И нечего тут…

– Да будет тебе, старшина! Что ты, как кипятком ошпаренный? Ходишь и ходишь, кто тебе запретит? И не попрек это вовсе… Радуюсь за тебя, женишься – сам первый тебя поздравлю! Такого мастера, как ты, еще поискать, а через женитьбу ты у нас ведь и насовсем остаться сможешь…

– Женишься… – Сучок вдруг как-то весь опал, словно из него выпустили воздух. – Кто ж за закупа пойдет…

– Выкупишься, мы же договорились обо всем! Или не поверил мне?

– Поверил не поверил… – Сучок отвернулся от собеседника и заговорил в сторону, ковыряя чертилкой сиденье скамьи. – Я чего только не передумал, когда весть дошла, что воевода тебя из старшин разжаловал… Гвоздь так и сказал: «Не будет Михайла старшиной – не быть и нам вольными». А потом опять весть пришла, что тебя под стрелы попасть угораздило – чудом жив остался… – Голос плотницкого старшины дрогнул. – Ты, сопляк… ты хоть подумал, у скольких людей жизнь поломается, если тебя не станет? Других поучаешь, а сам…

«А ведь и вправду, сэр Майкл, сколько людей на вас завязано? Просто на одно ваше существование и на реализацию ваших планов! Случись что, и как им дальше жить? Это ж не ТАМ – накрылась фирма, другую работу нашли. ЗДЕСЬ работа с жизнью гораздо жестче связана – зачастую работа или служба и есть жизнь! Блин, сколько же нервных клеток Сучок и его артельщики сожгли, пока вас из похода за болото дожидались? Да и не только артельщики… Вместе с «курсантами» почти две сотни народу в крепости обретаются, и все, так или иначе, от вас, сэр, зависят. Вот тебе и феодал-эксплуататор… в их понимании чуть ли не отец родной. Да… дела».

– Ну, перестань, старшина… – Мишка совершенно неожиданно почувствовал, что и ему стало трудно говорить – Кондратий Епифаныч, пойми правильно… я же еще учусь, да и присматривают за мной, не дадут просто так сгинуть… слыхал же, как меня Немой защитил…