Прыжок в прошлое. Дилогия (СИ) - Сапаров Александр Юрьевич (книги бесплатно .TXT) 📗
– Там может, мы построим мельницу на этом ручье, и денежки наши будут, а не монастырские. А потом Федька ты слыхивал ли, что на мельницах сейчас тряпье трут и бумагу из него начали делать, очень может быть выгодная штука. Давай-ка сегодня вечерком сядем старосту пригласим, и обсудим, сейчас рупь вложим, потом десять получим, но надо будет все посчитать, вот вечерком и займемся.
Вечерком мы сели и начали считать, выходило прилично, хотя сам труд стоил и не особо дорого, но вот, что придется привлекать к этой работе специалистов сомнений, не вызывало. Но все мои мысли о больших деньгах разбил Ефимка Лужин. Он, почесав свою лысую голову, сообщил:
– Так Сергий Аникитович, я думаю, что затея эта пустая. Мельницу тута ужо строить хотели. Еще дед твой, царство ему небесное, такой приказ отдал. И построили ведь мельницу то, а ручей взял на два года и высох. Дед твой от злости спалил все, и приказал к энтому ручью и близко не подходить. А нам я думаю и не надо такого, в монастырской мельнице по божески берут, а тут ежели построим, кроме наших, никто и не поедет. А цену снизить, так себе в убыток будем молоть. И ты уж прости меня Сергий Аникитович, тряпья то мы на мельницу кажись, тоже не наберем. Где такую гору тряпья взять. Ежели бы мы тракте на стояли, а так у нас тут тупик, далее дороги нет. Леса непролазные. Кто к нам это тряпье потащит?
Речь старосты была обоснована и особых сомнений не вызывала, так. что мне пришлось отказаться от мысли улучшить жизнь моих крестьян.
Поэтому мы достали штоф хлебного вина, при виде которого у Лужина загорелись глаза, и хорошо посидели. Весь вечер, пока я еще что-то понимал, Ефимка пытался учить меня деревенской жизни, он, каким то шестым чувством понял, что я в этом ни хрена не соображаю, почти как тот барин в известном стихе Козьмы Пруткова " Но тимофееву траву отдать немедля Тимофею". Из его длинной речи я понял одно, что ежели, крестьянина не напрягать и дать обществу волю, то выход оброка увеличится и вообще наступит рай.
Мой ключник слушал разливавшегося Ефимку с кривой усмешкой. А когда тот, уже хорошо наклюкавшийся, с поклоном оставил нас, то сказал:
Хороший староста у тебя Сергий Аникитович, но догляд за ним нужен. Обведет ведь вокруг пальца собака, как есть обведет.
После ухода старосты, я разочарованный отставкой строительства мельницы, еще немного продолжил питье вина, а потом, уже совсем распоясавшись, отдал приказ доставить ко мне немедленно Парашку. Это было воспринято вполне нормально, и вскоре Параша стояла в моей комнате с довольной улыбкой женщины, которая обошла в долгом забеге всех своих конкуренток. Когда я уже в кровати обнимал ее горячее тело, у меня мелькнула мысль:
– Подарил бы хоть что-нибудь девушке, придурок.
На следующий день, я, окончательно понял, что никаких изменений в жизнь своих крестьян не внесу, и отбыл в сторону Москвы. Провожали меня еще радостней, чем встречали, а Параша ходила с гордым видом. Еще бы, хоть, как в известной песне, полного подола серебра она домой не принесла, но, тем не менее, я ее не обидел.
Со слов старосты урожай в этом году обещал быть неплохой, и мой доход, следовательно, тоже. Так что в обратный путь мы двигались с еще более хорошим настроением, чем сюда. И я понял, что городская жизнь нравиться мне все же больше.
Обратный путь прошел без особых приключений. Когда мы добрались до известного постоялого двора, то там уже хозяйничали совсем другие люди, мы хорошо поужинали и переночевали и на следующий день к вечеру были уже в Москве.
На следующий день поездка в Заречье вспоминалась, как давно прошедшее мероприятие. У моих работников ко мне возникла куча вопросов, а самое главное, уже имелась огромная очередь из бояр и их жен, "исправить личину". Мне пришлось провести целый день, принимая нежданных гостей, которые прослышали про " чудо с Иващкой Брянцевым" и теперь желали кто, убрать шрам, кто огромную бородавку. Я совершенно не желал наживать себе врагов, и поэтому пришлось вести тайную запись, не сообщая приезжающим, кто и за кем будет взят на лечение, а просто сообщал человеку, когда и к какому времени ему надо приехать.
Как сейчас я жалел, что не имею возможности проводить местную анестезию, ведь эфирный наркоз все-таки такая серьезная вещь, имеющая массу осложнений, правда и местная анестезия тоже иногда дает аллергические реакции, сколько я слышал историй. когда после инъекции лидокаина или новокаина, умирали люди, а потом, врача, назначившего манипуляцию годами таскали по судам.
Но я уже дал указания по сбору ячменя с желтыми стебельками, я все надеялся, что смогу выделить из него, анестезирующее вещество.
Вечером я сидел и размышлял, где мне взять, линзы для микроскопа. Увы, мои скромные познания на это ответ не давали, я конечно знал, что стекло варится из соды и песка, но как это происходит и вообще, как потом сделать из него линзы оставалось загадкой.
Я помнил из какой-то статьи что в Новосибирском институте еще в семидесятых годах получили линзы оплавлением стеклянной нити и последующей шлифовкой и полировкой. Так, что дело за простым, где взять стеклянную нить, и чем шлифовать получившийся шарик. А вообще, для начала мне не повредило бы иметь увеличительное стекло для того, чтобы делать мелкие манипуляции на лице.
И я решил, что начну обход московских рынков с завтрашнего дня в поисках линз и стекла. Ведь варят венецианцы прозрачное стекло уже два века, может, какие-никакие осколки занесло и к нам. Спиртовка у меня есть вытяну стеклянную нить, и будем смотреть, что получиться.
Но обойти с утра рынки не очень получилось. Слава, которую я получил, после излечения лица Брянцева, расходилась волнами по Москве и каждая волна несла все более высоких и высоких гостей.
Сегодня с утра мне уже пришлось принять двоих немалых бояр, и это заняло большую часть моего дня. Но все-таки во второй половине дня я выкроил время для инспекции моего производства.
Все-таки, чтобы не говорили, о том, что человеку от сохи нельзя внушить правила асептики и антисептики, Антоху мне удалось выдрессировать быстро. Конечно, здесь играло большую роль, что в отличие от вшивой Европы, у нас, как-то не принято было даже в крестьянских семьях ходить со вшами. И баню посещали все регулярно, поэтому мытье рук перед едой и перед работой с медикаментами удалось привить очень быстро. Ну а сам Антон в мастерской не стеснялся в выражениях и тумаках, в том числе получали и девушки, так, что когда я зашел в длинный сарай, где у меня производились всяческие ингредиенты, то порядок там был. Конечно, до лабораторий нашего времени было еще работать и работать, но все-таки здесь был чисто выскобленный пол. Все работники в холщовых балахонах с рукавами, которые они носили только здесь. На двух столах стояли немногочисленные грубо сделанные глиняные колбы, реторты. Современный химик пришел бы в ужас от таких изделий, но мне и это казалось богатством. В начале сарая еще пахло самогоном, в его конце уже стоял резкий запах эфира и спиртовых настоек трав, которые уже по моему заданию, стали собирать женщины и дети. Я прошелся по лаборатории сделал пару замечаний и, поняв, что здесь все идет, как надо, отправился на рынок. Мне пришлось немало объехать рядов пока я не нашел лоток, какого-то старика татарина уныло смотрящего перед собой, у него на лотке кроме всего прочего на тряпке лежало мутное увеличительное стекло. На это стекло внимания никто не обращал, и когда я в сопровождении холопов подъехал к татарину, тот немало перепугался. Отдал он мне это слегка желтоватое поцарапанное стекло почти даром, сообщив, что никто не понимает, какую он драгоценность продает. Но это все равно было не то, даже после шлифовки, вряд ли этой линзой можно было удобно пользоваться. Но время было уже позднее и мне пришлось поиски прекратить. Я уже совсем было собрался уезжать с рынка, когда заметил, небольшую толпу около одного купца по обличию европейца. Действительно это был, по всей видимости, венецианец, не знаю уж, как попавший в Москву. И около него лежало несколько стеклянных ажурных изделий. Не знаю, что он тут делал с ними, но цена была такая, что наверно можно было скупить на эти деньги полрынка. Но меня привлекли, лежащие, в уголке, несколько разбитых украшений. И я пристал с просьбой продать, вначале венецианец сопротивлялся но потом все-таки за полтину денег отдал мне эти несколько кусочков прозрачного, как слеза стекла. Довольный проведенным днем я поехал домой. Завтра меня ждала работа по основной специальности, приведение в порядок женских лиц.
