Прыжок в прошлое. Дилогия (СИ) - Сапаров Александр Юрьевич (книги бесплатно .TXT) 📗
– А ты, – обратился Иоанн Васильевич, – Сергий Аникитович, какую награду хочешь, проси, пока я добрый!
– Великий государь, не ради награды старался, волю твою выполнить хотел, и невместно мне самому себе награду просить, как ты, Иоанн Васильевич пожалуешь, так и хорошо, все едино честь великая.
Царь оглядел столпившихся бояр:
Видели, как человек говорит, а вы из-за вотчин своих бороды друг другу рвете и меня в свои дрязги затаскиваете.
А тебе Щепотнев, подтверждаю все твоего отца привилегии, и жалую шубу с царского плеча.
Когда мне принесли шубу и накинули ее еще на мою, я еле удержался на ногах, тяжесть была неимоверная, даже пот выступил на лбу. Царь заметил мое состояние и по-прежнему улыбаясь сказал:
– Иди, отпускаю тебя Щепотнев, но вскоре призову на службу царскую.
Я еле живой под горой мехов откланялся и едва дошел до кареты, уже там внутри, я со вздохом облегчения снял все с себя, и подумал, а как же бояре целый день сидят около царя, да еще сохраняют бодрость духа таких одеждах.
Когда я приехал домой то, во дворе стояла подвода, груженная бочками, вокруг нее ходил мой ключник и сокрушенно качал головой.
– Что Федька головой качаешь? – спросил я.
– Дык как же не качать Сергий Аникитович, привел купчина бочки то с золой со Студеного моря. В пятнадцать крат дороже зола получилась, чем рядом из-под Москвы привезть. В его голосе звучало искреннее переживание за неразумное решение своего хозяина купить кота в мешке, втридорога.
– Не переживай Федор, эта зола мне очень даже нужна, вот увидишь, что мы с ней дальше делать будем. Я подошел и попытался приподнять бочку, весила она килограмм пятьдесят, я прикинул пять бочек – это двести пятьдесят килограмм золы, практический выход йода будет из тридцати килограмм сто грамм, значить мне светит получить почти килограмм кристаллического йода. Ну а если перевести в 5 % спиртовой раствор, то мне этого йода хватит на много лет. Надо только вначале постараться выделить из золы всю соду, она мне еще пригодится.
Бочки быстро сгрузили у мастерской и занесли во внутрь. Мне не терпелось проверить свои мысли по поводу получения иода. На лабораторную печь была поставлена реторта в которую засыпали золу водорослей и осторожно залили купоросным маслом, затем растопили плиту, по мере нагревания и кипения бурое содержимое запенилось а вверху на стенках реторты стали появляться желто- фиолетовые кристаллики. По окончанию нагрева кристаллики были собраны в стеклянную баночку с притертой крышкой, и я держал в руках первый в этом мире чистый галоген. Мои работники ничего не понимали, но, видя, что я чуть не пустился в пляс, они тоже радовались этим кристаллам, а особо любопытные просили объяснить, что же это такое. Памятуя о послухах, я особо не вдавался в детали, а рассказал, что по способу, описанному в греческой медицинской книге, получил из водорослей лечебное вещество, которое надо растворять в хлебной вине и мазать раны, и что, тогда огневица никогда не сможет начаться у таких больных.
Я почти побежал в операционную, где у меня хранился семидесятиградусный спирт. И там, особо не стараясь соблюсти пропорции, залил кристаллы спиртом. Йод растворялся не очень быстро, но через полчаса я держал в руках пузырек с раствором йода и чувствовал себя на седьмом небе от счастья.
Постепенно суета на моем подворье затихала и я смог уделить внимание, а что же собственно происходит у меня под носом. Итак как-то по утру мы, наконец, уселись с моим ключником у меня в кабинете, Федька приволок здоровенную амбарную книгу и начал свой рассказ
Итак мое подворье располагалось на Варварке, и это было очень даже приличное место, с одной стороны от нас находилось такой же боярский дворец, а с другой начинало строится Купеческое подворье от этой стройки с ранней весны доносился постоянный шум. Почти рядом с нами находилась и Церковь Святой Варвары, в которой служил отец Евлампий. Место у нас было проходное и шумное. Но мой "отец" Аникита Иванович хоть и не вылезал вперед других бояр, но получил чин окольничьего и сумел не только сохранить свою усадьбу, в отличие от многих, но и приумножить ее. Сейчас у нас проживало почти пятьдесят человек, из которых десяток оружных холопов с женами и детьми, конюхи, повара и другие, про которых я не очень хотел знать, меня интересовало сколько у меня молодых парней, которых можно будет привлечь к постоянной работе в мастерской, притом таких, чтобы их не могли сманить на сторону и не раскрыть моих секретов. Федор удивленно посмотрел на меня и сказал:
– Дык как же Сергий Аникитович они же крест на верность целовать будут?
Я в душе сомневался в достаточности такого действия, но благоразумно промолчал.
После недавней поездки к царю, я мог особо не волноваться. Потому, как одной из привилегий возвращенных мне была небольшая сумма, получаемая из казны, и на эту сумму можно было существовать всей усадьбе, а я ведь надеялся, что осенью получу еще и доход с вотчины, которую надо посетить во, чтобы то ни стало.
До сего дня у меня в мастерской – лаборатории работали, кто придется, а начальником там давно уже стал Антоха, но он нужен был мне, как помощник в лечении и мы с Федором вызвали смышленого парня лет восемнадцати, которого звали Яковом, он давно вертелся около мастерской и любопытство из него так и перло. Поэтому я поручил Антону постепенно передать бразды правления Якову с тем, что бы тот начинал командовать сам. Мне конечно не надо было самому много эфира, но я понимал, что никто не даст единолично распоряжаться такой драгоценностью одному, и рано или поздно этот вопрос кто-то поднимет, так, лучше мне организовать производство и самому получать с этого какую-никакую прибыль. Йода, который сейчас осаждался в ретортах, мне также хватит на много лет, но не исключено, что в будущем, возможно будет открыть свое производство для продажи. И еще у меня возникла одна идея, я хорошо помнил историю открытия лидокаина. Когда химик исследовавший экстракт полученный из ячменя, и нечаянно его лизнувший почувствовал, что у него онемели губы, то после этого начались исследования, которые и привели к созданию одного из самых сильных анестетиков современности. Я помнил, что исходный продукт изограмин был токсичен, но надеялся, что для местных операций он вполне подойдет и мне не надо будет давать эфирный наркоз там, где будет достаточно смазать слизистую оболочку, оставалось только дождаться середины лета, чтобы мне удалось собрать достаточное количество стеблей мутирующего ячменя, отличающегося от обычного отсутствием хлорофилла в листьях.
Также я, думая возможных перевязках велел посадить пару женщина на щипку корпии, думая что запас как обычно говорят……
Кроме того, вспоминая мучения связанные с раздеванием и уходом за Натальей дочкой Евлампия, я решил, что надо иметь двух девушек, таких же помощниц, как Антоха, и поручил найти их самому Антону, думая, что он уже должен понимать, какими эти кандидатки должны быть.
Федору же было дано задание закупить пару пудов обожженого гипса, ведь в эти времена перелом практически означал или смерть, или инвалидность. И я хотел, чтобы Царь ознакомился с этими нововведениями. Но как же мне не хотелось, чтобы на все это смотрел его Бомелиус, про которого я помнил только то, что его должны были в ближайшие годы зажарить на вертеле. Как бы приблизить эту дату? И мне, кстати, сразу станет безопасней жить, и не ожидать, каждую минуту мышьяка в еде.
Итогом нашей беседы было то, что мы с Федором решили навестить мою вотчину, и посетить село Заречье.
И на следующий день начались сборы. Все были к этому привычны,
поэтому за день со всем управились. Но в поход решили отправиться с утра.
И вот прохладным июньским утром мы отправились в вотчину. Да это совсем не напоминало мне события пятимесячной давности, когда мы с Антохой под видом рыбаков ехали в Москву на возе мерзлой рыбы.
Мы с Федором ехали впереди, а сзади нас сопровождало десять конных, все были нехило одеты и на нашу колонну обращали внимание. Пока мы ехали по Варварке слышались шепотки:
