Влюбиться в жертву (Вирус ненависти, Измена в розовом свете) - Алюшина Татьяна Александровна (первая книга txt) 📗
– Ритуль, через сорок минут.
У Тины в горле стояли слезы, ей все тяжелее было держать спокойный ровный тон, особенно услышав голос Ритки, как совсем из другой, мирной жизни, – такой родной голос, даже когда подруга орет!
Тина торопилась закончить разговор, понимая, что еще совсем немного, какие-то миллиметры отделяют ее от истерики и бурных слез. Она почему-то очень стеснялась рыдать при этих мужчинах, но все-таки не отключала телефон, продолжая слушать Ритку, словно держалась за нить, соединяющую ее через расстояние с любовью близких, заботой, уютной теплой кухней, где ее ждут.
Сделав глубокий вдох и несколько глотательных движений, Тина загнала тугой комок слез внутрь и сказала:
– Рита, наполни мне, пожалуйста, ванну. У нас есть что-нибудь из еды?
– Да полно у нас еды, ненормальная! Ты же целую гору наготовила, и я продукты привезла! – Тут подруга замолчала, почувствовав, что все гораздо серьезней, чем она себе представляла, и совсем другим, осторожным тоном поинтересовалась: – Тиночка, ты в порядке?
– Не совсем. Я не могу сейчас говорить. Скоро буду! – И она быстро отключила телефон.
Артем встал с земли, подошел к девушке, внимательно слушая ее разговор и вглядываясь в лицо. Он видел, что она держится из последних сил, исключительно на силе воли, видел, как заострились ее скулы и выступили темные круги под глазами. Как чуткий приемник, настроенный на эту женщину всем телом и умом, он улавливал ее напряжение, состояние, близкое к истерике.
– Все, Тина, поехали. Серега нас быстро довезет, – сказал Беркутов, беря ее за руку.
– Да, пожалуйста, мне действительно надо быстро.
Артем помог ей подняться со ступеньки, обнял одной рукой за талию и повел к «Волге», но Тина остановилась и обратилась к Бывалому:
– Григорий…
– Павлович, – подсказал тот и разрешил: – Можно просто Гриша. Вам, Тиночка, теперь все можно!
– Спасибо! Поехали с нами. Я думаю, нам всем срочно надо выпить! – пригласила она и, улыбнувшись через силу, добавила: – И закусить!
– Тиночка, драгоценная вы моя, да вам цены нет за мудрость и понимание! – воспел хвалу женщине Бывалый.
Ритка открыла сразу, Тина и не успела убрать палец от кнопки звонка, а дверь уже распахнулась.
– О господи! – воскликнула Ритка, обозрев внешний вид подруги, и отступила.
– Тина! – закричал Денис, выскакивая в прихожую.
Он остановился перед ней на полном скаку, широко распахнутыми глазами оглядывая ее всю, с головы до ног, и строго спросил:
– Тина, что случилось?! Почему вы с Ритой мне ничего не рассказали, мы же, кажется, договаривались – никаких секретов друг от друга!
Взрослые молчали. Григорий с Артемом поразились: перед ними стоял не двенадцатилетний мальчик, а маленький мужчина.
Этот маленький мужчина, не по годам много понимавший и видевший, любил обеих женщин глубоко и преданно, боялся за них и готов был защищать от любых трудностей.
И тут Тина не выдержала, наконец, отпустив все свои внутренние тормоза и перестав бороться с собой, шагнула в квартиру, протянула к Денису руки и заплакала.
– Деничка, я не могу тебе рассказать, у меня просто нет сил это рассказывать! Пусть кто-нибудь другой все объяснит!
Денис кинулся к ней, обнял и крепко прижался, став опять маленьким мальчиком.
– Тиночка! Не плачь, пожалуйста. – Он повернул голову к маме и сказал: – Рита, дай ей водки скорее, ей же больно! Тиночка, тебе очень больно?
– Да, очень! У меня как-то все сразу заболело! – плакала, уткнувшись ему в макушку, Тина.
Мужчины переглянулись, не понимая, что происходит и почему ребенок предлагает такое лечебное средство. У них что, заведено пить в семье? Водка в чести?
Рита очнулась от первого испуга, кинулась к Тине, обняла их с Денисом, начав плакать в унисон с подругой. Она посмотрела через плечо Тины на Артема и Гришку и, увидев их недоумение, смешанное с большой долей осуждения и настороженности, пояснила:
– На Тину не действуют никакие обезболивающие средства, вообще никакие! Только от водки она может немного опьянеть и, главное, ненадолго притупить боль. Там, в морозилке, на кухне, есть бутылка. Кто-нибудь, налейте ей скорее!
Артем отодвинул обнимающуюся и рыдающую троицу и быстро прошел в кухню. Схватив первый попавшийся стакан с полки, он скомандовал:
– Гришка, тащи их всех сюда! Надо остановить эти реки слез!
Конечно, Беркутов понимал: невзирая на то, что Денис сильный человечек, он все-таки еще ребенок, а женщинам сейчас необходимо почувствовать мужскую защиту и силу и чтобы кто-то руководил и дал возможность побыть слабыми.
Гришка зашел в кухню, одной рукой обнимая за плечи Тину, другой таща за собой Риту, Денис шел впереди всей процессии.
Артем протянул Тине стакан, наполовину наполненный водкой.
– Выпей!
– Налей всем, кроме Дениса, конечно. Давайте вместе выпьем, – сказала она, принимая стакан из его руки.
Они не сели за стол, а выпили стоя и молча, понимая, что эта рюмка боевая, не требующая закуски, а ставящая точку в сегодняшнем испытании. Все остальное – застолье, питье – это уже расслабляющее, снимающее стресс и смывающее с души остатки страха.
– Рита, тебе придется меня помыть, мне нельзя мочить руки.
– Идем, моя хорошая, сейчас будешь чистая и красивая!
– Артем, вы втроем сможете на стол накрыть?
– Конечно! Иди купайся, мы разберемся. Денис, покажешь, что здесь и как?
– Покажу. А вы кто?
– Меня зовут Артем Константинович, – ответил он, провожая взглядом Тину с Ритой, заходящих в ванную. – А это Григорий Павлович. Мы оба следователи, я из прокуратуры, а он с Петровки.
– Ух ты! – восхитился Денис. – А вы расскажете про задержания всякие?
Денис обостренным детским чутьем принял этих двух мужчин сразу, почувствовав, что им можно доверять, и расслабился, передавая всю ответственность взрослым.
Они сидели за столом вчетвером. Денис стоял возле Тины, не отходя от нее ни на шаг, и все поглаживал ее по спине ладошкой.
Пока Тина мылась, она выплакала все свои слезы, страхи, воображаемые ужасы возможных вариантов развития событий. Она почти успокоилась, когда отправила купаться Артема, и они с Риткой перерыли весь дом, подбирая ему хоть какую-нибудь одежду. Торопясь поставить точку в отношениях с Алексеем, она собрала все до единой его вещи, впрочем, ни одна из них, даже если бы и осталась, Артему не подошла бы по размеру.
Тина достала свою любимую футболку огромного размера, которую привезла с Кипра. Футболка была мягкой, уютной и доходила ей до колен, а Артему оказалась слегка маловата. В углу шкафа девушка нашла джинсы, когда-то давно подаренные Лешке его мамой. При примерке джинсы оказались на несколько размеров велики Алексею. Посмеявшись, что мама купила сыночку штанишки «на вырост», Тина засунула их в дальний угол и забыла. Сейчас они пригодились. Правда, оказались коротковаты героическому следователю.
Экипировав Артема, Тина затолкала в стиральную машину все его вещи и остатки своего костюма, окончательно сбрасывая с себя истерию этими нехитрыми бытовыми действиями.
– Все, все! Хватит суеты! – торопил всех Гришка. – Девочки, за стол!
Когда все наконец расселись, он поднял полную рюмку и предложил тост:
– Ну что, с боевым крещением, Валентина!
– Это точно! – согласилась она.
Они выпили и стали быстро закусывать, обнаружив, что все очень голодные, да и стол, уставленный яствами, располагал к этому.
– А вот скажите мне, Тина, – начал Гришка, с аппетитом наворачивая плов, приготовленный ею накануне, – как я понял, вам тоже всадили укол, такой же, как и Артему?
– Да.
– Тогда почему вы не отключились? А?
Он оставался следаком всегда, при любых раскладах, наверное, даже во сне.
– Все дело в том, что у меня с рождения неправильный обмен веществ, какой-то необыкновенный. В медицинских терминах это звучит очень заумно, а если просто, то я не воспринимаю никаких психотропных, снотворных, обезболивающих средств, организм их сразу нейтрализует. Мама все время боялась, чтобы я, не дай бог, что-нибудь не сломала или не пришлось бы делать операцию. Правда, мне не проводили анализ на уж очень сильнодействующие препараты, но все более или менее известные лекарства, влияющие на нервную систему, на мне испытывали.
