Чистые пруды. От Столешников до Чистых прудов - Романюк Сергей Константинович (книги полностью бесплатно TXT) 📗
По всей России славились балы в доме собрания, проходившие с октября или ноября и до апреля (в пост они заменялись концертами). По словам князя П. А. Вяземского, балы были «настоящим съездом России». Осенью в Москву прибывали длинные помещичьи обозы, привозившие своих хозяев со всем скарбом и припасами на долгую зиму на «ярмарку невест». Как писал Пушкин в «Путешествии из Москвы в Петербург», «Москва была сборным местом, для всего русского дворянства, которое из всех провинций съезжалось в нее на зиму. Блестящая гвардейская молодежь налетала туда ж из Петербурга. Во всех концах древней столицы гремела музыка, и везде была толпа. В зале Благородного собрания раза два в неделю было до пяти тысяч народу. Тут молодые люди знакомились между собою; улаживались свадьбы. Москва славилась невестами, как Вязьма пряниками».
Вот впечатления провинциала, приехавшего в начале XIX в. из Казани в Москву и попавшего на бал в Благородное собрание: «Вход в освещенные комнаты, особливо в огромнейший длинный зал, наполненные лучшим дворянством обоего пола, был поразителен. В тот вечер до четырех тысяч персон, собранных в одном доме, одетых в лучшее платье, особливо дамы и девицы, украшенные бриллиантами и жемчугом, составляли для меня восхитительное зрелище, каким я никогда не наслаждался.
Здесь видел я всех красавиц московских, всех почетнейших людей века Екатерины Великой и даже Елизаветы императрицы…»
Очень были популярны детские балы балетмейстера Петра Йогеля, который попал даже в классическую литературу — в роман «Война и мир». Йогель учил танцам многие поколения московской молодежи, и на балах встречались его ученицы бабушки и дедушки с внуками — ему «столько ног обязано своим образованием», писал журнал «Галатея».
В 1827 г. «Дамский журнал» так рассказывал о бале: «…данный г-ном Йогелем классический бал 21 декабря в доме Благородного собрания был самым блестящим по своему предмету. С танцовавшими детьми соединились и молодые дамы, и военные кавалеры. Гостей у суетившегося хозяина о непрерывном движении, происходившем в двух залах, было до 400».
Здание Российского Благородного собрания — одно из пушкинских мест Москвы. На балах в собрании бывал Пушкин, сначала как приглашенный, а после февраля 1827 г. — как постоянный «член-кавалер», а впервые Александр Сергеевич побывал здесь после приезда из Михайловского. Сохранились воспоминания современников о том, как они видели поэта в зале собрания. Т. П. Пассек писала о посещении зала 2 апреля 1829 г., когда она была на хорах: «Внизу было многочисленное общество, среди которого вдруг сделалось особого рода движение. В залу вошли два молодые человека. Один был блондин, высокого роста; другой — брюнет, роста среднего, с черными, кудрявыми волосами и выразительным лицом. „Смотрите, — сказали нам, — блондин — Баратынский, брюнет — Пушкин“. Они шли рядом, им уступали дорогу». Об этом же дне вспоминал много позже А. И. Герцен: «О, боже мой, как пламенно я желал увидеть поэта! Казалось, что я вырасту, поумнею, поглядевши на него. И я увидел, и все показывали, с восхищением говоря: вот он, вот он!..»
Впечатления от посещений балов в Благородном собрании остались в седьмой главе «Евгения Онегина», когда Татьяну привозят в собрание, где она встретила своего будущего мужа.
Возможно, что в зале Благородного собрания Пушкин впервые увидел Наташу Гончарову, и произошло это в 1826 или 1827 г.: «Когда я увидел ее в первый раз, красоту ее едва начинали замечать в свете». Тогда ей было 14–15 лет, и она участвовала в одном из детских балов танцмейстера Петра Йогеля, который тогда часто устраивал их в Колонном зале. Устоявшееся мнение об их первой встрече на Тверском бульваре, в доме Кологривовых в 1828 г., несостоятельно, ибо не подтверждается ни словами самого Пушкина, ни воспоминаниями современников.
Пушкин, конечно, посещал не только балы, но и концерты в собрании, зал которого славился прекрасной акустикой. Концерты, дававшиеся и приезжими знаменитостями, и отечественными музыкантами, были очень популярны. Выступали на них пианист, создатель в России жанра ноктюрна, учитель Глинки Джон Фильд, знаменитая итальянская певица Анжелика Каталани, пианист Иоганн Гуммель, итальянский тенор Джованни Рубини, пианист и композитор Франц Лист. С 1860 г. в собрании регулярно проводились концерты Русского императорского музыкального общества. Тут выступали П. И. Чайковский, С. В. Рахманинов, А. Н. Скрябин, Ф. И. Шаляпин, Л. В. Собинов, Р. Штраус, К. Сен-Санс, А. Никиш, С. А. Кусевицкий и мн. др. Трудно даже просто перечислить все события и всех известных людей, связанных с этим зданием.
На литературных вечерах выступали Гончаров, Островский, Тургенев, а в связи с открытием в Москве памятника Пушкину 6 июня 1880 г. в зале Благородного собрания выступали многие известные писатели, и Достоевский произнес знаменитую речь о Пушкине.
Другая знаменитая речь также прозвучала в зале собрания: император Александр II 30 марта 1856 г. говорил о необходимости отмены крепостного права. «Лучше, — сказал он, — начать уничтожать крепостное право сверху, нежели дожидаться того времени, когда оно начнет само собой уничтожаться снизу».
В здании Благородного собрания проходили выставки, спектакли, благотворительные базары, представления живых картин, маскарады. Так, в 1830 г. залы были отданы под первую московскую выставку отечественных изделий. Как писал журнал «Московский телеграф», там, где «прежде гремела музыка и вертелись вихрем пары в вальсах и котильонах, теперь царство торговли и промышленности». На выставке, имевшей большой успех, было представлено более 20 тысяч различных экспонатов, размещенных во всех залах и комнатах собрания.
Летом 1905 г. началась перестройка здания Российского Благородного собрания. Автором ее был архитектор А. Ф. Мейснер, старавшийся не затронуть интерьеров казаковского шедевра. Здание было надстроено одним этажом, изменили фасад — вместо несколько худосочного портика с широко расставленными колоннами архитектор создал уравновешенный пропорциональный портик на высоком цоколе и увенчал его пологим куполом.
Во время Первой мировой войны здесь, как и во многих других московских учреждениях, разместился солдатский госпиталь; после Октябрьско го переворота дом собрания захватил экономический отдел Моссовета, а с 12 ноября — Московский совет профсоюзов, почему здание стало называться Дом союзов. Удобный и вместительный зал, называвшийся Колонным, интенсивно использовался большевиками для многочисленных митингов. Только Ленин с 1918 по март 1922 г. выступал здесь около 50 раз. Тут же созывались различные съезды, собрания, конференции и совещания. В Колонном зале устраивались новогодние елки, проходили крупные шахматные соревнования.
В советское время в тех залах, где во времена царской России царили радость, веселье, искусство, происходили мрачные события. Уже с первых лет советской власти коммунисты облюбовали Колонный зал для траурных церемоний. Первая состоялась здесь в марте 1919 г., когда в зале лежало тело Я. М. Свердлова. В дальнейшем Колонный зал был свидетелем еще многих траурных событий, но самыми известными были похороны Ленина в январе 1924 г. и Сталина в марте 1953 г.
В особенности прославился Дом союзов тем, что тут созывались неправедные судилища. Первыми были процессы над бывшими соратниками большевиков — социалистами, влияние которых на народные массы требовалось уничтожить (вспомним, что именно социалисты были самой популярной левой партией перед Октябрьским переворотом, — так, в свободных выборах 1917 г. они получили 16 миллионов голосов, а большевики — 10 миллионов). Как и многие более поздние процессы, этот 1922 г., за которым внимательно следил Ленин, проходил с многочисленными нарушениями. Уже тогда обвинение было таким же кровожадным: «приговор должен быть один: расстрел всех до единого…», но все же в то время не было отработанной процедуры пыток, да и западные друзья внимательно следили за первым громким политическим процессом, так что смертные приговоры отменили и посадили обвиняемых в тюрьму, однако впоследствии все они были уничтожены коммунистами. Правда, большевики не очень-то скрывали свою цель — уничтожить любую оппозицию. Нимало не стыдясь своих слов, «любимец партии» Бухарин откровенничал на «конгрессе друзей Советского Союза» в 1927 г.: «У нас тоже есть место для других партий. Но основное различие между существованием партий на Западе и у нас состоит в том, что единственное мыслимое положение у нас таково: одна партия является правящей, а все остальные сидят в тюрьме».
