Охотник за головами - Манасыпов Дмитрий Юрьевич (электронная книга txt) 📗

– Добрый день, дедушка, – Гойко поморщился: пересохшие губы не выдержали и треснули, – далек ли путь лежит?

– Да уж не дальше, небось, чем у тебя. И тебе добрый путь, – дед усмехнулся, – внучек…

– А что, почтенный, не встречались тебе по дороге заставы? – Гойко пытливо посмотрел на путника. – Давно скачу, ни одной не встретил.

Дед малость помолчал, обдумывая ответ:

– Видел я пару-другую засранцев, которые меня чуть не сбили, когда драпали на север. – Он усмехнулся в усы. – С кокардами нессарских волонтеров, ты это про них, что ли?

– И давно драпали?

– Да уже дня два тому. Слухами земля полнится, поговаривали, что тьма-тьмущая степняков на Нессар прет, вот, наверное, парни и перепугались.

Гойко огорченно поморщился. Дед, судя по всему, говорил правду, и надеяться на помощь застав не приходилось. Он сглупил, не добившись людей у капитана Эстольда. Простой проезд по дорогам Нессара недавно стал большой проблемой. Кучки дезертировавших наемников, разбойничьи банды и шайки в последнее время стали проклятьем большаков. Не хватало ему попасть на такую вот неприятность, этим бандитам, без роду и племени, все равно кого резать, не посмотрят, в форме он или нет. Гойко надеялся взять провожатых на заставе, а застав-то, оказывается, и днем с огнем не сыскать.

– Спасибо, дед, хоть правду сказал. Доброго пути, да осветит тебя великий Яр.

– И тебе того же, лети, как на крыльях, – дед чуть замолчал, но тут же продолжил: – И пусть ветер поможет тебе, гонец…

Гойко тронул коня ногами и рванул вперед, не забыв оглянуться. Пусть встречный сказал слова, которые должны оберегать его как гонца, но мало ли кем мог оказаться этот дед на самом деле. Тот стоял, подняв вверх правую руку, и дружелюбно смотрел ему вслед. «Доброго пути тебе, – подумалось ему еще раз, – как знать, может, доведется увидеться и еще».

С такими мыслями Гойко въехал под кроны зеленых дубов начинающегося леса. Если бы он мог знать, как здорово ошибся в собственных мыслях.

3

Боран и Борен, братья-близнецы, сидели на поваленном дереве, почесываясь от донимающих вшей. Им было скучно, парни давно отоспались на неделю вперед и жаждали дела. Точили и правили вытянутые в небольшую плавную дугу лезвия сабель, подтрунивали друг над другом. Больше было не над кем. Косой и Веселый ушли в дозор, командира задевать было чревато, а Стефана они откровенно опасались. Сидели, зевали, развлекались игрой в ножички и детскими считалочками с весьма туповатыми словами:

Стефан Вырви-зуб правил топор, пользуясь точилом. Зачем он это делал, доводя кромку до бритвенной остроты, никто не понимал. Но вмешиваться в дела бородача было себе дороже. Раз делает что-то, значит, так надо. Стефан прел в своей почти никогда не снимаемой бригандине, потел, но не сдавался. Точильный камень вжикал взад-вперед, солнце играло лучами на блестящей кромке, Стефан сопел. Близнецы перестали заниматься оружием и заткнулись, заскучав. Косой Заяц и Веселый торчали над дорогой, примостившись на ветках большого карагача.

Главное преимущество старого дерева заключалось в прекрасно просматривающемся небольшом овражке, в который дорога ныряла почти сразу, как только заходила под деревья. Оба разбойника затаились в листьях на двух самых нижних ветках. Старайся смотри не смотри, не увидишь. Навострились таиться за несколько лет такой жизни-то.

Выверн Ангус Розенгрюншен, или Дикий Ангус, он же Выверн Хитрец, подсчитывал несложную бухгалтерию. Почесывал давно не бритый вытянутый подбородок, потом, по давней привычке, кончик длинного переломанного носа. Мысли были невеселые, скорее даже наоборот. Не с чего им было становиться веселыми. За минувший месяц, прошедший с момента разгрома банды, успешных дел вышло мало. Пару раз тормознули купцов-одиночек, добычу по нынешним временам редкую и, как правило, не очень прибыльную. Обложили данью четыре деревушки, из которых три полностью исчезли к моменту их второго приезда. Встретили разок группу редких уже теперь странствующих эльфов. Лупоглазые делиться своими побрякушками и бабами не хотели, пришлось замочить. Даже до длинноухих девок добраться не удалось. Один из эльфов сам перерезал им глотки, когда стало ясно, что не получится уйти от нападающих. Теперь банда сидела на урезанном и голодном пайке, готовая вцепиться во все, что движется.

Так что поневоле главаря одолевали грустные мысли, а если учесть разгром, произошедший в том месяце, то ничего хорошего в голову не лезло вообще. Доведенные до лютого ожесточения нессарские купцы в складчину наняли профессионалов – группу охранников из гильдии стражи Сеенхавена. Те подкараулили банду на походе, хорошо, что самому Ангусу удалось вывернуться. Вдобавок к этому купцы умудрились среди царящей неразберихи нанять охотника, как рассказал ему давнишний осведомитель.

Откуда тот узнал об этом, так и осталось неясным, но человеку этому Выверн доверял. Вот и думай тут, а ведь куда ни кинь, так всюду клин. С одной стороны, профессиональные головорезы-стражники, а с другой – охотник за головами, что еще хуже. Пока из них больше постарались озерные вояки [7], и банда Выверна сократилась по численности раза в три. Что ожидать от охотника, Ангус представлять не хотел.

Плохая бухгалтерия складывалась в голове бывшего рыцаря, опального дворянина и оступившегося военного, когда-то изменившего присяге. Выверн поскреб подбородок, густо заросший жесткой, больше чем наполовину седой щетиной, и покосился на своих людей. Вот они, последние, выжившие. Может, не лучшие и уж явно не самые надежные, но какие есть. Стефан, выродок, убийца, живодер и насильник. Бывший мельник, ограбивший два года назад церковку, зарубивший попа и потом снасильничавший дочку деревенского старосты. Близнецы, два раздолбая, бежавшие из войск Вольных городов и вовсю промышлявшие на трактах, пока не попались пограничникам Нессара. Из этой беды их Выверн вытащил сам. Практически из петли, пусть и случайно. И вон те двое, сидевшие на дереве. Вот и все, что остались от крепкой и немалой банды, с которой он хотел податься на юга, подальше от войны. Тьфу ты, пропасть… снова не повезло.

– Верховой! – Заяц возник сбоку, косоватые глазенки поблескивали от возбуждения.

– Все по местам! – Ангус вскочил и ринулся к дороге. Близнецы, чуть не сбив его с ног, рванули следом. Коренастый, заросший жесткой бородой по самые глаза Вырви-зуб, не торопясь, поплевал на ладони и, поухватистей облапив топорище, пошел следом. Уже подбегая, все услышали, что Веселый начал собственное веселье.

Заводной жеребец, захрипев, начал заваливаться на бок. В крепкую шею с причмокиванием воткнулась длинная стрела. Гойко успел выпрыгнуть из седла, пружинисто вскочить на ноги, когда из кустов посыпались нападающие. То ли стрел у них больше не было, то ли еще что, но на него напали не из-за кустов, а в открытую. Да только легче от этого не становилось.

Первого шелудивого недоростка с косыми глазами он сумел проткнуть взятым в городке копьецом, а потом уже пришлось отступать. Спереди заходили два невысоких, одинаковых крепыша в добротных кожаных панцирях, слева вылез из зарослей ежевичника худой и длинный, затянутый в кольчугу тип с длинным мечом. За ним появился страхолюдный бородатый громила с большим топором. И еще где-то затаился лучник. А живым нужно было остаться, если он не довезет новости, все пропало, и в первую очередь его собственные ребята, которые ждут помощи там, в степи…

Лучник свалился сверху прямо на спину Быстрого. Близнецы, одновременно выхватив кривые сабли, кинулись на Гойко. Кольчужник зашел слева, замахиваясь двуручным мечом. Бородатый подстраховывал его сзади. На четыре клинка и один топор у Гойко было небольшое копье и изогнутый старый меч. Чудес на своей памяти он не помнил.