Красота по-русски (Я подарю тебе любовь) - Алюшина Татьяна Александровна (электронные книги бесплатно .TXT) 📗

У Ленки клокотало в горле, щипали глаза рвущимися слезами. Девушка резко отстегнула ремень, выскочила из машины на воздух, захлопнула с силой дверцу и привалилась к ней спиной, запрокинув голову к небу.

И все моргала, моргала, чтобы не пустить жалящие слезы обиды. И не справилась – злясь на весь мир, на себя, вытирала вырвавшиеся, не послушавшие приказа слезы.

За бодреньким тоном, смешочками, дурашливостью Ленка отчаянно старалась скрыть боль, рвавшую на куски ее нутро.

Господи, как хорошо она это знала! Когда за внешней суровостью, отстраненностью и враждебностью скрывается непереносимая боль и одиночество отвергнутых!

Отвергнутых всеми – родными, социумом, государством, людьми, которые вступают с тобой в близкие отношения и откидывают презрительно! Это занозой, болью несправедливости сидело в ней и не отпускало!

И не отпустит! Никогда.

В тот момент, когда Денис закричал на нее, как стегнул: «Не смотри!» – он напомнил ей Ваську. Но Арбенин – здоровый, сильный взрослый мужик, а не маленький мальчик, и Лена не знала, как помочь, как залечить его раны, как исправить то, что сделала с ним жестокая тупость ограниченных людей!

Ей было больно, но Денис отверг бы ее боль, приняв за глупую жалость, и Лена это понимала. Даже не понимала, скорее чувствовала душой, в то мгновение настроенной на него, на его боль и одиночество, сцепленные зубы, чтобы не разнюниться, помолилась о помощи.

И получила ее. Как Бог по ниточке вел, вкладывая в Ленкину речь именно те, правильные слова, действия, эмоции, которые так необходимы были им двоим, – и потеплело!

И Денис оттаял и поверил! Может, совсем чуть-чуть, но оттаял!

Удушила бы собственными руками, попадись ей одна из тех дур, что посмела вылить на Арбенина свои эгоистичные помои!

Убила бы! Прости, Господи, заранее!

Что с ним случилось? Что за раны такие, где и как он их получил?

Сегодня спрашивать нельзя было.

Никак нельзя – это уж чересчур, болевой шок и для Ленки, и для Дениса. Она не такая сильная, она бы не вытянула его оттуда. И себя бы не вытянула. Сегодня…

Но ведь будет еще и завтра, и послезавтра…

Лена вздохнула глубоко и вернулась в машину. Волна негодования ушла, опустошив ее, как рыбу выпотрошили. Но сейчас слезы высохли, сгорев в жаре возмущения.

Она не знала, как у них с Денисом сложится дальше и сложится ли вообще. Дело, за которое они взялись, интересное, увлекательное и на какое-то время сведет вместе, это понятно, и что не только за компьютером, тоже понятно.

А дальше?

Лена сказала: «Если ты собираешься со мной спать», – он не ответил. Провожая ее, Денис не спросил: «Когда встретимся?», не произнес даже банальное: «Все было потрясающе» или, на худой конец, «Я позвоню». Спросил про субботу. И все!

Какое уж тут дальше! Вот что значит не слушать своих собственных, далеко не глупых зароков не вступать с ним в близкие отношения! Он совсем другой, ни один мужик рядом не стоял с Денисом Арбениным! Сильный, целостный, настоящий. В него влюбиться – что дышать, а потом вот переживай и мучайся! Что не сказал, что подумал?!

И тут Лена улыбнулась и напомнила себе вслух:

– Ах да! Он же не умеет словами! – И добавила: – А вот делами у него получается офигенно!

Завела мотор и поехала к другому «мужчине», ожидавшему ее дома.

Денис закрыл ворота, запер замки на входной двери и передернул плечами – замерз все-таки в одной-то футболке и джинсах. Март, днем теплеет, иногда балует припекающим солнышком, а ночами еще подмораживает.

Он прошел в кухню, включил чайник, побродил бесцельно, ожидая, пока тот закипит, затем заварил себе большую кружку чаю.

Что-то ворошилось внутри, беспокоя, стучась в разум.

Денис подошел к окну, прихлебывал обжигающий чаек, засунув свободную руку в карман, и вглядывался в темень за окном, словно ответы в ней искал.

Он не хотел отпускать Лену! По-мальчишески тайно и жарко мечтал провести с ней всю ночь. Спать, обнявшись, просыпаться, целоваться с «перспективой», разгораться вдвоем, заниматься сводящей с ума любовью и снова засыпать, отдав ей все силы.

Она уехала, и на душе у Дениса стало пусто.

Еще пять дней назад он не знал о существовании Елены Алексеевны Невельской. Вернее, она для него была абстрактной журналисткой, а сегодня вдруг стала реальной женщиной. Пока он не знал ее, все в его жизни казалось наполненным и достаточным – она уехала сегодня, и Денис почувствовал пустоту.

Захотелось курить.

Денис давно, много лет назад, бросил, и с тех пор ни разу не тянуло, не думалось о сигарете даже в самые трудные моменты жизни, а сейчас он даже вкус дыма ощутил.

Сигареты в доме имелись. На втором этаже, в баре для гостей, Арбенин держал несколько пачек разных сортов. Поставив кружку на подоконник, мужчина поднялся на второй этаж.

Взяв сигареты, Денис порылся в шкафу, достал длинную дубленку, морозит все-таки, и курить на балконе будет холодно. Потом подумал, что не обойдется одной сигаретой, и достал унты.

Унты в профилактически-лечебных целях он приобрел давно, несколько пар. Если ступня и голень замерзали на холоде, то тут же появлялась тягучая выматывающая боль по всей ноге, аж до ягодицы. И ныла, болела несколько дней, не давая продыху, да так, что и сидеть становилось невмоготу, и ногу никуда не пристроить, как ни поворачивай.

Унты спасали на работе. В цехах тепло, но двери хлопают непрерывно, и тянет по полу сквозняком ледяным, да и по участку ходить в холода удобно.

Денис обулся в унты и прикинул, если уж так утеплился и полезет на третий этаж не на пять минут, надо бы прихватить чего-нибудь горячего, и вернулся в кухню.

Он хорошо устроился – термос крепкого черного чая и плед прихватил на всякий случай. Никакой, понятное дело, панорамы и близко не видно, просто темень, простирающаяся до подсвеченного очень далеко на горизонте московской трассой более светлого края неба.

Тишина. Даже птицы не поют – холодно. Шумит еле слышно где-то поезд.

Тишина.

Денис прикурил и закашлялся – совсем отвык. Затем сделал пару глотков чаю, вдохнул поднимающегося на морозце ароматного пара, затянулся второй раз, уже получая удовольствие. Он посмотрел на огонек сигареты, зажатой между пальцев, спрятанных в перчатку. Перчатки он тоже предусмотрительно надел, и шапочку вязаную.

Нельзя мерзнуть.

Сигарета белела на черном фоне невидимых пальцев, подмигивая огоньком.

Денис начал курить в училище…

Он покачал головой – не надо о былом! Еще раз отпил чаю, затянулся.

Тряси тут головой не тряси, отгоняй прошлое не отгоняй, а точно знал, что и заснуть не сможет, и остановить не сможет давно задвинутое в глубины памяти, намеренно не вспоминаемое, загнанное жестким приказом в другую жизнь, которая осталась в прошлом и умерла там.

Получается, не умерла. И не отболела. Совсем, оказывается, не отболела.

Это из-за Лены. Она перевернула сегодня весь ход его жизни, к которому Денис привык за долгие годы, как грядку давно заброшенную перелопатила, готовя под новую рассаду. Ничего не навязывая, она запустила в его нутро свою маленькую сильную ручку и открыла проржавевший люк, из которого хлынуло все вперемешку – и грязное, зловонное, застоявшееся, и хорошее-доброе, и то, что Арбенин и от себя-то самого прятал, и то, чего не боялся.

Мужчина затянулся, огонек пыхнул, подмигнув.

Денис начал курить уже в училище.

В школе не курил и не пил, даже не пробовал. Ему незачем было самоутверждаться среди сверстников подобным образом, завоевывая авторитет, а «слабо» так и вообще не про него, в ту пору Денису Арбенину все было «не слабо». И испытывать его на этот предмет добровольцев не находилось.

В школьные годы спортсмен, разрядник, крупнее и выше всех ровесников, невозмутимый и спокойный до «отморожения», как говаривала их классная, Денис не нуждался ни в каких дополнительных самостях и утверждении себя. За обманчивой неторопливостью скрывались невероятной быстроты реакция и умение в секунды ориентироваться в ситуации. Что, в сумме, и помогло с выбором профессии, о котором он степенно и уверенно сообщил родителям. В Рязанское военное училище ВДВ Арбенина приняли с распростертыми объятиями, только не целуя. Вот там он и закурил, и пить научился с друзьями-курсантами, что не мешало ему показывать наилучшие результаты в роте.