Развратница и заговорщица впридачу! (Вильгельмина-Наталья Алексеевна и Павел I) - Арсеньева Елена
— Значит, эта богэмьен все-таки не наврала! — пробормотала Амалия. Луиза обиженно надула губы, а Вилли… Вилли, любимица матери, скромно, таинственно улыбнулась…
И все пошло как по маслу! Именно средняя дочь ландграфов Гессен-Дармштадтских Вильгельмина приглянулась посланнику русской императрицы. Именно о ней барон Ассенбург отправил Екатерине такое донесение: «Мать отличает ее. Она из всего молодого дармштадтского семейства имеет наиболее грации и благородства в манерах и в характере, точно так же, как она имеет всего более находчивого ума. Наставники хвалят способности ее ума и обходительность нрава; она хотя холодна, но одинакова со всеми, и ни один из ее поступков не опровергнул еще моего мнения, что сердце ее чисто, сдержанно и добродетельно, но ее поработило честолюбие…»
Ах, боже мой, господин Ассенбург оказался проницательней любой богэмьен, хоть и не смотрел на ладошку Вильгельмины! Он с первого взгляда различил главную черту хорошенькой принцессы. Но для будущей императрицы честолюбие — это совсем не такое уж плохое качество. Главное, как говорят полководцы, воля к победе. А все остальное приложится.
Екатерина Алексеевна осталась довольна донесением своего эмиссара. В этой девочке из захолустного германского герцогства она видела словно бы свое отражение. Именно такой была некогда она сама, Софья-Августа-Фредерика, принцесса Ангальт-Цербстская, — в чем-то неловкая, в чем-то смешная, ужасно испуганная, но безмерно честолюбивая. И когда императрица Елизавета Петровна пожелала сделать малышку Фике женой своего племянника Петра Федоровича, наследника русского престола, та поняла, что сбываются ее самые смелые мечты. Так пусть же сбудутся мечты и этой захолустной принцессы, пусть она навеки сохранит ту же признательность к русской императрице, какую Софья-Фредерика хранила к своей благодетельнице Елизавете Петровне, — несмотря на то, что их отношения вовсе не были безоблачны и благостны…
Конечно, императрица должна была посмотреть на Вильгельмину. Но письмом от 23 апреля 1773 года в гости в Россию она пригласила ландграфиню со всеми тремя незамужними дочками и тремя сыновьями — все-таки выбор должен был сделать сам Павел. Вдруг ему понравится не Вильгельмина, а другая сестрица? Чем черт не шутит!
Прекрасно зная, сколь скудна жизнь владельцев небольших германских княжеств, Екатерина приняла все издержки по путешествию на счет русской казны и послала Генриетте-Каролине 80 тысяч гульденов. Великая императрица, которая властно руководила огромной страной, ничего не могла пустить на самотек. Ритуал встречи гостей был продуман до мельчайших подробностей. Гессен-Дармштадтскому семейству предстояло самостоятельно прибыть в Любек, а уж там их ожидала, под командованием кавалера Крузе, флотилия из трех судов: «Св. Марк», «Сокол» и «Быстрый». Прием в Любеке и сопровождение ландграфини с семейством до Ревеля были возложены на генерал-майора Ребиндера, а сопровождение от Ревеля до Царского Села — на камергера барона Черкасова.
Генерал-майору и барону были даны Екатериной особые инструкции. В «секретнейших» пунктах инструкции Ребиндеру императрица выражала желание, чтобы он во время пребывания в Любеке и морского переезда подметил особенности характеров и душевных свойств молодых принцесс. Ландграфине он должен был дать понять, что от нее ожидается: во-первых, отсутствие лицемерия и ровное, ласковое обращение со всеми теми, с кем ей придется встречаться при дворе Екатерины; во-вторых, доверие к императрице; в-третьих, уважение к цесаревичу и ко всей нации.
К инструкции барону Черкасову приложена была бумага под заглавием: «Наставления императрицы Екатерины II, данные княгиням российским». Они были составлены самой императрицей и представляли собой краткие правила для руководства той принцессе, которая будет «иметь счастье сделаться невесткой Екатерины и супругой Павла Петровича».
Ландграфиня зачитала «краткие правила» всем своим дочкам вслух:
— «Среди развлечений и забав принцесса, сделавшись женой Павла Петровича, всегда должна помнить то положение, которое занимает. А потому держать себя с достоинством и не допускать короткого обхождения, которое может вызвать недостаток почтительности», — начала она, слегка запинаясь от почтительности к той, чьей волею были начертаны сии строки, как вдруг ее перебила Вильгельмина:
— Неужели императрица думает, что вы, матушка, и наш батюшка не научили нас правилам приличия?
Тише, дитя мое, — кротко ответила ландграфиня. — Конечно, ее величество так не думает. Слушай дальше: «Что касается тех денежных средств, которые будут отпускаться на ее расходы, то ими она должна пользоваться благоразумно, чтобы никогда не делать долгов».
— Кстати, матушка, а вы не знаете, сколько мне будет положено «на булавки»? — небрежно перебила Вильгельмина.
— Откуда же мне знать? — изумилась Генриетта-Каролина. — Об этом еще и речи не было! Ведь ты еще не только не жена, но даже не нареченная невеста принца Павла.
Луиза и Амалия, которые слушали «правила» с самым смиренным видом, сложив ручки на коленях и поджав губки, быстро переглянулись. Аи да Вилли! Не рано ли она начала показывать свой противный характер?
Погрозив пальчиком строптивой дочери, Генриетта-Каролина вновь поднесла к глазам бумагу, исписанную каллиграфическим почерком секретаря императрицы:
— «Сделавшись женой Павла Петровича, принцесса не должна слушать никаких наветов злобных людей против императрицы или цесаревича, а в деле политики не поддаваться внушениям иностранных министров».
Вильгельмина фыркнула:
— Мне кажется, государыня слишком много на себя берет! Неужели она будет шпионить за мной, своей невесткой, чтобы убедиться, как я себя веду?
— Замолчи, глупая девочка! — не сдержалась ландграфиня. — Если ты будешь так много болтать, ты никогда не станешь невесткой императрицы!
Луиза и Амалия сидели потупившись, однако их сердца, стиснутые корсетами, колотились, как пойманные в капкан зверушки. В принцессах пробудилась робкая надежда, что противная богэмьен все-таки ошиблась в своих предсказаниях. Вильгельмина забыла, что и у стен есть уши! Вдруг кто-нибудь услышит ее ехидные реплики и донесет Екатерине о том, как непочтительно ведет себя эта принцесса? Вдруг Екатерина обратит свой благосклонный взор на другую сестру?..
