Богам – божье, людям – людское - Красницкий Евгений Сергеевич (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .txt) 📗
Но запомни: обратной дороги у тебя нету, и в Ратнинскую сотню для тебя путь закрыт – ни один десятник, если он в своем уме, тебя в свой десяток не возьмет, и сотник, даже если он тебе дед, тоже не возьмет. Право смерти может быть только у одного. Мне Фрол покойный рассказывал, как твой прадед сотника зарезал. За такое ведь казнят? А?
– Да, должны…
– Его же не казнили, а подчинились! И никаких выборов сотника не было, он сам себя выбрал, не задумываясь о казни и прочих вещах. Так и ты сегодня. Все, считай себя отныне сотником, без всяких выборов и назначений. Ты сам себя им сделал!
«М-да-с, любезнейший Алексей Дмитриевич, зерно истины в ваших словах, несомненно, есть, но то, что вы мне излагаете, хорошо для руководства бандой, а я совершенно другую структуру создать намерен – регулярное воинское формирование, дружину, боевое братство профессионалов. Мне не за спинами опричников прятаться надо, а внедрять в сознание суворовский принцип: «Сам погибай, а товарища выручай». Если делить ребят на «своих» и «толпу», ни черта, извините, у меня не выйдет. И у вас, уважаемый старший наставник, тоже. Вот прямо сейчас я вам, Алексей Дмитриевич, это и продемонстрирую».
– Дядя Алексей, а где все остальные? Наставники, мать с девками…
– Наставники, вместе с опричниками, в казарме, только Глеб с Демьяном пошел, Аню… матушка твоя с девками в плотницком жилье – на всякий случай за отроками Варлама приглядывает.
– Значит, крепость простреливается вся насквозь, как тогда, во время бунта, усадьба?
– Верно понял. – Алексей обвел взглядом внутреннее пространство крепости, словно оценивал будущее поле боя. – Ни одного уголка, где можно спрятаться, нет.
– А если кто-нибудь из девок, как тогда, случайно стрельнет, а за ней все остальные? – озаботился Мишка. – Сколько народу перебьем?
– Нет, за девками твоя мать присматривает.
– Значит, Варлам стережет лесовиков, девки стерегут Варлама, а мать стережет девок? Знаешь, у древних римлян такая пословица была: «Кто будет наблюдать за наблюдающим?»
– Ну, кашу маслом не испортишь! – отозвался пословицей на пословицу Алексей. – Зато все надежно!
– Обед скоро, дядя Алексей, ребята со стрельбища обедать пойдут, а Демьяну указано их в крепость не пускать. Что получится?
– Гм, надо Дударику сказать, чтобы пока на обед не дудел.
– Пока что? Ты посмотри: наши все в засаде сидят, а те, кого они стерегут, и в ус не дуют. Кто в крепости хозяин? Те, кто спокойно своими делами занимается, или те, кто с оружием по углам да кустам попрятался и неизвестно чего ждет?
– Как это, неизвестно чего? Ты двоих из них убил, а третьего в темницу отправил, а Корней, когда приедет, к смерти его приговорит непременно…
– Ну и что? Я убил двоих не «из них», а из седьмого десятка, и только. Ребята все из разных поселений собраны, и выходцев из каждого поселения Нинея сама свела в десятки и поставила десятников. У убитых нигде, кроме седьмого десятка, земляков нет, они все чужие друг другу. С чего бы остальным за ребят из чужого поселения заступаться?
– Гм… ну ладно. Значит, объявим, что это было учение на случай, если враг в крепость ворвется, и на этом закончим.
Не успел Мишка порадоваться покладистости старшего наставника, как тут же получил замечание:
– А ты почему без меча? Я тебя для чего отдельно учу?
По вечерам, перед ужином, Алексей занимался с Мишкой отдельно, так, чтобы этого не видели «курсанты». По его глубочайшему убеждению, лучше, чем командир, владеть оружием не должен никто, а потому во время занятий старший наставник Воинской школы был беспощаден. В первые дни Мишка даже не мог за ужином нормально есть, бывало, ронял ложку или не мог дрожащей рукой зачерпнуть еду. Поэтому и приходилось ужинать в специально для него выстроенном доме, чтобы «курсанты» не видели своего старшину в столь жалком состоянии. Постепенно Мишка втянулся в занятия, они перестали его так изматывать, а в последние дни он даже, по собственной инициативе, а не по команде Алексея стал переходить от обороны к нападению, без особого, впрочем, успеха.
– Да я как-то… – признаться, что никак не привыкнет постоянно таскать на поясе меч, Мишке показалось стыдным.
– Ну вот: только тебя похвалил, а ты… – Алексей досадливо поморщился. – Разумный же парень, а никак не поймешь, что каждый миг, любой мелочью ты должен напоминать всем: я не такой, как все остальные! Вот ты Амфилохия из самострела убил, но так и все отроки могут, а мечом зарубил бы? Так можешь только ты и опричники…
– Человек в реке!!! – прервал Алексея истошный вопль с наблюдательной вышки. – Тонет!!!
Мишка выскочил из-под вышки и, задрав голову, заорал:
– Где?!
– Там! – отозвался наблюдатель, указывая на реку выше по течению. – Ребята со стрельбища уже бегут!
Когда Мишка выбежал на берег, спасательная операция была уже завершена – на прибрежном песке, мучительно кашляя, лежала обнаженная девушка, рядом валялся насквозь промокший узелок с одеждой. Спасители пытались о чем-то расспросить несостоявшуюся утопленницу, но она только мотала головой и пыталась прикрыть наготу руками. Мишка сбросил пояс, стянул через голову рубаху, протянул было ее девушке и на секунду замер, уставившись на знакомое лицо. Это была та самая холопка, которую «лишила слуха» Нинея.
«Мать честная, ну и свинья же вы, сэр Майкл! Еще месяц назад надо было ее к Нинее отвести, чтобы та ей слух вернула! Совершенно из памяти выскочило, а она, бедолага, все ждала, ждала… Кто-то, наверно, надоумил самой ко мне идти. Надо же, чуть не утонула…»
Мишка накинул свою рубаху на девчонку и прикрикнул на отроков:
– Ну, чего уставились? Быстро тащите ее к лекарке, видите – прокашляться никак не может! И одежку ее прихватите.
Ребята, подхватив девчонку под руки, споро потащили ее к крепости, а Мишка, мысленно матеря сам себя за забывчивость, потащился следом.
В крепость он вернулся как раз одновременно с конниками Дмитрия, конвоирующими остатки седьмого десятка и Роську. Дмитрий, увидав Мишку, направил своего коня к нему.
– Минь, ты чего это с голым пузом?
– А, пустяки. Что там с Роськой, по шее не накостыляли?
– Ага, ему накостыляешь! Он святоша, святоша, а когда надо сам, кому хочешь накостыляет! И Нифонт – парень правильный – сумел своих от дури удержать, нам ничего и делать не пришлось.
– Ну и ладно, Мить, завтра дед приезжает. После обеда все занятия отменяй и наводи порядок в крепости.
– Да как его тут наведешь?
Действительно, стройка была в самом разгаре. Плотники уже сложили часть срубов, поверх которых должны были быть насыпаны валы. Другую часть только начали складывать. Повсюду валялись бревна, щепки, полосы древесной коры, тут и там высились груды земли, глины и камней. В общем, привычная картина стройплощадки опоясывала строящуюся крепость по периметру. Относительный порядок был только посередине да возле казарм – одной построенной и второй, только подводящейся под крышу.
– Как получится, так и наведем, Мить, негоже начальство грязью встречать. Передай Демке, чтобы командовал, зря, что ли, его городовым боярином сделали? И ты тоже присмотри, а я к лекарке пошел.
– Чего, заболел?
– Да нет, за рубахой.
«Однако, сэр, в медпункт вам надо бы не только за рубахой. Что за странные выпадения памяти? То забыли, что для Якова специальный десяток разведчиков создать собирались, то про девчонку «глухую»… Может, и еще что-то важное позабыли, в чем дело-то? Хотя, если поразмыслить… Морфологически мозг окончательно формируется только к двадцати пяти годам, вам, в этом теле, еще нет и пятнадцати, а грузите вы мозг по полной. Были же уже проблемы, теперь вот еще и это. Как там, во время бреда в Отишии, Лис выразился: «Береги голову, она пока не может вместить все, что ты в нее пихаешь»? Вот тебе и бред…»
Повидаться с Юлькой одновременно и хотелось и было боязно. За день до посвящения в Перуново воинство Мишка оказался в такой ситуации, которой всегда и сам всячески избегал, и другим советовал – вляпался в девичью разборку.
