Начиная с лестничной клетки (СИ) - "Цвет Морской" (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗
Вместе мы съели лишь половину моего гигантского омлета. Дим устал. Он всё чаще закрывал глаза. Лекарство! Я метнулся на кухню за водой.
Омлет... я больше не смогу проглотить ни кусочка. Стою на кухне, разглядываю тарелку – всё в мусорку. Разогрел себе молока. Надо решить, что мне делать дальше. Сегодня надо обязательно попасть домой, показаться отцу. А завтра я должен быть в школе. Обязательно, иначе позвонят отцу. Диму явно лучше, раз есть попросил, поэтому вечером уйду домой. Теперь-то я уж наверняка отработал не только суп, но и всё, что съел у него. Сейчас как раз и выпью молочка.
Больше никаких мыслей!
Посуда сама себя не помоет.
Глава 18
Дмитрий
Слабак. Тряпка.
Не смог.
Хорошо ещё, что вилка не загромыхала на пол, когда вывалилась из руки. Вот это был бы номер – с аккомпанементом!
Позвать Славку? Ни за что!
С одной стороны, то, что проснулся аппетит – радовало. Может, начинаю выздоравливать? Но слабость...
Всё-таки мне придётся есть из его рук. Как же унизительно!
Пришёл.
Я боялся смотреть на него. Боялся насмешки в его глазах. Но Славка был весь поглощен манипуляциями с вилкой и омлетом, что даже не смотрел на меня. Понемногу я расслабился. А что было делать?
Славка приврал, конечно, что умеет готовить, но я был так голоден, что мне было всё равно, что омлет недосолен и в нём попадаются куски неразмешанного желтка. За то, как трогательно он кормил меня, я был готов съесть с десяток таких бракованных омлетов. Славка, совсем как ребёнок (о чём я? он же и есть ребёнок), закусывал свою нижнюю губу, когда я особенно долго жевал и не открывал рот, всё его внимание сосредоточилось на моих губах и вилке: взгляд метался от моего рта, до очередного кусочка, который он медленно и аккуратно подносил мне.
Чтобы отвлечь себя от того, что какой-то совершенно неизвестный пацан кормит меня с ложечки, как маленького, я стал его рассматривать. Тем более, что Славка был занят, и моего внимания не замечал. Школьник. Теперь я в этом уже не сомневался. Заросший, дикий какой-то. Его цветные прядки отросли. Интересно, а он собирается их подкрашивать? Синие глаза и синие пряди в волосах... красиво. Одна была особенно длинной и яркой. Появилось желание дотронуться до неё, потянуть и намотать на палец. Потом, мой взгляд скользнул вниз. Вон как торопится: маленькая жёлтая отметина, кусочек омлета, на нижней губе, в уголке. Хотелось пальцем стереть эту крошку. А меня он кормил куда аккуратнее...
Что же случилось с тобой, Славка? За всё время, что я бодрствовал, он никому не звонил и, судя по всему, и не ждал ниоткуда звонка. А в школу-то он ходит? Ведёт себя странно: то резок и хмур, то заботлив и внимателен. Напевал что-то на кухне, я слышал.
У меня стали слипаться глаза: никогда не думал, что можно так устать от простого приёма пищи.
Лекарство?
Проснулся я по совершенно банальной причине – мой мочевой пузырь недвусмысленно намекал мне прогуляться. Надо попробовать встать с дивана. От того, что я спустил ноги вниз, стало как будто легче: отлить уже хотелось не так сильно.
Я сижу! Я смог нормально сесть! Сам!
Оказывается, я так устал лежать, что обычное сидение на диване сделало на миг меня самым счастливым человеком. Теперь осталось встать на ноги.
Славка, скорее всего, ещё здесь. На кухне льётся вода, значит, моет посуду. Успею дойти. Сам.
А вот встать мне не удалось. Голова кружилась, в глазах темнело, и на свою третью попытку встать ногами на пол мой желудок прореагировал странно: омлет попросился тоже на пол. Откинувшись на спинку дивана, я понял, что мальчику сейчас придётся либо вытирать с пола мочу, либо рвоту. Он будет вытирать? Я даже не собирался отвечать себе на этот вопрос. Передо мной стояла его старательное лицо с закушенной губой, синие глаза смотрели на мои губы и ждали момента вложить мне в рот следующий кусочек. Будет. Меня замутило ещё больше от одной только картины этого действа. Нет. Сам.
Контроль. Всё под контролем.
Пусть к слабости и постоянной сонливости я уже привык, но в туалет со зрителями... Это – слишком!
- Славка, - если это можно назвать криком, то муравьёв я точно им оглушу. Терпеть я больше не мог. И представлять парня, убирающего за мной дерьмо, не мог ещё больше. Странно, но он услышал меня.
- Ты что-то хотел? Пить? – он зашёл в комнату и его брови поползли вверх, когда он увидел, что я сижу на диване. Я как можно вальяжнее устроился, пока его не было, чтобы план мой сработал. Перед глазами плясали знакомые белые точки, лоб потяжелел (температура?). Ноги... непонятно почему, но у меня ощутимо болели ноги. Отлежал?
Как можно холоднее и твёрже. Итак, поехали!
- Спасибо тебе за всё, что ты сделал для меня. Я не хочу тебя больше задерживать, думаю, что тебя ждут, - если бы я мог отвернуться и не видеть его глаз... Ненавижу себя. Но он должен был уйти как можно скорее. Сил у меня не оставалось. На лбу выступила испарина. Резь внизу живота не давала сосредоточиться.
- Ты... – он что-то ещё собирался спросить, наморщил лоб. Одной рукой взялся за ворот футболки. Видеть его растерянные непонимающие глаза было выше моих сил. Пытка. Его, себя... Надо было заканчивать.
- Достаточно, свой суп ты отработал! – это должно сработать.
Я даже со значением, кивнул ему головой. Я старался. «Мальчик мой, прости меня».
Я успел увидеть его задрожавшую нижнюю губу прежде, чем закрыл глаза. Кончено. Дышать. Дышать.
В коридоре хлопнула дверь.
Один.
Я должен со всем справляться сам. Контроль и выдержка.
Прости, Славка.
А если попробовать ползти, может, получится?
Видимо, не очень...
Вот и пришло время прямо здесь спокойно выблевать вместе с его завтраком ненависть к себе.
Слабак!
Глава 19
Святослав
Не думать.
Домой. Сколько сейчас? Два есть? Успеваю вернуться до отца.
Он мне сказал...
Этого не может быть! Почему не может? Может! Кто я ему? Подзаборный голодный пёс. Накормил, позволил принести тапочки и опять – под забор.
Только не плакать. Не плакать!
Отец, как чувствовал, явился гораздо раньше обычного. У меня было немного времени до его прихода. Я успел сделать алгебру и полистать историю на завтра, даже приготовил ужин – сварил картошку. Не хочу лишних вопросов, не хочу, чтобы он догадался, что меня не было почти два дня дома.
Отец пошёл стандартным путём: кухня, холодильник, проверка моего состояния (вдруг я исправился?). Я так и понял, чего именно он ждал от меня. Раскаяния? Какого? Клятвенно пообещать ему исправиться и "не делать так больше"? Или, может, поплакать на его груди?
Он пробыл в квартире не больше десяти минут. На кухне постоял над лежащим стулом. Задержался взглядом на моём синяке. Да-а-а, видок у меня ещё тот! Не нравлюсь? Это ведь твоя работа! Было видно, что он хочет что-то сказать, но – не стал. Визит закончен.
Один. Снова один. Теперь я ощущал это гораздо острее, чем раньше. Всего несколько часов назад я был с ним: слушал его дыхание, спал... Он даже разрешил себя покормить. Было необыкновенно приятно ощущать, что кто-то так сильно нуждается во мне. Это согревало. Я был нужен Диму, необходим.
Хватит! Всё!
Теперь душ. Зато там я точно плакать не буду. Точно не буду!
Вода... хорошо... и какая разница откуда – из душа или из души?
Он там один. Завтра в школу. Что он делает? Интересно, а историчка спросит или я зря читал параграф? От него пахнет смолой. Хочу новый год. Я нюхал его... Где бы мне раздобыть еловую ветку? Если он узнает, то убьёт меня. Я лягу в кровать, как в детстве, и буду вдыхать запах хвои. А ещё я трогал его пах... А что было делать? Человек не был в туалете кучу времени, надо же было проверить! Вряд ли он смог бы убить меня за это, сил не хватит. Он руку-то с трудом может поднять...
