Первый человек в Риме - Маккалоу Колин (бесплатные книги онлайн без регистрации .TXT) 📗

— Ну-ну, это несколько расплывчатое заявление, не так ли? Я хочу сказать, мы ведь можем достигнуть некоторой договоренности. Ты скажешь мне, что именно тебе не нравится, а я посмотрю, можно ли что-то сделать в этом отношении.

Аврелия начала перечислять, загибая пальцы:

— Ветхость помещения. Грязь. Кругом отбросы. Шум. Вы, кажется, считаете, что это помещение и прилегающая улица принадлежат вам. Но ни то, ни другое вам не принадлежит. А еще ваши мелкие делишки! Терроризируете хозяев лавочек, заставляя их платить вам, чего они не могут и не должны! Какое презренное занятие!

— Наш мир, госпожа, — Декумий наклонился через стол и серьезно посмотрел на Аврелию, — разделен на волков и овец. Это естественно. Если бы это было противоестественно, не было бы овец больше, чем волков. А мы знаем, что на одного волка приходится по крайней мере тысяча овец. Считай нас здесь волками. Но мы не такие плохие, как думают о волках. Куснем раз-другой. Шеи не ломаем.

— Эта отвратительная метафора нисколько не повлияла на мое решение. Вы уедете отсюда.

— Голубушка! — воскликнул Луций Декумий, откидываясь назад. — Скажи мне… — Он быстро взглянул на нее. — Они все действительно твои кузены?

— Мой отец — бывший консул Луций Аврелий Котта. Мой дядя — консул Публий Рутилий Руф. Мой другой дядя — претор Марк Аврелий Котта. Мой муж — квестор Гай Юлий Цезарь. — Аврелия чуть вскинула голову, прикрыла глаза и самодовольно заключила: — И более того, Гай Марий — мой свояк.

— Ну а мой свояк — египетский фараон, ха-ха! — сказал Луций Декумий, запутавшийся в именах.

— Тогда советую тебе убираться домой, в Египет! — сказала Аврелия, нисколько не задетая этим неудачным сарказмом. — Консул Гай Марий действительно мой свояк.

— О да! Конечно, свояченица Гая Мария будет жить в инсуле на задворках Субуры! — продолжал упорствовать Луций Декумий.

— Эта инсула принадлежит мне. Это мое приданое, Луций Декумий. Мой муж — младший сын. Поэтому некоторое время мы будем жить в моей инсуле. А потом переселимся в другое место.

— И Гай Марий на самом деле твой свояк?

— До последнего волоска в его бровях.

Луций Декумий глубоко вздохнул:

— Мне здесь нравится. Так что нам лучше начать переговоры.

— Я хочу, чтобы вы все убрались отсюда.

— Послушай, госпожа, у меня ведь тоже есть некоторые права. Люди из этой таверны являются хранителями алтаря на перекрестке. На вполне законном основании. Ты, видимо, решила: раз все в Риме твои кузены, значит, и государство — твоя собственность? Если мы уедем, помещение займут другие, ведь так? Эта религиозная община на перекрестке, госпожа, вполне официальная, ее зарегистрировали в преторских списках. Раскрою, так и быть, маленькую тайну. — Он опять наклонился к ней. — Все мы, братья перекрестка, — волки! — Он резко вытянул шею, как черепаха из-под панциря. — А теперь, полагаю, можно прийти к соглашению, госпожа. Мы будем соблюдать здесь чистоту, слегка подкрасим стены, с наступлением темноты будем ходить только на цыпочках. Станем даже помогать старушкам переходить через дренажные и сточные канавы, прекратим вымогательство в округе — словом, превратимся в истинных столпов общества! Как тебе это нравится?

Как ни старалась Аврелия подавить улыбку, она все равно появилась в уголках губ.

— Знакомый дьявол всегда лучше, не так ли, Луций Декумий?

— Намного лучше! — тепло отозвался он.

— Не могу сказать, что хочу вновь пройти через это с другими. Очень хорошо, Луций Декумий. Даю тебе срок — полгода.

Аврелия встала и направилась к двери, Луций Декумий пошел за ней.

— Но даже мысли не допускай, что у меня духу не хватит отделаться от вас! — сказала она, выходя из таверны.

Луций Декумий шел с ней по улице Патрициев, легко освобождая для нее дорогу сквозь толпу.

— Уверяю, госпожа, мы будем истыми столпами общества!

— Но это очень трудно сделать без значительных средств, к которым вы привыкли, — сказала Аврелия.

— Это ничего! — оживленно отозвался Луций Декумий. — Рим ведь большой! Мы просто перенесем сферу нашей деятельности подальше, чтобы не беспокоить тебя. Виминал, Аггер, фабричные болота — множество мест… Не забивай свою прелестную головку проблемой Луция Декумия и его братьев священного перекрестка. С нами все будет хорошо.

— Это не ответ! Какая разница, кого вы терроризируете, — нас или каких-то других людей, в другом месте?

— Чего не видит глаз, не слышит ухо, о том и сердце не болит, — произнес он, искренне удивляясь ее упрямству. — Ведь это так, госпожа.

Тем временем они добрались до ее двери. Аврелия остановилась и посмотрела на него с сожалением.

— Уверена, что ты сделаешь все по-своему, Луций Декумий. Но чтоб я никогда так и не узнала, куда вы перенесли свои дела!

— Это будет секретом, госпожа, клянусь! Слеп, глух, нем!

Он протянул руку, чтобы постучать в дверь, которую подозрительно быстро открыл управляющий.

— А-а, Евтих, что-то я уже несколько дней не видел тебя в братстве, — ласково обратился к нему Луций Декумий. — Следующий раз, когда госпожа даст тебе выходной, жду тебя у нас, в общине. Мы там будем чистить все и слегка подкрасим, чтобы доставить удовольствие госпоже. Надлежит угождать свояченице Гая Мария, не так ли?

Евтих выглядел совсем несчастным.

— Конечно, — пробормотал он.

— А ведь ты кое-что утаиваешь от нас… Почему ты не сказал нам, кто твоя госпожа? — шелковым голосом осведомился Луций Декумий.

— За эти годы у тебя было время заметить, Луций Декумий, что я вообще никогда не говорю о своей семье, — важно ответил Евтих.

— Несносные греки, все они одинаковы! — Луций Декумий тряхнул своими прямыми каштановыми волосами. — Доброго тебе дня, госпожа. Очень рад был познакомиться. Если наше братство сможет в чем-то помочь, только скажи.

Когда дверь закрылась, Аврелия с каменным лицом обратилась к управляющему:

— Что ты хочешь мне сообщить?

— Госпожа, мне следовало быть среди них! — запричитал он. — Я — управляющий домовладельцев, они не посмели бы меня не принять!

— Ты понимаешь, Евтих, что за это я могу приказать выпороть тебя, — ровным голосом сказала Аврелия.

— Да, — прошептал он.

— Порка — установленное наказание, не так ли?

— Да, — снова прошептал он.

— Тогда тебе повезло, что я — жена своего мужа и дочь своего отца. Незадолго до смерти мой свекор, Гай Юлий, сказал, что никогда не мог понять, как семья может жить в одном доме с людьми, которых подвергают порке, будь это дети или рабы. Однако существуют другие способы наказать за нелояльность и наглое поведение. Не думай, что я не готова понести убытки, продав тебя с плохой рекомендацией. Ты хорошо знаешь, что это означает. Вместо цены в десять тысяч денариев тебя продадут за тысячу сестерциев. И твой новый хозяин немилосердно будет пороть тебя, потому что тебя продали ему за бесценок как плохого раба.

— Я знаю, госпожа.

— Хорошо! Продолжай оставаться членом братства — я понимаю твое затруднительное положение. Хвалю тебя за благоразумие относительно нас. — Она хотела было уйти, но остановилась. — Этот Луций Декумий… чем он занимается?

— Он — смотритель нашей общины, — сказал Евтих, чувствуя себя еще более неловко.

— Ты что-то утаиваешь.

— Нет, нет!

— Ну-ка, выкладывай мне все!

— Но, госпожа, это лишь слухи. Никто не знает правды, понимаешь? Слышали, будто он это сам говорил. Хотя это могло быть просто хвастовством. Или просто чтоб напугать нас.

— Так что он говорил?

Управляющий побледнел:

— Он говорит, что он — убийца.

— Убийца! И кого же он убил?

— Мне кажется, он имеет в виду того нумидийца, которого несколько лет назад зарезали на Римском Форуме.

— Чудеса, да и только! — молвила Аврелия и ушла посмотреть, чем заняты ее дети.

— Ее, наверное, как-то по-другому делали, — только и сказал Евтих Кардиксе.

Огромная галльская служанка протянула ручищу и придавила плечо красавчика управляющего, как кошка прижимает лапой хвост мыши.